И будто услышав мои мысли, дверь бесшумно открылась, пропуская в палату молодую медсестру в белом халате. Следом за ней зашли сразу два врача, которые почти полчаса осматривали, ощупывали меня, с профессиональной точностью давая указания белокурой серьезной медсестричке. Потом, видимо выяснив все необходимое, один из них ушел, а второй, подвинув стул к моей кровати и сев на него, начал спрашивать о самочувствии, что я помню об аварии, в то время, как медсестра вкалывала мне третий шприц с прозрачным содержимым.

— Иван Владимирович, я ваш лечащий врач, вы сейчас находитесь в палате реанимации специализированного нейрохирургического отделения нашей клиники. Мы продержали вас шестнадцать дней в искусственной коме, чтобы облегчить ваше состояние после аварии и операции. Иначе бы ваш организм не выдержал болевого, а затем и спинального шока, в остром периоде травмы, мы тем самым несколько облегчили ваше состояние, снижая последствия неизбежных отеков и появления прочей неврологической спинальной симптоматики. Считайте, что вы заново в рубашке родились, в вас попали две пули, и если можно так сказать, то вам нереально повезло, что все не так трагично. Мы их вытащили, хотите, заберете на память и будете потом внукам показывать. Все могло быть гораздо разрушительней, надеюсь, вы понимаете, что я не так просто вам все это рассказываю?

— Да доктор, но как же все не вовремя! Это надолго? Насколько я здесь застрял, мне же надо найти тех, кто это сделал, да и остальное…

— Вы что, не понимаете, что это просто чудо, что все так случилось? Да на сантиметр ниже и вам бы пулей перебило спинной мозг, обездвижив навсегда! Одна из пуль прошла через предплечье и застряла в мягких тканях, со временем останется только небольшая метка на коже. Со второй сложнее, она попала в позвоночник на уровне грудного отдела, повредив один из межпозвоночных дисков. Мы сделали все возможное на первом этапе, в ходе операции удалив костные обломки и убрав сдавливание спинного мозга, его магистральных сосудов и корешков.

Поэтому вы пока и не можете свободно двигаться. Вам предстоит длительное лечение, а потом еще одна операция по замене поврежденного диска на титано-никелевый имплантат, чтобы полностью продолжать полноценную жизнь без всяческих последствий повреждения позвоночного канала. А вы готовы бежать, тем самым сведя на "нет" все наши профессиональные усилия. Даже и не мечтайте, вам сейчас, как новорожденному младенцу, только лежать нужно и думать о хорошем, не тревожа позвоночник. У вас только отек стал спадать! Наденька, вколите-ка больному успокоительное, сон для него тоже прекрасное лекарство. Отдыхайте, Иван Владимирович, я к вам попозже зайду, будет время поговорить.

— Доктор, а мои родные? Они в курсе, что со мной произошло, им сообщили?

— Да. И то, что мы будем вас выводить из комы — тоже. Там к коридоре, ждет много людей, но вам нельзя утомляться, поэтому зайдут только родители. На десять минут, не больше, остальные могут посещать вас потом, после перевода в палату. Если все пройдет хорошо, то завтра же и переведем. С вами постоянно наши сестрички будут, если что понадобится, к ним и обращайтесь.

— Доктор, очень нужно, чтобы ко мне еще и мой начальник службы безопасности срочно зашел. Очень, просто жизненно необходимо. Пожалуйста, разрешите, вы же понимаете?

— Наверное, это тот высокий настырный молодой человек, который рвался к вам, грозя всеми неприятностями лично мне и клинике в целом, если немедленно его к вам не пропущу? Хорошо, но тоже не больше десяти минут. Кстати, скажите ему, чтобы убрал от палаты охрану. Мало того, что нарушаете все больничные правила, так еще и стерильность портите. Пусть уберет их, у нас здесь своя прекрасная охрана! Вы хоть понимаете, как важен послеоперационный период, чтобы привести вас в нормальное состояние, я не для красного словца сказал про новорожденного, ваш организм сейчас именно такой. Благоприятный исход с полным выздоровлением при огнестрельных ранениях спинного мозга, без осложнения при лечении и так не велик, не портите нам статистику. Если хотите быстрей покинуть нашу клинику, то в ваших интересах добросовестно выполнять все, что вам скажут.

