Риа Марр - Ты моя Снегурочка

Что ж, в жизни и такое бывает. Были друзьями, а теперь чужие. И кто виноват, что у одного из них полностью сгорело на днях здание фирмы, за которое еще не был выплачен многомиллионный кредит, тяжелым бременем повисший на плечах этого горе — бизнесмена, его же теперь нечем погашать. Потому что второго совладельца и, по совпадению, моего второго бывшего друга, внезапно здорово кинули на бабки партнеры по логистическому транспортному бизнесу, отказавшиеся в последний момент подписывать совсем было согласованные договора на выгодные перевозки. Под выполнение которых, были взяты в лизинг дорогие двадцатитонные фуры. Тоже на миллионы, под проценты, увеличивающие прежние долги с каждым днем, из-за невозможности погашать кредит по утвержденному лизинговому графику. Да и другие банки, бывшие в курсе финансовых затруднений партнеров, не горели желанием предоставлять новые кредиты, в связи с большими рисками невозврата последних. Я взглянул на своего юриста Дениса, который с одним из своих сотрудников в последний раз внимательно просматривали документы в трех экземплярах, прежде чем передать их мне на окончательное подписание:

— Денис, как ты считаешь, может нам стоит расширить наш бизнес? Чую я, что в скором времени, в нише большегрузных автотранспортных перевозок образуется большая дыра, вот и попробуем ее занять, тем более практически за бесценок можно разжиться новенькими фурами, заключить договора. Переговори-ка завтра с начальником планово-экономического отдела и логистиками, пусть набросают предварительные расчеты по стоимости тонно-километра перевозки и наших пожеланий.

— Иван Васильевич, а от какого процента прибыли отталкиваться, маржа какая?

— Пока просчитывайте процентов тридцать, а там посмотрим от пожелания заказчиков и первоначальных затрат на приобретение автопарка.

Вот так-то мои бывшие друзья, нельзя меня недооценивать и не верить в приметы. Вон Слонов тоже не верил, а теперь знает, что плохая это примета — ехать ночью, в лес…, в багажнике….

Только вот Аленку они не трогали, никогда не заказывали нападение на нее. И когда я узнал, кто это был, вся кровь бросилась мне в лицо, чуть отросшие ногти впились до крови в собственные ладони.

— Сергей, твои ребята не могли ошибиться?

— Нет, я сам все перепроверил и еще сделал запрос в тот город, там еще остались люди, которые хорошо их помнят. Так что не сомневайся, все показания подлинные. Если надо, всех сюда привезу лично на очную ставку. Да и сам этот тип, поняв, что помощи ждать неоткуда, решил сдать свою девицу и готов все рассказать в ее присутствии

— Не будет никакой ставки. Видеть ее не могу, убью же сволочей! Ты только не говори мне, где они сейчас, не удержусь. Дай час на все, хочу один побыть. Иди пока, перекуси, а я подумаю…

Подумать было о чем. Как так получилось, что на этой белокурой стерве с ангельским личиком могло налипнуть столько грязи. Я третий раз перечитывал листы, на которых немного сухим языком разворачивалась юношеская жизнь Анны. Как она могла быть гражданской женой этого ублюдка, который по поручению Слонова покушался на меня? Конечно, они были не расписаны и на момент его посадки в зону ей было всего лишь семнадцать лет. Это я бы понял, как и его желание после отсидки увидеть прежнюю любовь.

Интересно, а она писала ему письма, посылала передачи и, вообще, поддерживала с ним связь будучи замужем за мной? На мои деньги? Нет, не хочу об этом думать, не интересно. И то, что она связалась со Слоном и вывела его на этого наемника, по — человечески тоже бы понял. В конце концов, женщины ломаются быстрей мужиков, жить с нелюбимым — еще то горькое счастье. Я хоть делом был занят, а что за ее душой было? Какие надежды на будущее, если даже по брачному контракту ей ничего не светит? Для кого жить?

Бедная женщина, как же ей выжгло ненавистью душу, что она решилась устранить меня? На что рассчитывала, не понимая, в какой капкан себя загнала бы, если все получилось, и она осталась богатой вдовой? С двумя хищниками за плечами? Вряд ли Слонов долго бы с ней тешился, а что потом? Ползти к своей бывшей любви. Если верить написанному, тот давно и крепко сидит на наркоте, как и остальные его отморозки. Поэтому и подвизались вот на таких заказах. Шакалье опустившееся. Для них любовь ничего не значит, только деньги для очередной дозы. Я брезгливо читал все эти записи, но кроме омерзения ничего не испытывал, постепенно успокаиваясь.

