— Привет, моя пропажа! Как ты себя чувствуешь? Тебе очень больно?
— Не столько больно, Снежка, сколько неудобно, что я даже нормально с тобой поздороваться не могу. Ты вот стоишь передо мной, а я беспомощной тушкой перед тобой валяюсь. Возьми стул и сядь, хоть твою ладошку в руке сожму, позволишь? Я так рад тебя видеть!
— Ой, Ваня, а надо веточки в воду поставить, я же специально их тебе принесла. И несколько игрушек для украшения. Я надеюсь, что раз ты не встретил Новый год, то они тебе немного поднимут настроение, ведь в январе у всех должна быть своя елка. Вот и у тебя, пусть маленькое подобие, но свое!
— Спасибо, моя хорошая, сейчас мы медсестричку попросим что-нибудь нам для этой цели принести. Видишь, какое индивидуальное средство для связи у меня есть, — и я ткнул в кнопку на стене.
Через пять минут с удовольствием смотрел, как Снежка упорно старалась запихнуть еловые веточки в пузатую трехлитровую банку, обязательно все, без исключения, а то они без воды погибнут, а она их не затем тащила из дома в такую даль, оберегая в метро от напирающей толпы. Смешно изгибая брови, она морщила маленький носик, оглядывая получившуюся елочную композицию.
— Да, пожалуй, я перестаралась. Как бы банка не опрокинулась от такой тяжести. И это еще игрушки не повесила. Ну что ты фыркаешь, тебе не нравится, убрать?
— Нет, очень даже хорошо смотрится. Только может, мы разделим ветви на две емкости, тогда будет устойчивей?
— Ты думаешь, медсестра сможет еще пустую банку нам найти?
Меньше всего я сейчас думал именно об этом, внимательно вглядываясь в ее личико, соблазнительную фигуру, великолепные волосы. Мои глаза не хотели смотреть ни на что другое, только на эту сексуальную грудь, обтянутую голубым вязаным свитером, словно второй кожей, пока девушка наклонилась, пытаясь вытащить обратно несколько еловых веточек. Маленькими, изящными, но сильными ладонями с длинными красивыми пальчиками.
Вспомнил, как ловко она могла ими выполнять любую работу. Представил эти женские руки на клавишах рояля, который стоит в просторном зале моего загородного дома. И себя рядом, впитывающим звуки прекрасной мелодии, которые Снежка играет лишь для меня. А ведь даже не представляю, умеет ли она играть на рояле или еще на чем. Вообще непростительно мало знаю о ней. Черт бы меня подрал от этой картины, я же все же мужчина, а не деревянный Буратино. Мысли в присутствии Аленки играют со мной в затейливые игры, но как можно сопротивляться этой природной красоте?
— Снежка, а почему из дома, где ты их взяла?
— Попросила Мишку отпилить мне несколько веточек от низа их елки, все равно там только мешались, Лена уже вся искололась, пытаясь убрать сыплющуюся с веток хвою, жалуясь, что их кот грызет ветки, а она никак не подлезет, чтобы ее убрать. Они же, все равно потом ее выкинут на мусорку, а с нашей ломать жалко. Я Костику пообещала, что мы ее у детской площадки в детдоме посадим, надеюсь, что разрешат. И тогда елочка будет, как напоминание, когда братишку оттуда заберу. Как думаешь, заведующая не будет против? Кстати, Мишка с Леной передавали тебе привет и пожелания быстрейшего выздоровления, особенно Лена, весь вечер вчера охала у меня на кухне, еле выгнала ее к мужу. Ой, а я тебе свежей выпечки принесла и салатиков, тебе же можно? Я дура, надо же было сначала все выложить, а я с ветками вожусь.
Ее оживленное личико, на котором, словно в открытой книге, отражались все эмоции этой светлой девочки, нахмурилось, на лбу появилась маленькая морщинка, и она вопросительно посмотрела на меня, безмолвно спрашивая, что же ей надо сделать в первую очередь. А я блаженно впитывал ее ручейком звучащий голосок и понимал, что готов вечность слушать, и не важно, о чем, потому что она обладала редким талантом — говорила так мелодично, словно пела очередную песенку, создавая волшебство одним лишь голосом.