Вот это я влип. Да, Иван, очень ты кому-то стал неугоден, если твои враги пошли на такие кардинальные меры. А я-то, дурак, грешным делом думал, что разогнал всех на долгое время и они притихнут, разбежавшись по углам. Что не учел, кого пропустил, чьи финансовые интересы не увидел? Мысли лениво шевелились в голове, что они мне там вкололи?

Встреча с родными вышла сумбурной и темпераментной. Меня отчитывали за бестолковость, невнимание к своему здоровью и безопасности. Досталось всем, особенно Сергею, который и так выглядел не очень. Чувствовалось, что его, родственники основательно пощипали еще в коридоре, в период нервного ожидания. Поэтому он и прорывался с таким азартом ко мне, спасаясь от праведного гнева возбужденных родителей.

Да, мама превращалась в разъяренную пантеру, если обижали ее мальчика, это я прекрасно усвоил еще с собственного детского возраста. Помню, как моя хрупкая мамочка бесстрашно бросилась наперерез соседскому бультерьеру, которого подвыпивший хозяин неосмотрительно спустил с поводка, рядом с детской песочницей. И пес, вместо того, чтобы сделать свои дела в ближайших кустах, рванул к детям, что увлеченно строили песочный замок в этой песочнице, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. В том числе и маленький я. О встрече с неадекватным бультерьером, напоминали следы зубов на ладони мамы и моя приобретенная стойкая нелюбовь к собакам всех видов, которая появилась с того времени. И пусть сейчас я разительно отличался от того мальчишки, для мамы, по-прежнему, оставался ее любимым сыном, которого она будет защищать от всех опасностей, ему грозящим.

— Иван, дай мне слово, что ты теперь везде будешь передвигаться только с охраной, даже если тебе приспичит в общественном месте в туалет. Слышишь, везде! Вплоть до присутствия охраны на свидании с твоей девушкой. Мужчины взрослые, их ничем не смутишь, а мои нервы будут в сохранности.

— Мама, не перегибай палку, это совсем лишнее!

— Лишнее? А ты знаешь, что мы с папой пережили, когда нам сообщили о той аварии? Ты представляешь, что это, сидеть у двери, за которой оперируют твоего сына? Это чувство беспомощности и обреченности, когда невозможно ничего сделать, кроме, как ждать? А потом смотреть, как взрослый мужчина лежит бледный и недвижимый в коме?

— Мама, ну что ты себя так накручиваешь. Пап, скажи ей, самое страшное уже позади, не надо расстраиваться.

Отец молча вздохнул, крепко прижав маму к себе.

— Нет, дай мне слово, сын. Слышишь? Иначе я не выйду из этой палаты и сама буду здесь, с тобой. Милочка, — и она повернулась к медсестре с решительным выражением на лице. — Вы же можете поставить дополнительное койко-место рядом с кроватью моего сына. Это не проблема? У вас же и ширмы должны быть, отгородим, видела такие в соседних палатах. Я готова оплатить возможные неудобства вашей клинике. Жизнь моего сына для меня дороже собственного комфорта.

— Мама, ну что ты творишь? Конечно, даю слово, буду везде ходить с охраной. Как малолетка, несмышленыш. Не волнуйся, Сергей позаботиться, его парни свое дело знают, я сам виноват.

— Твоего бы Сергея выпороть хорошенько за не профессиональность, но разве с таким лбом справишься. Катюшка жаловалась, что руку отбила, когда пыталась затрещину ему дать, каменюка, а не живое тело.

— Родители, хватит моего беза прессовать. И так, за это время заметно схуднул, а он мне сейчас резвым живчиком нужен для дела. Отец, забирай маму, пока она тут от врагов все двери не забаррикадировала, мне с Сергеем серьезно поговорить необходимо.

Дождавшись, когда за родителями закроется дверь, посмотрел на Сергея:

— Давай, рассказывай, что узнали?

— Похоже, Иван, что тебя не один день профессионально вели. Иначе, как они тебя подстерегли около дома Аленки, именно тогда, когда ты один от родителей возвращался? И заметь, засада была не у твоего дома, хотя чего проще там нападение совершить?

— Ты хоть Снежке сообщил, что случилось?

— Команды не было, да и первые дни не до того было, второго вечером сам заехал, сказал в общих словах, что ты сейчас не можешь придти, так надо, дела у тебя. Потом, мол, сам все объяснишь. Про аварию ничего не говорил.