– Его первые дни на работе проходят хорошо.
– Ты… в порядке? Не переживаешь, что будешь меньше времени проводить с ним?
– Напротив, рада. Работа вместе накладывает определенный отпечаток, не всегда негативный, но сложнее и встречаться, и работать. Сплетни, улыбки…
– Да, понимаю. Меня ещё беспокоил конфликт личного и рабочего. То есть если парень устал и не сделал ночью задание ― это он бедняга и перерабатывает, или он не очень хорош и не понимает производственной необходимости? Проще не работать вместе и не задаваться такими вопросами.
– Я где-то читала, что работать вместе мужчина с женщиной могут, только если она ему «поддается». Этакая спутница гения. Секретарь или заместитель, например. Тогда баланс не нарушен, барышня остается спутницей жизни и дома, и на работе, а мужчина ― главный, зарабатывает больше и, разумеется, он умнее.
– Возможно, это вариант. Только я так не смогла бы. Знаешь, как мы с Валерой встречаться начали? Я всю жизнь думала ― как же это несправедливо, что женщина в современном обществе не может быть инициатором отношений.
– Почему не может? Я же стала.
– Ну ты по-женски, как по книжке ― взмах ресниц, присутствие рядом и всё такое. Он же сам тебе встречаться предложил?
– Ну да, предложил.
– Вот, и я о том же. А что, если бы ты ему предложила?
– Я бы потом думала, что он бы сам не захотел, что я ему не была действительно нужна.
– Видишь? Мы живем в двадцать первом веке, в работе женщин уже почти не ущемляют. Хотя есть приверженцы «старой школы», которые не станут разговаривать с бабой о делах, им мужчину-руководителя подавай, но их мало. Тем не менее, женщина должна только томно вздыхать, и то не слишком сильно. А если проявила инициативу ― на неё неинтересно охотиться. Мне же хочется думать, что я не трофей и не спутница жизни, а партнер, равный.
– Так и что про Валеру твоего?
– А. Я его на свидание позвала после того, как пару раз пересекались на вечеринках.
Зоя охнула:
– Не страшно было?
– Страшно, конечно. Все боятся быть отвергнутыми. Да и он до сих пор шутит, что не выбирал меня, сама пришла. Но, зная его, я могу утверждать, что он не сделал бы первый шаг, хоть я ему и понравилась.
– Надеюсь, у нас так же хорошо всё сложится, как у вас. На свадьбу позовешь?
– Ой, когда то будет. Валера не хочет спешить с предложением, так что я просто жду… Да и я не идеальна, может, не доросла ещё до жены.
– У вас же нормально совместная жизнь вроде складывается?
– Я не готовлю и вообще не особо хозяйственная. Ещё часто злюсь по мелочам…
– А что вы едите? А кто убирается?
– Еду заказываем. Валера робота купил, пылесосить. Ну по мелочи-то я убираюсь и стираю…
– Его это устраивает?
– Да.
– И в чем проблема? Раз он доволен, значит, твоей хозяйственности достаточно. Не накручивай себя. Кстати, а почему ты сама не сделаешь ему предложение?
– Даже не знаю. Мне кажется, это перебор. Он же не готов…
– Может, он просто не может решиться, как с первым свиданием. Подумай об этом. Вот, эти платья померяй. Уверена, из них точно что-то да выберешь.
Собирая после ужина посуду со стола, я спросила Валеру:
– А могу ли я сделать тебе предложение?
– Можешь, наверно, но я бы офигел.
– Это странно?
– Я же говорил, что пока не готов, мне брак кажется слишком серьезным решением. Но как я могу запретить тебе что-то?
– Значит, нельзя?
– Можно, но я бы офигел, ― повторил он. ― Главное ― не торопиться.
Кивнув, я задумалась о том, спешу ли. И что вообще значит «спешить»? Мы живем вместе несколько месяцев, почему не присвоить наконец нашему общению название? Да и зачем быть вместе, если не ради замужества, построения семьи?
Если он не готов, не стоит его заставлять, наверное. Но мысль купить тайком кольцо и сделать предложение не оставляла меня.
Утро перед выступлением было нервным. В сборах я, как обычно, забыла красивые серьги, но сейчас успокаивала себя тем, что хотя бы платье и туфли на месте.
– Соберись! ― поставила передо мной стаканчик кофе Зоя. ― Уже пятнадцать минут смотришь в одну точку.
– Ой, да, извини.
– Ничего, я прикрою. Нервничаешь?