— Котенок, ну хватит, заканчивай, все уже и так идеально. И игрушек в самый раз, действительно, смотрится, как маленькая елочка. А тебе пора уделить внимание больному. Снежка, я соскучился страшно, даже не подозревал, как, вот только сейчас в полной мере осознал. Садись и рассказывай, как жила эти дни, как Костик, как учеба, соседи. Что с документами для опекунства, мой юрист с работой справляется, или нужна еще какая помощь? И да, я, же так и не успел тебе рассказать о вашей с братишкой квартире, хотел сделать тебе сюрприз, а видишь, как получилось, — показал рукой на себя и кровать, наблюдая, как Алена придвигает поближе стул, со смехом начиная опять говорить. Уф, наконец-то, я смог завладеть ее рукой, тонкие пальчики доверчиво расположилась в моей большой ладони.
Она засмеялась серебристым смехом, а у меня внутри словно колокольчики завибрировали от нежности, а потом эмоции заполнили мысли страхом. Весь спектр адреналинового допинга: от панического страха до возвышенной эйфории в течении одной минуты. Какая же она красивая, вот пока я здесь валяюсь, рядом с ней ходит столько соблазнов. Молодых, сексуальных, настойчивых, талантливых, здоровых. Ходят, присматриваются, облизываются и соблазняют. Неискушенную перед мужской хитростью, ее, с огромными глазами мультяшного олененка Бемби. Такими космически нереальными, в глубине их можно потеряться на всю жизнь.
Вот и «здрасти», кажется, меня вместе со Снежкой навестила еще одна посетительница. Совсем нежданная, еще та прилипчивая зараза. Вот ты какая, оказывается, жгучая ревность. Ножом в сердце, колючим занозистым осколком, до боли в груди и онемения во всем теле, распинающая душу на ржавых гвоздях собственных сомнений. А какие мысли меня будут терзать после скорого ухода Аленки, ведь ей уже пора идти, хотя я до жути не хочу ее ухода. Но стрелки на стенных часах неумолимо подбирались к девяти, и за окном давно сгустилась зимняя темнота.
Я по-прежнему плавился под ее взглядами, одновременно стыдясь того, что не могу полностью сосредоточиться на том, что она мне говорила. Сложно отвести свои завороженные глаза, не смотреть, как на личное солнышко, тяжело дыша, чувствуя, как под одеялом вздымается от сдерживаемого дыхания грудь, и сердце буквально рвется на волю. Крышесносные ощущения, завладевшие моими помыслами лишь от того, что она находилась так близко, буквально в пяти сантиметрах от моего распаленного тела.
Старался не думать о ее губах, о том, что наклонись она еще немного, и я почувствую её дыхание на своем лице. Почему-то очень этого хотел, как интимную ласку, которая свяжет нас маленькой, невинной, но такой сладкой тайной. Я даже забыл на время, где мы находимся и почему, не чувствовал тупой боли, ставшей привычной с момента, когда очнулся от комы после аварии. Неважно стало, она мое самое действенное обезболивающее.
Видимо, что-то порочное промелькнуло в моих глазах от эротичных мыслей, потому что Аленка перестала говорить, прикусив нижнюю губу, ее щеки мгновенно стали пунцовыми, а пальцы мелко задрожали, когда она попыталась освободить ладошку с аккуратно подстриженными ноготками. Нет, не отдам, моя законная добыча. Вместо того, чтобы освободить ее из глубин едва сжатого кулака, сосредоточил внимание на изучении теплоты и каждого сантиметра гладкой кожи своего трофея, стараясь невесомыми движениями пальцев другой руки успокоить Аленку, поглаживая, расслабляя нежным круговым массажем косточки и всю кисть встревоженной девушки, а потом, перевернув, поднес ладошку к губам, поцеловав тонкое запястье долгим жадным поцелуем.
— Я напугал тебя, хорошая моя, своей импульсивностью, прости меня, — произнес шепотом. — Но я так рад, что ты рядом со мной. И так долго тебя не видел, с прошлого года, а это ужасно, поверь мне. Просто невыносимая пытка.
А Снежка удивила меня. Она ласково провела ладонью по лицу — той, которую осторожно, но решительно, высвободила из плена моей руки. Сначала по подбородку, почти невесомо, следя за моей реакцией. Осмелев, попеременно коснулась шаловливыми изящными пальчиками щек, провела по лбу, спускаясь на нос и, немного задержавшись, словно набираясь смелости, дотронулась до губ, обводя сначала верхнюю, а потом и нижнюю. Вздрогнув от неожиданности, когда я, не сдержавшись, приоткрыл рот, втягивая в него пальчик, прикусывая, как леденец или мягкое мороженое.
— Ты вкусная, так бы тебя и съел!
— Ой, ты голодный, здесь плохо кормят? Хорошо, в следующий раз принесу тебе много домашней еды, чтобы не было мыслей людей кушать, — и она лукаво улыбнулась, насмешливо и беззаботно, словно тоже наслаждалась сложившейся ситуацией.