Настасья Карпинская - Ты – мой воздух

Часам к пяти окончательно понимаю, что толку от меня в офисе нет никакого. День прошел впустую. Набираю номер Ксю.

– Привет! Как ты смотришь на то, чтобы прокатиться сегодня?

– Привет, Ник! Не могу, прости. Пообещала соседке сходить с ней в клуб. Давай в другой раз?

– Да, конечно.

– Ник, что-то случилось?

– Нет, просто время освободилось. Ладно, не буду отвлекать от сборов. Поехала тогда домой.

– Целую, дорогая.

– И я тебя, – сбрасываю звонок. Собираюсь и выхожу из офиса. Перед тем, как поехать домой, делаю пару лишних кругов по городу. Это помогает мне немного прийти в себя и успокоится. Наконец, подъезжаю к дому. Свет в окнах горит. Дима приехал. Почему не позвонил, что долетел? Странно.

Захожу в дом, разуваюсь, прохожу в гостиную. Дима стоит возле окна. Услышав меня, оборачивается. Я подхожу ближе. Что-то не так, мне не нравится его взгляд.

– Привет! Почему не позвонил? Я бы встретила тебя в аэропорту, – пытаюсь обнять его, но он не отвечает на мои объятья. Отхожу на шаг.

– Привет, Ник!

– Что-то случилось?

– Ну, может, это ты мне объяснишь, что опять с тобой случилось?

– Ты о чем, вообще? – я не понимаю, что он имеет в виду. Первое, что пришло мне в голову, конечно, что меня кто-то видел с Игорем.

– Я о чем? Я о том, что ты довела маму до нервного срыва. Ник, почему я постоянно после ваших встреч должен ее успокаивать? Скажи мне, пожалуйста. Я все понимаю, мама сложный человек. Но за десять лет можно было найти к ней подход. Или, по крайней мере, просто не хамить ей! Она уже в возрасте, и такие переживания с ее-то сердцем ей ни к чему! – сказать, что я была удивлена таким раскладом – это ничего не сказать.

– Дима, вы там с мамой ничего не перепутали? Я ей слова плохого не сказала. Скорее это я должна жаловаться на ее постоянное хамство в мой адрес.

– Перестань, Ник! Хватит оправдываться! Я устал постоянно стоять между вами.

– Так не стой, Дим. Собирай вещи и шуруй к маме. Она ведь так о тебе переживает. Как бы такая с*ка, как я, не заставила ее сына слишком много работать. Вы стоите друг друга.

– Ты со словами поаккуратней, Ник.

– А то что? Что, Дим? На развод подашь? Подавай! Потому что я тоже устала постоянно выслушивать очередной бред от твоей мамочки и ее необоснованные жалобы на меня. Можешь спросить хоть у кого, кто был в ресторане. Я. ЕЙ. НЕ. ХАМИЛА! – чеканю каждое свое слово.

– Ника, хватит. Я из-за тебя сорвался из Краснодара и летел, как сумасшедший, на другой конец города, чтобы успокоить мать. Она со вчерашнего вечера лежит в кровати.

– Ты из-за меня и для меня даже пальцем не пошевелил. Я просила тебя пойти со мной на юбилей, но ты свалил. Просто свалил. Ты думаешь, я не знаю, что ты терпеть не можешь эти сборища? И что командировки не было в ближайших планах? А что касается твоей матери, то в ней умерла великая актриса. Это я тебе, как ее главный зритель, говорю.

– Оставь мою мать в покое! – Дима уже просто орет, впрочем, как и я.

– Да я ее и не трогаю! Была бы моя воля, вообще бы ее не видела! – всё, сдерживающие «вентиля» сорвало. Мы оба устали.

– Еще скажи, Ник, что я ничего для тебя не сделал за эти годы. Я ведь все для тебя делал: и дом построил этот для тебя, и машины новые для тебя, и ремонт для тебя. Есть хоть что-то, в чем ты нуждаешься? Ты ни в чем не нуждаешься! Хочешь в отпуск заграницу? Пожалуйста, в любую страну мира. Любой твой каприз! Я на работе столько вкалываю тоже для тебя! Чтобы все у нас было! Все, как у людей!

– А ты хоть раз спросил меня, мне это надо? Мне нужен этот дом? Ты спросил меня, какой дом я хочу, когда его строил? Нет, не спросил. Я восемь лет прожила в нем, но он мне не нравится. Ты спросил меня, хочу ли я новую машину? Нет, ты просто пригнал новенький Лексус из салона и поставил меня перед фактом. А он мне нахрен не нужен, Дим! А шубы, Дим? Сколько их пылиться у нас в шкафу? Да их скоро моль съест! Они мне не нужны, потому что мне неудобно ездить в длинной шубе за "пол ляма" за рулем. Мне удобней и нужней короткий полушубок из кролика за десять тысяч или пуховик. Но тебе ведь все равно. Ты не обращаешь на это никакого внимания. Тебе важней, что о тебе подумает общество. Подарить и купить то, за что ты сможешь очередной раз поставить себе «звезду» в своем табеле ценностей. Что мне не хватает, Дим? Мне не хватает элементарного: понимания, внимания и любви.

