Кристина Майер - Ты будешь моей

— Пошли, не выпендривайся. Я соскучился. Хочу тебя… в лифте поцеловать, — Мила немного шокирована моим заявлением. Пока приходит в себя, беру ее за руку, щелкаю сигналкой и тащу за собой.

— Емельянов, прекрати вести себя, как пещерный человек, — пытается вырваться, но не очень убедительно. Если бы я увидел настоящую панику, сразу бы отпустил. Мила хочет меня, но какого-то лешего сопротивляется своим желаниям.

— Мила, я тебя прямо здесь поцелую, если будешь шуметь. Потерпи до лифта. — провоцирую, лучше пусть возмущается и обзывается, чем боится.

— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме поцелуев? — бурчит она, так смешно становится.

— Когда ты рядом не могу. Да и когда не рядом не получается не думать о тебе. Хочешь, в подробностях расскажу, о чем я думал прошлой ночью, когда лежал один в постели? — ее щеки алеют, это просто крышесносно, когда она смущается.

— Емельянов, прекрати. И вообще, отпусти меня. — вновь слабая попытка сопротивления. Хрен отпущу.

— Ты права, лучше покажу, — подмигиваю ей. Лишаю на несколько секунд дара речи. В это время подходим к лифтам, один свободен. Прижимаю Милу своим телом к стенке еще до того, как дверь кабинки закроется.

— Я соскучился, — прежде чем она успевает придумать колкий ответ, накрывают ее губы своими. Мила была бы не Милой, если бы сразу ответила, секунд двадцать ушло на то, чтобы она с готовностью приняла у себя во рту мой язык.

Как же я ее хочу!..

Лифт остановился, пока я не стал е раздевать прямо на лестничной площадке, нам скорее лучше попасть в квартиру. Я принял окончательное решение сделать е полностью своей, никаких препятствий для этого не видел, кроме страхов Милы, но я знаю, как их изгнать. Тем более что и она меня хочет.

— Что это? — увидела она в коридоре пакеты из детского магазина.

— Твое алиби. Ты же не можешь вернуться к Алмазовым с пустыми руками.

— Емельянов, так нельзя! — Миле только руки в бок осталось упереть. Не засмеяться бы, воинственная она еще более сексуальная.

— Нельзя меня держать на расстоянии от твоих губ. У меня реально начинаются ломки, — притягивают к себе и вновь целую. На этот раз Мила сразу отвечает, что вызывает дикую бурлящую радость. Я давно заметил, что споры ее заводят, Мила становится более податливой, забывает о своих страхах и эмоциональных запретах. В такие моменты ее блокировки не срабатывают.

— Больше, я тебя не отпущу. Моя ты.

Мила

Возмущалась, конечно, но сама понимала, что неубедительно. Не получалось устоять перед этим сексуальным нахалом. Степан даже в начале нашей семейной жизни редко меня целовал. Да и то, только во время секса. На этом прелюдия заканчивалась. Поэтому мне безумно приятно было, что Макс дуреет от моих губ. В свою очередь я теряла голову от его поцелуев. Жарких. Страстных. Умопомрачительных.

«Если не понравится, второго раза не будет» — приняла я решение и сдалась окончательно Емельянову.

Посмотреть его жилье мне не предоставили возможности. Я видела лишь коридор и спальню, где много места занимала гигантских размеров кровать, которая оказалась очень удобной и мягкой.

— Когда переедешь ко мне, я куплю кровать поменьше, — заметив мой удивлнный взгляд, заявил Максим.

— Зачем?.. — спросила, вместо того, чтобы заявить «я не собираюсь к тебе переезжать». Емельянов умудрился внушить мне мысль, что мы будем жить вместе. Может потому, что я внутренне несильно этому сопротивлялась?

— Чтобы ты всю ночь находилось в моих объятиях, там у тебя не будет шанса отдалиться от меня. Хочу постоянно тебя ощущать, — этот развратник мог сказать такие слова, от которых сердце ёкало в разы сильнее, чем от банального «я тебя люблю». — Хватит болтать, — подмигнул мне и поцеловал.

Долгая, мучительно-нежная, но одновременно страстная прелюдия сводила с ума. Я не заметила, как осталась без одежды. О том, как искусно слетело с меня белье, можно будет в старости написать в мемуарах, подробно описав этот незабываемый опыт.

Его языка и губы обжигали кожу и разум. Бесстыжие поцелуи не оставляли без внимания ни один участок тела.

