Девочки на самом деле не было в планах, в них была ее мать. Но госпожа Левицкая полгода как живет в Италии, у нее там свое модельное агентство, и дела до семьи и дочери нет никакого.

Мозг сразу начинает высчитывать несколько способов развития событий. Если девчонку включить в игру и сделать орудием для нажима на старика Левицкого? Слишком жестоко, но как вариант.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6

– Давай увидимся вечером. Покатаемся по ночному городу, я покажу красивые места. Прекрасный закат, жаркая ночь, только ты и я.

– Семён, уже вечер, думаю, бабуля будет против. Ты знаешь ее, начнет говорить, что это неприлично. И в ее время девушки не ездили по ночам.

– Я поговорю с Алевтиной Германовной, со мной она тебя точно отпустит. Ты так вкусно пахнешь, голова идет кругом.

Поднимаюсь медленно по лестнице, вся прелесть старых парадных – это то, что все слышно. Парень уламывает мою соседку не совсем умело, а я, выходит, подслушиваю.

– Семён, прекрати, не надо. Что ты делаешь… перестань.

Почти поднявшись на третий этаж, вижу, как парень тискает Регину, прижав к стене, та роняет розы, упирается в его грудь.

Красивая картина: белые розы, рассыпанные у ее ног, испуганные зеленые глаза, пухлые губы и румянец на щеках.

– Не помешал?

Мой громкий голос эхом разносится по подъезду. И как так бабка ничего не замечает? Главное, когда я нес ее внучку на руках, было фу как неприлично, а то, что это чмо ее лапает, зашибись как хорошо? Да, в этой семейке не все так радужно.

– Здравствуйте, – Регина здоровается, наконец отпихивает настойчивого ухажера.

– Это кто? – парень смотрит на меня, но обращается к своей спутнице.

– Сосед.

– Сосед продолжает идти дальше и, в самом деле, не мешать.

Удивленно приподнимаю бровь, а вот за наглость ему можно поставить пять и дать леща. А можно и в кровь разбить рыло. Начинаю заводиться.

– Сосед сам решит, когда и куда ему идти. Регин, все в порядке?

– Дядя, ну что у нас может быть не в порядке? Все отлично.

Кто вообще это такой? Судя по машине, шмоткам и брендовым часам, золотая молодежь. Не таких обламывали, с такими и неинтересно. Высокий, белобрысый, тонкие черты лица, мутный взгляд, под кайфом, что ли?

– Регина? – не слушаю тупой базар пацана.

– Да, все нормально, – виновато опускает глаза, топчет разбросанные под ногами розы. – Семён, мне надо идти.

Лишь с третьего раза попадает ключом в замочную скважину, руки дрожат, кусает губы, не смотрит ни на кого, скрывается за дверью.

Я поднимаюсь выше, уже не обращая внимания на парня, а он провожает меня взглядом, готовым выжечь дыру в спине. Видно, что неуравновешенный и склонный к агрессии, сжимает кулаки, хочет что-то сказать, но молчит. Правильно делает, себе дороже.

Потом срывается с места и быстро спускается по лестнице. Надо узнать, кто такой, какого хрена дергается рядом. Хотя зачем мне это? Через месяц, а может, и раньше меня здесь уже не будет. Нас не будет.

Пока варится кофе, снова думаю. Четвертый этаж, окно нараспашку, кондиционер все еще не работает. На другой стороне двора дом, но за высокими зелеными кронами его практически не видно.

Листва даже не колышется, ветра нет совсем, лишь тополиный пух медленно летает белым снегом. Звонок в дверь.

Зачем только пришла, не пойму. Спросить, понравился пирог или нет?

Мне понравились ее губы, но этот десерт трогать не надо.

Снова звонок. Иду открывать, на ходу снимая футболку, мне так нравится реакция Регины на голое тело. Удивление, смущение, капелька страха и безграничное любопытство. Словно кошка, боится, но подходит и смотрит.

– Здравствуйте.

– Здоровались.

– Вы извините, что так вышло, Семён, он нормальный, там ничего такого.

– Меня зовут Матвей.

– Я знаю, – в глазах снова смущение, девушка старается смотреть в лицо, но, как только взгляд опускается ниже, на щеках вспыхивает румянец.

– Можно на «ты», я не такой и старый.

– Конечно нет, что вы? Ты.

– Зайдешь? Кофе сварился.

– Я не пью кофе.

