Лана Ричи - Цена моей девственности

Я с ужасом и каким-то болезненным предвкушением думала о том, что будет дальше. Нэйт Донован возьмет меня прямо здесь? В нескольких метрах от моей квартиры?

Боже, это было бы чудовищно… И все же я понимала: я вряд ли стану сопротивляться. Но когда я с замиранием сердца уже ждала следующего шага, Нэйт отстранился и выпустил меня из объятий.

Мне понадобилось время, чтобы выровнять дыхание.

– Обязательно подумай, – сказал он на прощание.

Я выскользнула из машины, крадучись поднялась по лестнице, стараясь не шуметь, отворила дверь. Но все это было напрасно. В коридоре меня встретила мама. Она не спала, смотрела с напускной строгостью, за которой легко читались страх и беспокойство.

– Может, ты объяснишь мне, что происходит? Во что ты ввязалась?

Я была поздним ребёнком. Родители слишком долго пытались меня завести, несколько неудачных ЭКО, годы отчаяния, когда казалось, что им так и суждено остаться бездетными, и вдруг, когда уже никто не ждал – беременность, которую все воспринимали как чудо.

«Ты стала нашим счастьем», – часто говорила мне мама, и наверное, это здорово – быть чьим-то счастьем с самого рождения. Но потом судьба, словно решив компенсировать это огромное, невероятное счастье, начала посылать нашей семье одни испытания. Мне было пять лет, когда отец, незаменимый человек у себя на заводе, получил серьёзную травму. Несколько недель он провёл между жизнью и смертью, но всё-таки победил. Приговор врачей был ужасен и окончателен: отец никогда не сможет ходить и проведёт всю жизнь прикованным к инвалидному креслу. На работе его сразу же нашлось кем заменить. А пенсия, назначенная ему по инвалидности, уж никак не могла сравниться с теми деньгами, что он зарабатывал. И очень быстро мы оказались на грани нищеты – пенсия отца да скудные заработки мамы, которой приходилось разрываться между работой, уходом за мужем-инвалидом и ребёнком. Она рано постарела. А когда мне исполнилось шестнадцать, даже речи не шло о том, чтобы я поступила в какой-то там колледж. Чем за него платить? Нет, конечно, если бы я была безумно одарённым ребёнком – для меня нашлась бы стипендия. Но мои успехи в учёбе всегда были весьма средними. Может быть, потому что с малых лет я помогала маме наводить чистоту в чужих домах, а за уроки садилась, когда было уже поздно и глаза слипались.

Стоило мне повзрослеть – я уговорила маму оставить работу. Отец с каждым месяцем чувствовал себя всё хуже, и теперь ему требовался почти постоянный уход. Так что, забота о финансовом благополучии семьи полностью легла на мои плечи, и я не видела в этом ничего особенного: было время, когда родители заботились обо мне, а теперь – моя очередь.

Я рано стала самостоятельной, и родители не слишком лезли в мою жизнь. Так что этот вопрос матери меня удивил.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, устало потирая глаза. Больше всего на свете мне хотелось вытянуться на кровати и получить свои несколько часов сна перед тем, как мы займёмся переездом. Так что ночные расспросы были явно некстати.

– За тобой приезжают среди ночи мужчины. А ещё деньги. На новую квартиру и прочее. Откуда они у тебя? Что вообще происходит?

Я вздохнула. В очередной раз говорить, что это «по работе», было бы глупо. Тем более, что мама могла бы видеть из окна как отчаянно и жарко мы целовались с Нэйтом. От этой мысли меня передёрнуло. Впрочем, не только от этой мысли, а ещё и от того, что именно мать сейчас думает обо мне.

– Послушай, я с кое-кем встречаюсь, – сказала я, и это было правдой. Ну, почти правдой. – И этот человек помогает мне финансово. Ну, то есть, заботится обо мне. – в этом утверждении правды было ещё меньше. Но если отбросить детали, деньги, на которые я снимаю новую квартиру – это деньги Нэйта. Так что я не слишком покривила душой.

– А у этого человека есть имя?

Тон мамы всё ещё был подозрительным, но я уже видела: она понемногу успокаивается. Идея о том, что у меня появился мужчина, который решил поучаствовать в моей судьбе, ей скорее нравилась.

– Есть. Его зовут Нэйт.

– И, насколько я понимаю, ты не собираешься его нам представить? – теперь голос матери был совершенно упавшим, и я могла понять почему. Она наверняка видела машину Нэйта, поняла, что он состоятелен. И теперь думает, что я стесняюсь их, стесняюсь нашего почти что бедственного положения.

Я обняла маму за плечи.

– Конечно, я вас познакомлю. Но уж точно не сейчас. Я пока ещё сама не слишком разобралась во всём.

– Не слишком разобралась, но всё-таки берёшь у него деньги?

