Копестиренского выписали через две недели после случившегося несчастья. К тому времени у него уже частично возобновилась подвижность, и даже врачи не сомневались в его полном восстановлении. Казалось бы, радоваться надо, но Артур слушал их речи отчужденно и безучастно смотрел в окно. А Стелла… она просто старалась быть сильной.
— Зачем ты меня перевезла к себе?
— Здесь нам будет удобнее, чем в твоей высотке. Ты и на прогулку в любой момент сможешь выйти, и мне полегче будет — мужчина в доме.
— Мужчина?
Копестиренский бросил на нее короткий нечитаемый взгляд и, отвернувшись, горько рассмеялся. Правда, насчет того, где они будут жить, больше не спорил. Уже потом Стелла поняла, чем была вызвана такая покладистость. В ее доме был оборудован небольшой спортзал, который мог бы стать достаточно неплохим подспорьем в реабилитации Артура. Этот фактор для него и оказался решающим. Из зала Артур практически не выходил. Он с маниакальным упорством повторял упражнение за упражнением, в отчаянной попытке встать поскорее. А ей кричать хотелось! Ведь ему ни в коем случае нельзя было так сильно себя нагружать. Копестиренский загонял себя этой бессмысленной спешкой, и Стелла не могла его вразумить! Не могла, хоть и старалась:
— Послушай, ты ведь делаешь только хуже! Ну, если мне не веришь — послушай Степана! Он — врач!
— Мне осточертела эта коляска! Я не инвалид!
— Я понимаю тебя, мой хороший, — Стелла обняла висящего на брусьях Артура и прижалась губами к его спине, — но так ты только все испортишь!
Копестиренский выдохнул, низко опустил голову и прошептал:
— Я не могу сидеть без дела… Эти мысли… Их становится слишком много в моей голове. Я каждый раз возвращаюсь в тот день и думаю-думаю-думаю, мог ли справиться лучше? Мог ли обойтись без жертв?
У Стеллы перехватило дыхание. Сердце мучительно сжалось и больно ударило по ребрам. Он впервые заговорил о том, что чувствует. Впервые за столько времени…
— Ты сделал все, что мог! — отрезала резко и с щемящей нежностью погладила его взволнованно вздымающуюся грудь. — Послушай, что говорят все эти люди… Десятки людей, которых ты спас. Которые приходили в больницу и приносили цветы и записки…
— Я не смог их прочитать. Не нашел в себе силы…
— Значит, пока не время! — отрезала Стелла, помогая своему мужчине вернуться в кресло.
Он потом снова закрылся, его не хватило надолго! Но Стелла уже поняла, что ей следовало предпринять, поэтому однажды, будто бы между прочим, притащила с работы стопку бумаг, до которых никак не доходили руки, и разложила их перед Артуром:
— Я тут подумала, что тебе, наверное, скучно сидеть без дела… А мне как раз помощь нужна!
— Помощь?
Стелла проигнорировала показательно равнодушный тон Копестиренского и с энтузиазмом кивнула головой:
— Мы застопорились в вопросе переоборудования зала на Соловьяненко. Вот! Посмотри планы, изучи отчеты… Промониторь рынок товаров, найди, где получше условия, здесь, вот, прайсы…
— Я ни черта в этом не смыслю! — растерялся Копестиренский.
— Ты управляешь самолетами, Артур! Так что и с этим справишься, если перестанешь ныть! Да и я всегда под рукой — можешь спрашивать, если что непонятно. Телефоны менеджеров, с которыми мы обычно сотрудничаем, тоже находятся в папке…
Ныть! Она так и сказала! Если ты перестанешь ныть! Артур осторожно спустил ноги с кровати, нашарил костыли и, с трудом передвигая ногами, двинулся прочь из спальни. Из-за его проклятой спины они были вынуждены переселиться на первый этаж. Он ненавидел все эти перемены, ненавидел хаос, который привнес в размеренную беззаботную жизнь Стеллы. Видит Бог, он не так представлял их совместный быт!
