Дебора Тернер - Цена молчания

— Всего тебе хорошего, Джен. Не сомневаюсь, что часто буду видеть твое имя на страницах газет. У тебя настоящий, большой талант. Постарайся не растратить его попусту. И если я хоть чем-нибудь смогу помочь тебе — только скажи.

От этих официальных, хотя и предельно любезных слов, сердце ее замерло. Положив руку на голову Джейка, Джентиана смотрела, как единственный любимый человек уходит из ее жизни, оставляя после себя столько унижения и боли. Но сейчас она помнила только легкое прикосновение его теплых губ к своей руке — мимолетный поцелуй, который проник в ее душу.

По-прежнему не двигаясь, она стояла в мастерской и глядела в окно. Приземлился вертолет, из него вышли трое, которые направились к заливу, чтобы отвести яхту обратно. Вертолет снова поднялся в воздух, унося с собой ее счастье…

Сумерки окутали землю, с моря наползал туман, и алое солнце опускалось за горизонт, а Джентиана все еще неподвижно сидела на стуле, и слезы бесшумно текли по бледным щекам. Наконец она встала, вышла за порог и подставила лицо соленому ветру, чтобы он осушил мокрые дорожки. Взгляд ее упал на залив, где еще совсем недавно виднелся маленький парусник, — и молодая женщина бессильно прислонилась к деревянному столбу, вновь содрогаясь от рыданий.

— Джен, почему ты непременно хочешь надеть тот же самый топ? — хмурясь спросила Сара. — Я с удовольствием снова тебе его дам, и он очень тебе идет, но ведь теперь ты можешь себе позволить… — Молодая женщина смешалась.

— Хочешь смейся, — Джентиана слабо улыбнулась подруге, — но я верю, что он принесет мне удачу.

— Ты веришь приметам? — Лицо Сары прояснилось. — Ну, тогда забирай его насовсем, на тебе он сидит гораздо лучше. Хотя на самом деле успех тебе обеспечивает изумительный вкус и искусные руки. Вот твои настоящие талисманы!

— Спасибо. — Художница даже зарделась от смущения: острая на язык подруга редко снисходила до комплиментов.

— Знаешь, — продолжала Сара, — раньше я сомневалась, что ты поступаешь правильно, выставляя эти мраморные скульптуры. Но сейчас вижу, что они великолепны. Спорим, их раскупят в первый же день?

Шесть долгих месяцев Джентиана упорно работала, осваивая резьбу по мрамору и продолжая создавать деревянные статуэтки, чтобы организовать новую выставку — теперь уже только своих работ. И тяжкий труд себя оправдал.

— Да и вообще мраморные изделия ценятся выше. — Агент художницы уже успела провести небольшое исследование среди ценителей искусства. — Они престижнее, за них готовы отвалить больше денег… К тому же старина Питер опять собирается разрекламировать тебя в газете.

— Откуда ты знаешь? Быть может, ему не нравятся мои новые скульптуры?

— Питер уже поделился своими восторгами со мной. — Сара достала тушь для ресниц и почти уткнулась носом в зеркало. — Не волнуйся, он напишет такую статью, что все толстосумы опрометью кинутся покупать твои творения. Можешь не волноваться, он не опустится до лжи, его действительно восхищают твои работы.

Но Джентиану волновало мнение только одного человека, поэтому она равнодушно кивнула и оправила черный топ.

Придет ли Дерек? Рик, хозяин галереи, послал ему приглашение, видя в миллионере потенциального покупателя, и молодую художницу всю неделю трясло от волнения. Если его не будет — значит, придется строить свою жизнь без него, значит, отношениям действительно пришел конец. За эти полгода она поняла, что, как и отец, способна полюбить лишь однажды. Но если любовь останется безответной, отсюда не следует, что нужно опускать руки и предаваться отчаянию.

Как бы там ни было, разбитое сердце всегда можно попытаться склеить…

Джентиана не видела Дерека с момента последнего разговора. Она ясно дала понять, что не желает ничего знать о нем и о его семье, и Дерек в отличие от Эдди отнесся к ее словам серьезно.