Я пожала плечами. И поняла, что правильного ответа, который бы её устроил, попросту не существует.

– Пойдём спать, мам, – сказала я. – Завтра будет длинный день. И нам обеим нужно быть сильными.

Я чмокнула её в щёку и, не дожидаясь ответа, скрылась в своей комнате. Наверное, нам нужно было пойти на нашу узкую кухню, выпить по чашке чая. Наверное, мне нужно было что-то рассказать о том, что представляет сейчас собою моя жизнь. Вернее, выдать какую-нибудь приемлемую версию на этот счёт. Но у меня и правда не было сейчас на это никаких сил.

Я провалилась в глубокий сон, как только голова коснулась подушки.

Новая квартира оказалась отличной. Сейчас, когда безумие переезда уже закончилось, вещи заняли свои места, она оказалась очень уютной. Но главное – первый этаж. С выходом в небольшой дворик, усаженный зеленью. Совсем не то, что мрачная многоэтажная коробка, в которой мы жили раньше. Теперь отец мог запросто выехать на своей коляске и в считанные минуты оказаться среди благоухающих клумб, аккуратно подстриженных кустов и высоких тенистых деревьев.

Перемены были к лучшему: я уже не так уставала на работе. Всё-таки это дело привычки, и у меня даже появилось время на спокойное чаепитие на летней кухне. Они вдруг как-то сами собой вошли в традицию. и единственное, что всё это время меня заботило и не давало покоя – предложение Нэйта. Ещё один переезд… он по-прежнему был в отъезде. Но теперь каждый вечер меня ждали сообщения: как прошёл день, какие новости, скучаю. Я коротко рассказывала о своих делах, завершая это тем же «скучаю», понимая, что это правда, но не вся. Меня безумно тянуло к Нэйту – это невозможно было отрицать. Его запах, жаркое тепло его объятий, наши поцелуи и не только они – всё это заставляло сердце учащённо биться. Я могла бы сказать даже, что тоскую по нему и с нетерпением жду встречи, но при этом я знала, что мне придётся дать ему ответ. А вот что ответить, точно не знала. Наш внезапно организовавшийся семейный уют стал тем, чего бы я ни за что не хотела лишиться. А Нэйт, при всей его притягательности, внушал мне ещё и неясную тревогу. Когда до его возвращения осталось пара дней, я пришла с работы, поужинала с родителями и скрылась в своей комнате. Только вот уснуть не могла: долго ворочалась или бесцельно смотрела в потолок, а потом взяла в руки телефон и забила в поисковик запрос, на который, наверное, давно следовало получить ответ: «Нэйт Донован, убийство жены».

Я уже давно говорила себе, что мне нужно узнать об этом больше. Но какая-то смутная тревога останавливала меня всякий раз. А может быть дело было не в ней, а в том, что последние дни и вправду выдались хлопотными? Но, так или иначе, пришла пора узнать всё.

Сеть выдала мне сотни публикаций, и я со страхом, но в то же время с какой-то жадностью стала поглощать строчку за строчкой. Писали разное, мнение общественности разделилось. Кто-то был уверен, что Нэйт – очередной богатый ублюдок, которому, разумеется, всё сошло с рук. Кто-то считал его жертвой и очень жёстко проходился по его жене, которой приписывались всевозможные грехи, как то: многочисленные любовники, наркотики и бог весть что ещё. Я старалась отсекать мнения и находить лишь крупицы информации.

Линда Донован. Её фотографии долго украшали полосы газет. Она была настоящей красоткой – тут уж разночтений не было. Работала моделью и считалась весьма перспективной. Ей прочили блестящую карьеру, но в один день она вышла замуж и оставила модельный бизнес. Красивая, счастливая пара. На их фотографии вдвоём я тоже вдоволь налюбовалась. Сердце то и дело колола совершенно неуместная ревность. Этой женщины нет в живых, она была до меня, да и вообще – глупо сравнивать. И всё же, я понимала: никогда в жизни я не стану такой же яркой красоткой. Она подходила Нэйту куда больше.

В день трагедии Нэйт задержался в офисе, а когда вернулся, обнаружил жену на кухне. В её сердце был всажен нож, точным ударом, почти медицинским. Одна единственная рана, ставшая смертельной. Он тут же вызвал полицию, а вот дальше начались сложности. Во-первых, время смерти. Полиция зафиксировала, что к моменту их приезда прошло не больше часа после смерти. Камеры вокруг дома холодно свидетельствовали о том, что за это время к дому никто не приближался и никто из него не уходил. Соседи показали, что в последнее время супруги часто ссорились. В общем, всё указывало на то, что единственный человек, который мог бы всадить нож в сердце Линды Донован был её муж. Всё было настолько очевидно, что какое-то время никакие другие версии даже не рассматривались. Однако, на суде – дело дошло до суда! – стали выясняться новые обстоятельства.