Уйти бы прочь! Поступить по-мужски, отпустить, не ставя перед выбором, как поступил бы любой нормальный мужик! А он не мог… Не мог без нее! А потому было так страшно! Артур не знал, сможет ли вернуться к работе пилота, у него вообще не было уверенности в завтрашнем дне! Что он сможет ей предложить, если останется безработным? Он ведь больше ничего не умел! Самолеты были его страстью, но они же были и его единственным источником дохода. Хорошего дохода, кстати сказать… А у него намечалась семья, у них вот-вот сын родиться! А потому неизвестность убивала! Эта самая неизвестность капля по капле разъедала душу. Артур до дрожи в коленях боялся, что не пройдет врачебную комиссию, что останется за бортом жизни, уже познав ее упоительный вкус… Он боялся этого практически так же, как своей мужской несостоятельности. Копестиренский упал на диван и устало растер глаза. У него не вставал. Он уже и ходить потихоньку начал, а там… ничего! Что может ударить по мужчине сильнее, чем это? А главное, как найти в себе силы ей все объяснить?
Чтобы хоть как-то отвлечься, Артур сосредоточился на поручении Стеллы. Хотелось и ей, и себе доказать, что сможет, что справится! Поэтому первым делом с утра поехал посмотреть на вверенный ему объект. Прошелся по залам, заглянул в подвал, включил на полную систему кондиционирования, проверяя ее работу, осмотрел каждый из снарядов, хмурясь и делая пометки в небольшом блокноте, который предусмотрительно захватил с собой. Стелла стояла в стороне, поигрывая брелоком от ключей, и никак не комментировала его действия. В молчании вернулись домой. А там мать нагрянула! Вот, в чьем присутствии он сейчас меньше всего нуждался.
— Ох, сыночек! Не бережешь ты себя! Тебе отдыхать больше надо, а ты мотаешься… Вот, где вас носило?
— По работе отъезжали. Стелле нужна помочь.
— Но… как же? Стеллочка… ему же…
— Пора найти себе занятие по душе, — перебила причитания свекрови Стелла, а та открыла рот, чтобы что-то ей возразить, но так и не произнесла ни слова.
— Уже возникли какие-нибудь идеи?
Артур вскинул на Стеллу внимательный взгляд:
— Да так. Появились некоторые соображения.
— Поделишься?
— Первым делом я бы отрубил руки менеджеру, который отвечал за закупку тренажеров.
— Это почему же?
— Потому что без рычага, в который обычно упираешься ногой, вывести загруженный по максимуму снаряд в рабочее положение можно только, лишь вывихнув плечо! Хочу, чтобы этот придурок, почувствовал, как это!
— Артур! — ахнула Надежда Анатольевна, а Стелла лишь рассмеялась:
— Ты прав. Что-нибудь еще?
— Внизу тренажеров есть отверстия, возможно, более известные тебе как дырки! В них можно вставить болты и прикрепить всю эту хрень к полу! Иначе однажды кого-нибудь просто убьет!
— Согласна, но снаряды мы открепили, когда закрыли зал на ремонт.
Теперь пришла очередь Артура кивать:
— Уже легче. Тогда перейдем к беговым дорожкам.
— А что с ними не так? — искренне заинтересовалась Стелла.
— Не так? Да все! Эти бесконечные ряды дорожек, на которых девки рисуются… Грудь подпрыгивает, капли пота струятся по подтянутым животам — красиво, не спорю! Вот только напротив, обычно в углу, человек двадцать здоровенных мужиков ютятся возле стойки с гантелями, потому что им негде развернуться!
Стелла рассмеялась в голос, провела рукой по отросшему ежику его волос, расслабившись впервые за долгое-долгое время.
— Ну, и чего ты ржешь?
— От счастья! А ты чего хмуришься? — Стелла дурашливо провела по сосредоточенной складке между его бровей, а он, несмотря на то, что многое бы отдал, чтобы снова научиться смеяться, невольно еще сильнее нахмурился. Отстранился, схватил свои проклятые костыли, отошел к окну.
У него так много всего внутри кипело! Стольким хотелось с ней поделиться, сбросить с себя изматывающий душу груз. Рассказать все, как есть, содрать по живому кожу! Вывернуть душу наружу! Но почему-то все его страхи вылились в один странный вопрос:
— Если моих крыльев не станет, то как я буду летать?
Стелла окаменела. Выпрямила руки по швам, судорожно сжала кулаки.
— Это все, что тебя волнует? — тихо спросила она, — крылья?! Так их можно купить! И знаешь, если это сделает тебя счастливым, я куплю тебе чертов самолет!
С оглушительным грохотом за Стеллой закрылась дверь. Артур вздрогнул.
— Никогда бы не подумала, что ты можешь быть таким эгоистом… — прокомментировала случившееся Надежда Анатольевна, — вот куда она подалась? Взволнованная! В ее положении!