– Жутко. Всё-таки столько людей, большая часть ― знакомые. Провалюсь ― запомнят на всю жизнь.
– Ой да ладно тебе. Мы же не в школе. К тому же, люди куда более сосредоточены на себе, чем на других. Наверняка будут разговаривать, есть и смотреть в свои телефоны. Если ты их не расшевелишь ― просто не заметят твоё выступление, и всё.
Подмигнув, она отошла помочь читателям, а я открыла электронные заказы за день, чтобы проверить и подтвердить их.
– Свежий номер «Vogue» пришел?
Подняв голову, я покраснела. Передо мной стояла Жанна.
– Да, вот, держите.
Она прищурилась.
– Меняете стиль?
Я нащупала на шее колье, которое забыла снять после утренней примерки, и быстро спрятала его под свитер.
– Выступление сегодня.
– Вот как. Удачи.
Она уже отвернулась, когда я осмелилась спросить:
– Считаете меня бездарной, верно?
– Нет, ― уголки её губ дрогнули. ― Вы не подошли в мой проект, только и всего.
– О. Понятно.
– Жаль, что ввела вас в заблуждение, ― и она тут же поднесла к уху телефон.
Грустить или радоваться новой информации, я не знала. Стало проще потому, что не надо Жанну больше ненавидеть. Всегда считала, что на негативные эмоции мы тратим слишком много энергии. Да и за что я на неё злилась, самой не понять теперь.
Фуршет начался в восемь. До меня выступали поэты, занимающиеся в библиотечном кружке. Их выступления прошли точь-в-точь, как предсказала Зоя ― просто не привлекли внимания.
Сидя в заднем ряду, я пыталась расправить на коленях платье. Туфли, которые не успела разносить, жали, кололись невидимки, щедро распиханные по моей прическе Зоей, дышать в тугом в талии платье стало сложно после пары корзиночек с рыбой. Я съела их, боясь слабости от голода, а сейчас чувствовала подступающую тошноту и ругала себя за неверное решение.
Длительное ожидание убивает. Распевалась я полчаса назад, и сейчас была уверена, что голос может подвести меня в любой момент.
– Прекрасно выглядишь, ― шепнула, присев рядом, Анастасия Витальевна. ― Настоящая Золушка. А где принц?
– Опаздывает, много работы, ― вздохнула я.
– Не беда, успеет. Ты бледная, может, коньяку?
– Нет, спасибо.
– Валерьянки?
– Думаю, валерьянки можно, ― улыбнулась я. ― Перед сдачей диплома коктейль из валерьянки и пустырника очень помог.
– Пойдем.
В пустынных коридорах стук каблуков по плитке и шорох платья звучали почти сказочно.
– Я же не пропущу свой номер? ― запоздало уточнила я, падая на стул в кабинете Анастасии Витальевны.
– Не бойся, минут двадцать у тебя точно есть. Держи успокоительное. У тебя всегда такой страх сцены?
– В детстве не было.
– Ты же знаешь, что с опытом он пройдет?
– А вы выступали?
– Занималась в театральном кружке в юности. Первые спектакли и правда давались нелегко, а потом поняла. Худшее, что может произойти, ― тебя просто не заметят. Из критики же всегда можно извлечь пользу.
– Боюсь, навсегда так и останусь незамеченной.
– Что ты, твои достижения тебе не позволят. Как и все мы. Пойдем, пора возвращаться.
Мне запомнились лица людей, стоящих у сцены.
Вначале я их не видела, потом ― старалась не смотреть, чтобы не волноваться ещё сильнее, но наконец не выдержала.
Лица обращены к телефонам. Начало песни спокойное. Мы специально подобрали её с Вероникой, чтобы не испортить эффект с первых нот.
К припеву мой голос стал выше, легче. Я пела, как мне чудилось, не связками ― душой. Головы начали подниматься, глаза стали внимательнее. Помню девочку, приоткрывшую рот, вцепившуюся в руку матери. Помню Зою, голова её на плече Германа. Помню мягкую улыбку Анастасии Витальевны и щеки Анны Львовны, пламенеющие в тон платью. Помню гордый взгляд Валеры, вошедшего минуту назад.
Мне казалось ― все в зале замерли, слушая. Показалось, секунды после окончания песни были вечностью, после которой аплодисменты звучали подобно грому после душного летнего дня.
В этот момент я поверила, что всё не зря. У меня есть шанс, и даже если я буду выступать раз в год ― всё остальное будет не зря.