По улицам селений струилась кровь и валялись разлагающиеся трупы. По миру странствовала вечно голодная, ненасытная Чума. Она уничтожала все живое и не останавливалась.

«Храмы», — заявила Сохмет.

Клеопатра задумалась. Возможно, Чуме отдали такой же приказ.

Царице показалось, будто она наблюдает за ладьей Ра, пересекающей пещеры Дуата, и видит Остров Огня. Бог Ра путешествовал, как и всегда. Его лик сиял, а на лбу пламенело око — бывшая обитель Сохмет.

Она чувствовала Сохмет, ее мощь и слабость. Остальные Убийцы тоже хотели свободы. Шесть Стрел ждали своего часа в ее колчане — Голод, Землетрясение, Потоп, Засуха, Безумие и Жестокость. Они пели жестокие песни, полные желания, пока седьмая Стрела поражала смертных.

Возле императорской резиденции Клеопатра напала на второго человека. Вкус крови передался богине и умиротворил ее.

Царица свернула шеи еще нескольким и бросилась наутек, старательно избегая густонаселенных мест. Она не лишится своей воли! Она двигалась практически со скоростью Сохмет. Рев богини отдался эхом с небес подобно грому. Римляне просыпались и съеживались в своих постелях.

— Что это? — спрашивали они друг друга.

Никто не мог дать ответ. Они молча сидели, вглядываясь во тьму. Горожане не догадывались, что ждут, когда за ними явится царица.

Клеопатра не сомневалась — она не будет их убивать. Но Сохмет станет.

Богиня была убеждена: ее невольница жаждет граждан Рима. Она пока не сообразила, что Клеопатра охотилась на Убийцу.

Царица втянула ноздрями воздух. Острый запах Стрелы витал в городе. Она подняла голову, и горло ее завибрировало, как у кошки, преследующей птицу.

Высоко в небе возникла яркая звезда. Клеопатра огромными прыжками бросилась к ней.

В каком-то неухоженном саду мелькнул черный, похожий на бусинку глаз. В лунном свете слабо блеснул костяной рог с заточенным концом и уже без пробковой насадки. Носорог заворочался и тяжело поднялся на ноги. Вокруг испуганно заржали лошади.

Он протиснулся через дыру в ограде.

Три крокодила скользнули в Тибр, пробравшись по сточным канавам в реку.

Змеи Рима извивались в норах.

Тигр присел и неслышно прыгнул на вершину храма Аполлона на Палатинском холме, где устроился на ночлег павлин.

Газель дико огляделась по сторонам. Послышался быстрый свист, и в грудь ей вонзился кинжал. Тщеславный охотник взвалил ее на широкие плечи и унес будущий ужин домой.

С неба упали перья, на дороге растеклась красная лужа. Носорог шагал по чужой земле, пребывая вдали от своей родины. Жители окрестных домов беспокойно вздрагивали во сне.

Он следовал за царицей.

После полуночи Клеопатра прибыла в храм Аполлона в Кримиссе. Она разглядела мертвых легионеров из Преторианской гвардии — личных телохранителей Августа — и жрецов святилища.

Царица почуяла запах императора, но помотала головой. Не может быть!.. Во дворе она вдохнула смесь трав, лошадиного пота и металла.

Надпись на статуе кентавра сообщала, что Хирон получил случайный укол стрелы с ядом Гидры. Ее выпустил Геракл, демонстрируя свое мастерство. Хирон не смог исцелиться, даже будучи знатоком медицины.

Кентавры — бессмертные создания. Однако боль причиняла ему столько страданий, что он отказался от своей участи.

«Будь славен Прометей, — гласила надпись под копытами раненого, — добровольно забравший у Хирона его дар и страдавший от наказания Зевса. Будь славен Прометей, давший людям огонь и оскорбивший богов».

Каждую ночь орел расклевывал в Аиде печень закованного Прометея. Клеопатра знала эту легенду. Цена порой бывает высока и ужасна.

Она покинула храм и устремилась вдогонку за Убийцей.

17

Путь в Рим оказался тяжел и долог. Сзади к лошади императора привязали ящик со стрелами. Они опасно перекатывались и подпрыгивали. Августа охватил иррациональный страх. А если стрела ранит его, не будучи выпущенной из лука? Он стал свидетелем того, что случилось с Агриппой. Увиденное повергало его в ужас.

