Тори Озолс - Цена расплаты

Это привело девушку к мысли, что рубашка, пусть и развязалась, но находилась еще на ней, а вот юбку Даша заметила висящей на стуле вместе с мужской одеждой, что объясняло ее оголенные ягодицы.

Просунув руку себе между ног, девушка мягко пощупала свои складочки. Вытянув руку перед собой, она заметила, что была полностью влажной, поэтому, скорее всего Андрей не терял время зря, пока она крепко спала. Это, как ни странно, не разозлило ее, а скорее наоборот принесло моральное удовлетворение. Все это время Даша провоцировала его на секс, подстегивая злость и страсть. А тут, пока она не могла насмехаться над его желаниями, мужчина позволил откинуть от себя чувство вины и вдоволь наиграться с ее телом. От прилившего возбуждения Даша завертела попой, протираясь об твердый орган.

– Еще одно такое движение, и я, не жалея тебя, просто ворвусь до упора, ― хрипло прошептал мужчина, не отрывая головы от подушки и не открывая глаз, лишь сильнее сжав руку на ее талии.

– Может, я этого и добиваюсь? – бросила ему вызов Даша.

– Тебе необходимо поберечь себя, иначе мышцы так и не перестанут болеть.

– Кто-то ночью постарался, чтобы я проснулась воспаленная по другой причине, нежели травмированные мышцы.

Мужчина довольно улыбнулся ей в волосы.

– Ты так крепко спала, что даже оргазмы переживала во сне.

– А ты пировал на бессознательной девушки без капли совести? – язвительно промолвила Даша, и снова потерлась об его плоть.

– Я лишь залечивал твои раны. Но ты у нас слишком распутная малышка, течешь без устали.

– Выкуси!

– Злюка, а когда спишь ― такой ангелочек.

– Хватит болтать, Андрей! Твой утренний стояк говорит за тебя!

Мужчина засмеялся. Его рука проскользнула между ее ног, чуть приподнимая верхнюю и закидывая ее себе на бедро. Головка члена пристроилась между разбухших половых губок, что призывно разошлись, пульсируя от желания. Мощно толкнувшись бедрами, он полностью проник в ее жар, задевая чувствительную точку.

– Ах-х-х, ― выдохнула Даша, закрывая глаза от наслаждения и отдаваясь дикой страсти, что бесконтрольно захватила ее тело.

– Сегодняшним утром был последний раз, ― твердо произнес Андрей, ставя кружку дымящегося кофе перед девушкой. ― Я и так разрушил то уважение, которое обязан отдавать свое будущей жене. Так еще и не сомневаюсь, что ты решишь эти воспользоваться. Я ведь прав? Хочешь сделать Тане побольнее?

– Хотела, ― правдиво согласилась Даша, ― а теперь просто хочу тебя.

Мужчина презрительно хмыкнул, ни капли не веря ее словам.

– И ты тоже еще хочешь меня, настолько, что рискуешь отношениями с тетенькой. Но не бойся, она настолько помешана на тебе, что, мне кажется, простит все.

– Я не собираюсь это проверять, поэтому прошу прекратить свои нападки и забыть о случившемся. Это был классный трах, но у всего есть свой конец.

– Хорошо, ― с легкостью быстро согласилась девушка, делая глоток, и Андрей даже опешил от такой сговорчивости.

Неужели она, правда, согласна с ним или снова что-то задумала? Но по выражению ее лица невозможно было ничего прочитать. И это беспокоило мужчину. Все-таки необходимо было все оборвать сегодня. Иначе это грозило зайти слишком далеко. Настолько далеко, что он боялся, что перестанет уважать себя.

– Вызовешь мне такси?

– Да, конечно.

Мужчина быстро набрал номер и произнес адрес. Но его глаза не отрывались от девушки, которая спокойно попивала горячий напиток, не заботясь о том, что их интрижка закончилась. Признаться, это стало неожиданным ударом по мужскому самолюбию, так как после этой ночи он знал, что отношения уже вышли за рамки простого перепихона, как бы ни старался он этого не показывать.

Но придя домой после деловой встречи, Андрей слишком был рад найти ее все так же мирно спящей в его кровати, словно там и было ее место. Настолько естественно она смотрелась на его простынях, что он с радостью быстро разделся, стянул юбку Даши, и устроился за ее спиной. Мужская рука накрыла девичий холмик в собственническом жесте, и девушка, почувствовав его присутствие, сама сильнее прижалась к его груди. Это ее действие вытеснило дыхание из легких, и Андрей еще долго лежал, зарывшись лицом в ее волосы. Вот тогда он понял, что за короткое время у него возникла какая-то необычная привязанность к ней. Необычная ― потому что злость и гнев на ее развратное поведение никуда не исчезли. И он желал в одну минуту наказать ее, а в другую зацеловать до беспамятства.