– Расскажешь, почему не пьешь?

Не знаю, зачем вообще разговариваю с ней и приглашаю в квартиру. Сам не пойму, что за тяга такая, малолетка совсем, хоть и восемнадцать уже. Красивая, словно фарфоровая кукла, что продают в антикварных магазинах, такую красоту не каждый оценит и поймет.

А если не оценит, то разобьет вдребезги, и не склеишь.

Идем на кухню, молчит, лишь слышу ее прерывистое дыхание. Интересно, ее губы и сейчас вкуса яблока? Разливаю кофе по чашкам, в свой добавляю сливки, предлагаю Регине, кивает.

Отхожу к окну, опершись на подоконник, делаю небольшой глоток. В такую жару сердце готово остановиться, а я еще и пью кофе.

На Регине все то же платье, она смотрит на чашку, скользит по тонкому фарфору пальцами.

– Я маленькая совсем была, лет пять, наверное, сварила сама кофе, видела, как это делает бабуля. Поставила табурет, все сделала как надо, насыпала слишком много и выпила потом все это, как взрослая, коньяк добавила. Давление подскочило, странная реакция организма, говорят, чуть не умерла. Вот с тех пор кофе и не пью, можно, наверное, но я не хочу. Напилась.

Слушаю ее, и у самого сердце начинает биться чаще. Пора тоже завязывать с этим напитком.

И с этой девчонкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍7

Его губы вкуса кофе, у меня наверняка поднялось в тот момент давление, и я готова была умереть от этого поцелуя. Пришла извиниться, рассказала глупую историю из детства, а он снова поцеловал.

Матвей сильными руками прижимал меня к себе. Наши языки снова соприкоснулись, я взлетала до самого солнца, готовая рассыпаться на осколки там, в вышине.

Сижу на подоконнике, в окно светит полная луна, вытираю слезы, вспоминая свой второй в жизни поцелуй.

Господи, какая же я глупая и наивная.

Матвей взрослый, он играет со мной, а я так хочу быть его игрушкой.

Сама не знаю, бестолковая чего желаю. Но он именно тот мужчина, которому я готова отдать всю себя, без остатка. Добровольно. Навсегда.

Дура.

Поцеловал и снова прогнал. В его глазах не было ничего, крепко сдавил плечи, отодвигая меня от себя. Опять одно слово «уходи», как собаке, чтоб шла на свое место.

Срываюсь на плач, кусая ладонь, глушу вой, что вырывается из груди. Звонит телефон, сначала не слышу мелодию, но потом отвечаю.

– Регина, я не разбудила тебя?

– Нет, мам, я не спала.

– Что с голосом? Ты плачешь? Что случилось?

– Ничего. У нас жара ужасная, просто устала.

Вру матери, слышу на заднем фоне шум, голоса, у нее наверняка очередная презентация модной коллекции или фотосессия для журнала. Светская жизнь бывшей манекенщицы, а теперь владелицы собственного агентства кипит и бьет ключом.

– Регина, я настаиваю, чтобы ты приехала ко мне, Италия прекрасна, у тебя каникулы, ты не обязана сидеть около выжившей из ума старухи.

– Мам, не начинай. Я все равно не приеду. Через несколько дней юбилей фирмы и день рождения папы, я бы хотела, чтобы приехала ты. Папе будет приятно.

Мои родители – это больная тема, они вроде вместе, но всегда врозь. Бабуля права, наверное, не стоило отцу влюбляться в манекенщицу и обещать ей целый мир. Но в этом весь мой отец, таких мужчин нет больше, ради любимой пойти против семьи и делать все возможное, чтобы она была счастлива.

Мне жалко его, а иногда хочу, чтобы он встретил хорошую женщину, которая будет его по-настоящему любить. Ладно, пусть не любить, но быть рядом, поддерживать, помогать, а еще я хочу, чтобы мой мужчина был именно таким, как отец.

Но, скорее всего, будет совсем иначе.

– Ты знаешь, милая, я не могу, у нас полный аврал, столько съемок, а еще я буду на обложке одного популярного журнала о моде. Ну конечно, статья о моей команде и наших успехах и планах.

– Мам… ты знаешь, кажется…я...

– Подожди секунду, – слышна итальянская речь, мама отвечает, смех, звон стекла. – Извини, дорогая, мне надо бежать, я завтра наберу обязательно, и подумай о поездке. Целую свою прекрасную девочку.