Нэнси Бартоломью - Твое смеющееся сердце

Как только Уэдерз доел, все резко изменилось. Внезапно он наклонился ко мне, и начались вопросы, но совсем не те, которых я ожидала.

— Как вы себя чувствовали, когда Диггер Бейли вас бросил?

Я чуть не подавилась последним куском хот-дога, лицо снова вспыхнуло. Как он об этом-то умудрился узнать?

— Откуда вы знаете про Диггера?

— Пришлось потрудиться. — Он усмехнулся, явно довольный собой.

— Оказывается, вы не только упорный, но и пронырливый! — взорвалась я. — Кто дал вам право совать нос в мою жизнь, копаться в моем прошлом? С кем вы говорили обо мне? Как вы… — От волнения у меня перехватило горло, я замолчала, не находя нужных слов. Как этот сукин сын разузнал про Диггера?

— Я всего лишь выполняю свою работу, — спокойно ответил Уэдерз. В отличие от моего его лицо оставалось непроницаемым.

— Диггер тут совершенно ни при чем!

Посетители стали на нас оглядываться, некоторые перестали разговаривать, прислушиваясь к нашему разговору.

— Диггер вас обидел, — тихо сказал Уэдерз. — Я просто спросил, что вы об этом думаете.

Да, Диггер меня обидел, это уж точно. Он оскорбил меня публично, причем так, что я не могла и слова сказать, потому что было стыдно. Я стыдилась собственной глупости и наивной юношеской веры в собственную неуязвимость.

— Наверное, вы на него страшно разозлились, — сказал Уэдерз.

— Разозлилась? — Да, конечно, но только позже, спустя годы. — Нет, я не злилась.

— Тогда что же вы чувствовали?

Уэдерз наблюдал за мной с печальным выражением лица, этого я вынести не могла. Мне не нужно, чтобы меня жалели!

— Мэгги, он вас бросил, и об этом знал весь город. Пока вы уехали покупать подвенечное платье, он женился на другой. Почему вы не пришли в ярость?

Слезы навернулись на глаза, я почти ничего не видела.

— Идемте, — сказал Уэдерз, вставая, — давайте выйдем отсюда и посидим в машине.

О чем я только думала, соглашаясь на ленч с этим человеком? Почему я согласилась ответить на его вопросы? Может, потому, что до сих пор не забыла ковбоя, который слушал мое первое выступление в клубе и одобрительно улыбался? Маршалл Уэдерз — совсем другой человек, то есть, конечно, телесная оболочка у него и у того ковбоя одна и та же, но внутри он совсем другой. Я забралась на переднее сиденье и попыталась взять себя в руки. Диггер остался в прошлом, я расклеилась вовсе не из-за него. Было ужасно неприятно сознавать, что Уэдерз вынюхивал обо мне в моем родном городе и ухитрился узнать то, о чем, как я надеялась, все давным-давно позабыли. Но, как видно, я ошиблась.

— Похоже, этот Диггер был настоящим подонком, — сказал Уэдерз. — Будь я вашим старшим братом, всыпал бы ему как следует.

Я промолчала, как будто не слышала. О Диггере говорить больше не хотелось, даже если Уэдерз на моей стороне. Я вытерла слезы, высморкалась и спросила:

— Почему вы за мной следите?

— Потому что это моя работа.

Уэдерз и не думал улыбаться, он не шутил. У него есть важная работа, и больше его ничего не интересует. Я для него лишь подозреваемая по очередному делу.

— Почему бы вам не поискать настоящего убийцу? Зачем вы меня травите, как гончая зайца?

— Мэгги, я пока вас ни в чем не обвинил.

— Да бросьте, все ваши действия равносильны обвинению.

Господи, как этот тип может оставаться таким спокойным? И почему я все время смотрю ему в глаза?

— Мэгги, сейчас у меня никого, кроме вас, нет по этому делу. Но я вас ни в чем не обвинил, не называл вас подозреваемой, не так ли? Я всего лишь разрабатываю все имеющиеся версии.

— Тогда почему вы не охотитесь за вдовой Джимми? Почему вы не наводите справки обо всех остальных, так же как обо мне?

— А почему вы думаете, что не навожу?

Мне нечего было добавить. Несколько минут мы сидели молча, наблюдая, как люди входят и выходят из кафе. Наконец Уэдерз откинулся на спинку и завел мотор. Судя по всему, допрос подошел к концу, и я могла вернуться в дом Джека, не углубляясь больше в свое прошлое.

Мы ехали молча, и я немного успокоилась. Уэдерз вырулил на стоянку перед домом Джека, я взялась за ручку двери и распахнула ее чуть ли не раньше, чем машина остановилась.