– Машина прибыла, ― проговорила Даша, когда его телефон запищал на столе.

Вымыв чашку, она пошла в спальню и схватила свой рюкзак, за которым Андрею пришлось с утра спускаться к машине.

– Спасибо за доставленное удовольствие, ― иронично и с некой горечью произнесла девушка.

Андрей же молчал. И тогда Даша дабы закрепить его ужасное мнение о себе, грубо добавила:

– Секс был офигенским, красавчик.

И, схватившись за дверь, резко выскочила на этажную площадку. Все в ней кричало ― вернуться и накрыть его рот своим, до крови прокусив губу в наказание. Но она не пошла на поводу у этого желания. Даша уже сделала шаг к лестнице, когда ее резко развернули и прижали к стене. Мужской рот оказался в миллиметре от ее, но девушка успела увернуться.

– Не надо, ― непривычно ранимо попросила она.

Андрей тяжело задышал, опаляя своим дыханием ее кожу, и Даша вторила его дыханию своим. Ее грудь напряженно опускалась и поднималась, а глаза искали любую точку, лишь бы не смотреть на него.

– Уходи.

Девушка резко кинулась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, настолько быстро, словно за ней гнался сам дьявол. А он, до боли сжав кулаки, замер на месте, пока звук хлопнувшей на первом этаже двери не донесся до него. Тогда Андрей со всей злости ударил кулаком об стену, разбив до крови костяшки пальцев.

Это было верное решение. А горечь во рту ― из-за горького кофе. Только из-за него.

Девушка развалилась на диване, собираясь сегодня пропустить пары. Бессвязно переключая с канала на канал гребаный телевизор, она не могла успокоиться. Сегодня была пятница, и завтра, скорее всего, Андрей приедет в их дом. Выдержит ли она это? Сможет смотреть, как он милуется с ее дорогой тетенькой, когда на душе у нее кошки скребли?

Три дня прошло с той злопамятной ночи. Три дня с того момента, как она села в такси и горько расплакалась. Сотрясаясь всем телом, Даша ненавидела мужчину за то, что он довел ее до такого состояния. Ведь девушка не плакала целых пять лет, а тут неизвестно почему ее прорвало, словно плотину.

Возможно, эта ночь надломила что-то в ее душе. Настолько, что она чуть не уничтожила кассету с той злопамятной съемкой, в тот же день заявившись к Милке, которой отдала ее на хранение. Подруга лишь покачала головой на ее зареванный вид, находясь в шоке и непонимании. Но Даша не стала ничего объяснять. Она просто сжала кассету в руках, и…

Чуть-чуть ведь не считается, правда? К счастью, Даша вовремя опомнилась и просто вернула тут назад Миле. Не желая возвращаться пока домой, она приняла у подруги душ, так и не смыв с себя ощущение его рук и губ, но хотя бы попытавшись. После они вместе отправились на пары.

Мила не приставала с вопросами, и за это девушка была ей благодарна. Она не хотела говорить о том, чего сама не понимала. Что с ней происходило? Что изменилось за эту ночь? И как ему удалось пробить брешь в ее защитных щитах?

Но впервые Даша ощутила тепло, и то, что она, все же, жива. Впервые ей захотелось открыто смеяться, отпустив боль и ненависть. И из-за этого девушка еще больше злилась на него. Так не должно быть. Она не имеет права забывать о родителях и прощать тете осквернение их памяти. Злобная сучка заплатит за все!

Вот так девушка безучастно просидела все пары, витая в своих мыслях, и даже позволила Кириллу отвезти ее домой. А еще разрешила поцеловать на прощание, надеясь, что хотя бы это сотрет воспоминание о его губах. Нет, не помогло. Ей просто стало противно, и она быстро вытерла губы рукой, не задумываясь о том, какую боль причиняет ни в чем не повинному пареньку.

А когда на следующий день тетушка собралась на ужин с Андреем, она отсчитывала каждую секунду до ее возвращения, боясь того, что женщина останется у него на ночь. И испытала небывалое облегчение, когда около одиннадцати она вернулась домой с явно разочарованным видом. Даша повторяла себе, что не может ревновать, не может. Но поделать с собой ничего не могла.