Шея…

Грудь…

Живот…

Резкий переход на пальцы ног…

Боже, это мой фетиш. Макс, сделал так, что это стало моим личным наркотиком.

Я уже была на грани, когда Емельянов стал подниматься поцелуями по моим ногам вверх.

Икры…

Колени…

Внутренняя сторона бедер…

Я не выдержу-у-у эту мучительную пытку-у-у…

Его язык нашел средоточие моего желания. Неужели, каждый раз это будет так остро, сладко и невероятно приятно?

Короткий страх возник лишь на миг, когда Макс поднялся на руках, навис надо мной. Я успела полностью его разглядеть…

Он понял, что я в небольшом ужасе и отвлек стопроцентным проверенным способом — поцеловал.

Не было боли. Не было дискомфорта. Медленные уверенные движения опытного мужчины и я оказываюсь в раю. Макс все это время рычал, ему с трудом удавалось себя сдерживать. Стиснул зубы, чтобы не сорваться. А еще Емельянов говорил кучу бесстыжих, но таких приятных вещей, от которых становилось одновременно стыдно и приятно. Удивительно, но эти пошлые комплименты ужасно возбуждали. Он сделал и меня распутницей. От такого удовольствия невозможно отказаться.

— Какая же ты охренительная! — я плыла на волнах удовольствия, а Макс наконец-то сорвался. Отпустил себя. — Создана для меня!

Блин, как же приятно, когда мужчина сходит по тебе с ума.

— Твою киску я беру в плен, любимая! — прорычал он, сжимая мои бедра. — Я люблю тебя, милая. — прозвучало очень нежно в конце, что у меня аж слезы на глаза навернулись. Я поверила. И чуть в ответ не ляпнула, что тоже его люблю. Вовремя прикусила язык. Нельзя бросаться такими словами. Секс это не любовь, каким бы умопомрачительным он не был. Но в душе я согласна была попробовать с ним жить, без штампа в паспорте, конечно. Чтобы можно было уйти в любой момент, если все окажется очередной ложью.

Гризли

— Тебя где носит? Трубку не берешь, на работе отсутствуешь, сказал же что будешь в офисе, — возмущенно прозвучал голос Самира в динамике телефона. Мобильник в машине остался, когда я Милу умыкнул в свою постель. Хорошо, что забыл, никто нам не помешал.

Я о телефоне не вспомнил, пока ее домой к Алмазу возвращал. Мила всю дорогу возмущалась, что я Марку много игрушек накупил. Пусть привыкает, я собираюсь их баловать. Понимаю, что мне из него настоящего мужика нужно воспитать, но это потом. Уверен проблем не будет. Занять пацана я всегда сумею, да и другом стать, а не отчимом у меня получится.

— Не шуми, подъезжаю, — убавил звук в динамике магнитолы. — Ты у нас в офисе?

— Да. Девчонкам спасибо скажи, они мне кофе сделали, а то уехал бы. — совсем вылетело из головы, что Чех сегодня должен был с судьей встретиться, обсудить наш вопрос.

Уголовное дело, которое на меня завели из-за заявления этого ушлепка, Чех сразу же замял. Теперь я прохожу, как свидетель. Скоро начинается слушание дела об избиении Милы и лишении Степана отцовских прав. Тут нам нужно подсуетиться. Рома всех этих Ален и лжесвидетелей в суде размажет по стенке, но лояльность судьи в этом деле не помешает. Главное лишить ублюдка возможности общения с сыном, а лучше, чтобы он вообще не приближался к Марку. С разводом проблем не будет.

— Что ты такой довольный, будто гонки формулы-1 выиграл? — усмехнулся Чех, протягивая мне руку.

— Зато твою довольную рожу я уже давно не видел, как молодая жена? — не удержался, чтобы не подколоть.

Первое время, Лея его до ужаса боялась, ну еще бы, было за что, Самира многие боятся. А теперь жена демонстрирует ему свой характер и он держится. Нам всем интересно, когда он сорвется? Железное терпение у Чеха, раньше за ним этого не наблюдалось.

— Ищу пансионат для благородных девиц закрытого типа, охрану готов обеспечить и лично платить им зарплату. — я так и не понял, шутит друг или нет.

После сегодняшнего секса мое настроение зашкаливало, поэтому на сопереживание не был способен. Довольный, как удав, я думал только о том, когда увижу Милу и как скоро мы все повторим.