— Наверное, я должна поблагодарить вас за ленч.

Я ступила на посыпанную гравием площадку и наклонилась, чтобы посмотреть на Уэдерза, оставшегося сидеть за рулем. Он промолчал. Я стала закрывать дверь, и тут он вдруг заговорил. От неожиданности я хлопнула дверью слишком громко.

— Может, как-нибудь в другой раз мы поговорим и о Юнион-Гроув.

Машина тронулась с места, а я стояла с открытым ртом и смотрела ей вслед. Каким таким чудом он ухитрился узнать о Юнион-Гроув?

Не ходи на рыбалку со скунсом, бывало, говорила моя мама, он поднимет вонь, и ты вернешься ни с чем. Мама была права. И вот я с пустыми руками стою на автостоянке и смотрю вслед самому настоящему скунсу. Юнион-Гроув! И он еще говорит: «Спросите меня о том, о чем вам на самом деле хочется меня спросить!» Слова Уэдерза жужжали у меня в голове, как назойливая муха. Если он добьется своего, мне крышка. Я это чувствовала.

Но с другой стороны, Маршалл Уэдерз не знает, на что я способна, и я все-таки сумею сделать по-своему.

Узнай, где твой враг хранит свое грязное белье, и ты выиграл войну, как говорила моя мама. Пришло время идти по запаху. Я открыла дверь, пулей влетела в дом и стала звонить Бонни в «Кудряшку Кью».

— Мэгги? — Бонни взяла трубку, запыхавшаяся и встревоженная. — У тебя все в порядке?

— Нет, Бонни, не в порядке, но обязательно будет. Послушай, ты училась в средней школе Смита?

— Что? — растерялась Бонни.

— Я говорю, ты училась в школе Смита?

Я не могла усидеть на месте и расхаживала по комнате Джека с трубкой в руке.

— Да, училась. Окончила школу в восьмидесятом, а что?

— Отлично, — сказала я, — значит, ты-то мне и поможешь.

— Мэгги, я не понимаю, какое это имеет отношение к…

— Ты знала Маршалла Уэдерза? — перебила я. Бонни вздохнула.

— Знала ли я Маршалла Уэдерза? Еще как! Все девчонки в школе его знали. Маршалл Уэдерз… «мустанг» шестьдесят восьмой модели с откидным верхом, футбол, софтбол и девушки, толпы девушек. О, этот парень шел по дурной дорожке, даже не шел, а несся со скоростью сто миль в час. Бедная его мамочка, как же она за него волновалась! Кстати, ты знаешь, что она ходит в нашу церковь?

Я прислонилась к стене, глядя в окно на стоянку, и мои губы сами собой изогнулись в улыбке. Бонни снова вздохнула.

— Но он далеко ушел от того мальчишки, теперь он детектив в полицейском управлении в… Послушай, Мэгги, он случайно… Ох, Мэгги… — В трубку мне были слышны обычные звуки салона — голоса клиенток, гудение фенов, чье-то хихиканье. — Мэгги, будь осторожна, он совсем не такой, как Вернелл, совсем не такой!

— Бонни, — серьезно сказала я, — давай в это воскресенье сходим в церковь вместе. Как ты на это смотришь?

— Ах ты, пройдоха! Ну хорошо, встретимся без пятнадцати одиннадцать возле церкви.

— Спасибо, Бонни, я твоя должница. Всего хорошего!

Я повесила трубку и замурлыкала песенку. Ладно, пусть пока Уэдерз знает обо мне больше, чем кто-либо, скоро мы поменяемся ролями. Скоро я стану хозяйкой положения. Юнион-Гроув! И как он только пронюхал об этом?

Это было много лет назад. Мы поклялись друг другу хранить тайну, интересно, кто же проболтался? Что ж, они все были слабыми, ненадежными, подумаешь, стайка девчонок — теперь они взрослые женщины, матери, у которых свободного времени с избытком, зато не хватает мужского внимания. Конечно, они не устояли, когда Уэдерз включил свое тысячеваттное обаяние на полную мощность. Да что там говорить, я бы тоже не устояла, если бы пробыла рядом с ним подольше. Но это исключено, я прослежу за тем, чтобы этого не случилось, во всяком случае, надеюсь, что смогу это предотвратить.

Юнион-Гроув. Мы тогда учились в старшем классе средней школы. На самом деле во всем виновато волшебство весенней ночи да еще яблочное вино с фермы Буна. Мы были еще девчонками — ну может, девушками, у которых уже проснулось ощущение собственной власти, порожденное пробудившейся женственностью тела, но которым не хватало свободы, чтобы познать риск. И как обычно, во всем была виновата я.