Проходили недели и месяцы. Гнев и чувство унижения постепенно угасали, и молодая женщина начинала понимать, что любимому пришлось пожертвовать своими интересами ради глубоко любимой матери. Она ведь поступила точно так же…

Одиночество отравляло ее жизнь, словно медленный яд. Образ Дерека то и дело вставал перед глазами: вот они впервые видят друг друга, поддаются вспышке страсти, встречаются на ее земле…

Поначалу она каждый день покупала газеты и искала имя Фионы Калгривз среди некрологов. Но о смерти пожилой дамы не было ни слова. Значит, мать Эдди либо нашла в себе силы принять правду о гибели сына, либо смирилась с неведением, если Дерек ничего ей так и не сообщил. Джентиана читала и экономические статьи, привыкнув встречать в них имя мистера Рогана, директора банка «Бэрингз». Похоже, тот не особенно переживал из-за разлуки с любовницей.

Придя к столь неутешительному для себя выводу, художница решила тоже не тратить времени зря и поехала в Эдинбург — взять у известного скульптора несколько уроков резьбы по мрамору. Она решила освоить новую технику и полностью ушла в работу. Именно творчество спасало ее на протяжении долгих месяцев, не давая впасть в отчаяние.

Но Дерек не покидал ее ни на минуту — она просыпалась и засыпала с его именем на устах, а все работы в той или иной мере посвящала ему. Джентиана постоянно видела перед собой его мужественное, выразительное лицо, сияющие золотые глаза. Тело ее помнило объятия нежных и сильных рук, а в ушах раздавался звук его голоса. Она грезила о его любви, хотя понимала всю тщету своих надежд, и свои чувства претворяла в изделия из мрамора и дерева. Словом, Джентиана существовала где-то на грани между мечтой и реальностью…

Вернувшись из Эдинбурга, она нашла письмо, которое пришло от Фионы Калгривз.

Мне очень жаль, и я прошу у Вас прощения. Дерек мне все рассказал, ч единственное, о чем я могу Вас просить, — это простить меня за мои безжалостные слова. Я понимаю, что Эдди причинил Вам много боли. Но, пожалуйста, верьте мне, что до аварии в его поведении не было никаких признаков безумия. Теперь, зная правду, я примирилась с его гибелью. Я понимаю, что теперь Вы не желаете слышать ни его, ни наших имен. Но Дерек говорит, что у Вас доброе сердце, и я надеюсь, что когда-нибудь Вы сможете простить нас — в том числе и Эдди — за то, что причинили Вам столько страданий.

Далее Фиона Калгривз желала Джентиане всего наилучшего и обещала помощь в любой ситуации.

Значит, Дерек считает ее доброй — то есть больше она его не интересует. Да, страсть проходит очень быстро, если по близости не оказывается предмета самой страсти.

Но любовь — это совсем другая штука.

Лето подходило к концу. На каменистых утесах уже отцвел вереск, и мох покрылся разноцветными пятнами ягод черники и брусники. В заливе иногда появлялись парусники и вставали на рейд на два-три дня, но ни на одной из яхт не было видно знакомой высокой мужской фигуры. Даже если смотреть в большой армейский бинокль.

Наступила осень, и Джентиана вновь оказалась в квартире у Сары, ожидая открытия очередной выставки. Придет ли Дерек?

Если судить здраво, то вряд ли. Сейчас он скорее всего занят где-нибудь на другом конце света — кладет на свой банковский счет еще один миллион фунтов.

В день вернисажа молодая художница не стала прибегать к косметике, хотя накануне купила все необходимое. Она недостаточно умело обращалась со всеми кисточками и тенями и вообще предпочитала выглядеть естественно.

— Ты потрясающе смотришься! — Прищурившись, Сара оглядела подругу со всех сторон. — Отлично! Пошли!

Галерея уже наполнилась мужчинами и женщинами, которые весело болтали, смеялись, обменивались впечатлениями. На большей части экспонатов уже виднелись таблички «Продано».

— Все уже здесь, — сообщила Сара, быстро оглядев зал.

Джентиана взяла бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и опустила глаза, чтобы не выискивать в толпе знакомую темноволосую голову.

— Ни одна важная шишка не пропустила твою выставку, Джен. — Рик поцеловал приятельницу в щеку и слегка обнял. Глаза владельца галереи сияли, похоже, не только благодаря хорошему настроению. — Должен сказать, что сначала критически воспринял твою идею резать по мрамору. Но знаешь, твои работы выше всяких похвал! Их оторвут с руками!

Художница принимала со всех сторон комплименты, и помимо своей воли то и дело поглядывала на вход в зал. Однако Дерек явно не собирался почтить своим присутствием ее выставку.

Так она и предполагала, но все равно стало больно и в сердце прокрался холод отчаяния.