В Риме не использовали подобное оружие — во всяком случае, оно не считалось честным. Однако истории о ядах были известны со времен основания великого города. Август не желал прослыть отравителем. Он не собирался оставаться в анналах как злодей, применявший запретные методы.

И тем не менее стрелы его искушали.

Он мог бы стать властелином мира.

Действие отравы было слишком сильным. Мужественный Агриппа и то постоянно стонал, не приходя в сознание. Лицо его покраснело от недуга. Чтобы снять боль, римлянину отдали остатки териака Августа. Как только снадобье закончилось, мучения опять возвратились и принялись терзать полководца. Наконец, на третий день Август сумел вложить в рот друга немного пищи. Агриппа посмотрел на него ясным взором.

— Где мы? — спросил он.

— Ему уже лучше, — сказал император, надеясь, что не ошибся.

Он был уверен, что наступает конец света. Огненный шар исчез, но мог возникнуть в любую минуту. Такие знамения усиливали панику Августа. Наверняка здесь приложила свою руку Клеопатра.

Когда они отъезжали от храма, он оглянулся. По склону холма бежал жрец с дымящейся кожей. Несчастный бросился с утеса в быструю реку.

Отряд миновал вымирающие селения. Никто не выходил поприветствовать императора. Август недоумевал, куда девались подданные.

Но его не покидала странная радость.

Однако на шестой день путешествия в Рим без териака состояние его резко переменилось. Он покачивался в седле, чувствуя, что его ноги коротки для верховой езды. Август ощущал себя полностью разбитым и бесполезным.

Когда под покровом темноты они прибыли в Рим и добрались до Палатина, Август почти потерял человеческий облик. Он жаждал снадобья: язык его основательно распух и еле ворочался во рту. Усем помог римлянину сойти с лошади и почти на руках внес во дворец. Агриппа хромал позади и тащил сверток, ради которого они рисковали жизнями.

— Нужно открыть ящик и пронзить Клеопатру стрелой, как только она появится, — заявил псил. Полководец кивнул.

— Врача! — крикнул Николай, врываясь в резиденцию.

Но навстречу им вышли не эскулапы, а сейдкона и стражники. Все были мрачны и молчаливы.

— Клеопатра сбежала, — наконец сообщил легионер. — И Хризата тоже.

— Вместе с ней? — воскликнул Август. Он недооценил происходящее. Он сделал глупость, отправившись в Кримиссу и вообразив себя древним героем.

— Нет, поодиночке, — последовал ответ.

Спустя несколько мгновений Август уже стоял возле Селены. Она лежала на постели. Глаза ее слегка приоткрылись. Вдоль ее груди до самого горла тянулась рана. Девочку вспороли, как овцу для пророчеств авгуров.

— Где моя мать? — прохрипела она.

— Тебе нельзя разговаривать, — прошептал император.

— Зачем я здесь? — произнесла она. — Почему я тебе поверила? Ты дал слово, что станешь защищать меня, если я тебе помогу. Ты его не сдержал.

Что хотела сотворить колдунья с дочерью Клеопатры? Он покинул Рим, и разразился настоящий ад. И во всем виноват только он, Август.

Шатаясь, он попятился от ребенка, а затем ринулся в комнату Александра Гелиоса и Птолемея Филадельфа. Он приказал запереть их в серебряных покоях, рядом с царицей. Ларец хранился в отдельном шкафу, вне досягаемости детей. Но если Хризата добралась до Клеопатры, она наверняка не оставила и мальчиков без внимания. Нашарив ключ, он распахнул тяжелую дверь.

К его удивлению, оба брата были на месте. От яркого света они заморгали. Что ж, по крайней мере, отпрыски Клеопатры во дворце.

Август поколебался. Вероятно, если вернуть детей матери, та оставит его в покое и перестанет изводить. Он задумался. Убив царевичей, он отомстит за страдания, причиненные ему Клеопатрой. Империя погрузилась в хаос. Он почти потерял власть над Римом. Сыновья его врага могли лишь вырасти в сильных соперников.

И все же…

На Селену напала не Клеопатра, а жрица Хризата. Он сам пригласил эту тварь…

Август захлопнул дверь и сполз на пол, прислонившись к стене. Что он делает?

— Я проиграл, — простонал он. — Думал, что сражаюсь с чудовищем, но сам же стал им.