Тварь, я бы тебя простил, хотя бы потому, что ты тоже принадлежала к женскому полу. Плюнул бы, развелся и отпустил, как обещал, со всем тем, что ты успела нахапать за моей спиной.

Но ты замахнулась на мою девочку, на Снежку, которая не сделала тебе ничего плохого. Это не она была виновата в нашем разводе, ты сама сделала все возможное, чтобы брак распался. Так почему ты решила так ее наказать, заплатив двум подонкам, чтобы они изрезали Аленке лицо? Чем она тебе досадила, ты инстинктивно почувствовала ее чистоту и жизненную неискушенность? Твоя черная душонка не могла пережить ее светлую искренность? Что теперь мы есть друг у друга и лишь это важно? Что в Аленке есть то, чего никогда не будет у тебя. Она любит не себя, а окружающих ее людей, находя в каждом, то хорошее, что достойно этой любви, раздаривая им частички себя. Поэтому и решила ударить исподтишка, лишив самого дорогого? Не понимая, что я бы любил ее любую, потому что настоящая красота внутри человека. Не спорю, приятно, когда к душевной прилагается и внешняя красота, но вот тебе же, красивым личиком не удалось прикрыть мерзкую общую уродливость?

— Иван, ты что, заснул сидя?

— Сергей, ты уже вернулся? Нет, просто задумался так.

— Все прочитал? И что делать будем с Анной?

Я брезгливо отбросил от себя листы с писаниной:

— Убери подальше от меня эту гадость! Делайте с юристом что хотите, но, как только она подпишет все бумаги и закончится последнее заседание о разводе, я хочу, чтобы она исчезла из нашего города навсегда. Мне все равно, но чтобы перед тем, как ты ее посадишь в поезд, на ней не осталось ни одной тряпки купленной за мои деньги. Поручи кому-нибудь, чтобы она лишилась своих волос, длиной которых так гордится, короткую стрижку ей. Если вякнет слово, то предупредите, что рискует остаться совсем лысой. Найдите ей новый наряд — ватник, калоши, хлопковый лифчик, черт, какие там они бывают самые простые, да еще панталоны ей деревенские до колен, все должно соответствовать этой паскуде, пусть на себе прочувствует, как живут обычные деревенские бабы! А мой юрист постарается теперь перекрыть все ее скрытые счета, я предупреждал, не моя вина, что она с первого раза не захотела услышать, теперь сдержу свое обещание — оставить ее без копейки. Я дарю главное — ее поганую жизнь и не собираюсь мстить, хотя и следовало бы.

— Знаешь, Иван, если бы кто-то захотел такое сделать с моей Катюшей, что эта с*ка планировала с Аленой, я бы засадил ее в самую поганую зону, пусть бы охочих до женского тела во все дырки обслуживала, такие только так начинают понимать. А ты мягко, жалеючи, она вон, девочку юную ни за что приговорила. Как змея, найдет себе нового мужика и обовьется вокруг шейки жертвы.

— Сергей, не могу, словно боюсь осуждения Снежки, пусть она и не узнает никогда. Даже тень пакости не хочу на нее уронить.

— Может ты и прав, Иван!

Я смотрел на экран и не понимал, как мог чувствовать себя таким счастливым только от того, что видел моих любимых и близких, правда, еще не всех.

— Пап, мам, привет, как вы там? А где Аленка?

— Здравствуй, мальчик мой. А они у бассейна, девочка катает Костика на матрасе, слышишь, как хохочут оба, — и мама обернулась назад, немного подвинувшись на экране, чтобы через несколько секунд продолжить разговор. — Сын, спасибо, что дал нам познакомиться с Аленкой и Костиком. Ты не представляешь, что сделал для нас. Они оба такие милые, кроха просто прелестный мальчишка, мы на него не налюбуемся. — Она помолчала немного и продолжила: — А девочка…, я даже не знала, что такие еще есть. Сколько работаю с молодежью, а такую солнечность, и представить не могла. Как незамутненный живительный источник, с распахнутой душой. Просто страшно представить, что кто-то может ее обидеть, ой, что там у них, — и она исчезла, только голос звучал, отдаляясь.

— Папа, что там?