– Ты пересмотрела мелодрам? Мне иногда кажется, что ты не на той планете живешь. Я все эти годы любил тебя, пытался понять. А что в ответ я каждый раз видел? Да тебе плевать на меня с высокой колокольни. Ты делаешь только то, что ты хочешь. Твои эти гонки, машина. Когда ты поймешь, что это не занятие для взрослой женщины! Вероника, я детей хочу. Знаешь, это такие маленькие человечки, которые рождаются у людей, когда они любят друг друга. Это такие маленькие люди, которых любят больше, чем самого себя. Я нормальной семьи хочу! А не чокнутую женщину с тараканами в голове, постоянно хамящую моим друзьям и родителям.

– Значит, ты обратился не по адресу, – почти выплевываю эти слова и разворачиваюсь, иду к выходу. По пути накидываю куртку и надеваю кроссовки.

– Ника, мы не договорили!

– По-моему, мы все друг другу сказали. По крайней мере, на сегодня хватит.

– Ник! Ты снова убегаешь! Ты всегда так делаешь! Черт тебя подери! Ника! Сколько можно! Ты ведешь себя, как пятнадцатилетняя девочка. Бежишь от проблем, прыгаешь в машину, и будь что будет. Научись уже решать проблему, а не убегать!

– Что в твоем понимании – решить проблему? Остаться в одном доме с тобой и продолжать ругаться? Я не хочу. Или разбежаться по разным углам и, затаив обиду, молчать? Так я тоже не хочу. Или, может, мне согласиться со всем твоим бредом, наступив на горло себе и своим, потребностям, желаниям и гордости? Нет, Дим, это тоже не для меня. Поэтому, да. Я сейчас сажусь в машину, уезжаю, и мы отдыхаем друг от друга. Когда будешь готов конструктивно поговорить, звони!

Выхожу из дома, хлопнув дверью. Обида комом собирается в горле. Давлю в себе желание расплакаться последними силами, что остались. Иначе просто не уеду от сюда. Слышу, как в доме что-то разбивается. Плевать, пусть хоть весь дом переколотит. Завожу машину и отъезжаю. Сама не знаю, куда я еду. Просто кружу по улицам города. Знаю, что стоит мне остановиться, я сорвусь, расклеюсь и залью слезами весь салон.

Обида, словно ком, собирается внутри, давит на все органы. Перекрывая кислород. Слезы скатываются из глаз, застилая пеленой дорогу. Ведь я на самом деле не оскорбляла никого. Сколько можно пытаться меня подмять под себя. Заставить делать то, чего я не хочу. Пока я борюсь за право иметь свое собственное мнение и свои желания, я не могу разобраться в том, чего хочу на самом деле. Может быть, я бы давно родила малыша. Если бы он не давил на меня. Но чем больше он старается надавить, тем больше я сопротивляюсь. Такой уж дебильный у меня характер.

Съезжаю в парковочный карман, останавливаюсь. Не плакать! Только не плакать! Только не сейчас. Надо решить, что делать, куда ехать. А потом уже тонуть в слезах от несправедливости и жалости к себе. Уже ночь. К родителям в таком состоянии ехать не нельзя. Будет куча вопросов, на которые я не хочу отвечать. По крайней мере, не сегодня. Тем более расстраивать маму своими слезами не хочу. Она сейчас вовсю готовится к поездке в Венецию.

Ксюха в клубе и неизвестно, когда вернется. Думай, Ника, думай. Откидываюсь на сиденье, и тут меня осеняет: моя двоюродная сестра улетела отдыхать неделю назад. Ее квартира свободна, а ключи она соседке всегда отдает, бабе Маше. Надо звонить Наташке. Набираю сестру. Получается не сразу. Все-таки перенервничала, руки дрожат. Стараюсь успокоиться. Пара гудков и Наташка берет трубку.

– Привет, Наташ!

– Привет, Ник! – голос сонный.

– Я разбудила тебя? Прости.

– Что-то случилось? У тебя голос какой-то не такой, – я почти давлюсь слезами в попытке успокоится и взять себя в руки.

– Наташ, можно я у тебя в квартире переночую?

– Можно конечно, ключи у бабы Маши. А что случилось-то?

– С Димой разругались в хлам. Не хочу домой возвращаться.

– Что, совсем? Ник, ты меня пугаешь сейчас.