Сегодня 11 июня, а срок намечен на 29 число. Я должна успокоиться.
Все хорошо. Я не буду ему звонить.
Замечаю на верхнем этаже магазин Disney. Не задумываясь, бегу к лифту. Мне не очень хочется подниматься по лестнице. Одна девушка заходит в лифт вместе со мной. Смотрю на ее камуфляжные штаны. Классные! Нажимаю на третий этаж, а она на четвертый. Двери закрываются и вдруг, когда лифт начинает подниматься, гаснет свет, и мы останавливаемся. Мы с девушкой переглядываемся и хмурим брови. Я снова чувствую спазм. Он сильнее, чем два предыдущих и такой болезненный, что я роняю сумки и хватаюсь за поручни лифта.
Девушка, глядя на меня, спрашивает:
– Ты в порядке?
Я не могу ответить. Я дышу… дышу… как меня учили на курсах для будущих мам. Когда боль уходит, смотрю на девушку с темными короткими волосами, которая смотрит на меня через очки-авиаторы, и отвечаю:
– Да, спокойно. Я в порядке.
Но как только я это сказала, замечаю, что по моим ногам течет жидкость.
Боже мой, я что, помочилась?!
Пытаюсь сдержаться, но это нечто неконтролируемое. Из моего тела льется водопад Игуасу. Вокруг меня образуется лужа, и я, вся мокрая, бормочу по-испански:
– Черт… черт… Из меня вылилось целое море. Не могу в это поверить!
– Ты испанка? – спрашивает девушка.
Киваю, не в силах произнести ни слова.
У меня только что отошли воды!
Я начинаю нажимать на все кнопки. Лифт не двигается, и я впадаю в истерику. Девушка берет меня за руки и, одернув меня, говорит:
– Успокойся, ни о чем не волнуйся. Я быстро вытащу тебя отсюда.
Она нажимает на кнопку тревоги.
Меня начинает колотить, а она, схватив меня за плечи, говорит, чтобы отвлечь:
– Меня зовут Мэлани Паркер, но можешь называть меня Мэл.
– Почему ты говоришь по-испански?
– Я родилась в Астурии.
– В Астурии и с таким именем?
Девушка улыбается, снимает солнечные очки и, глядя на меня голубыми глазами, поясняет:
– Мой отец – американец, а мать из Астурии. Этим все сказано.
Я киваю. Но мне не до разговоров, и, глядя на нее, говорю, доставая из пиджака мобильный.
– Мне нужно позвонить мужу. Он здесь, в торговом центре. Уверена, что он сразу же нас отсюда вытащит.
Пока я набираю номер Эрика, вижу, что девушка продолжает нажимать на кнопку тревоги, а мои ноги все больше заливаются жидкостью.
Один гудок, и Эрик говорит:
– Привет, любимая.
Сдерживая желание закричать оттого, что меня переполняет страх, говорю, раздирая себе шею:
– Эрик, ты только не пугайся, но…
– Что значит, не пугайся? – выкрикивает он. – Где ты? Что случилось?
Я закрываю глаза. Представляю, какое у него сейчас лицо. Бедняжка… бедняжка…
Чувствую опять спазм и, опираясь на стену лифта, соскальзываю на пол.
Увидев мое состояние, девушка забирает у меня телефон и говорит:
– Это Мэл. Я с вашей женой в лифте торгового центра. Отключили свет, и у нее отошли воды. Немедленно вызывайте скорую помощь! – Похоже, Эрик что-то говорит, потому что она отвечает: – Успокойтесь… Я сказала, успокойтесь. Я рядом с ней, и все будет хорошо.
Когда она нажимает на сброс и возвращает мне телефон, то с улыбкой утверждает:
– Судя по голосу твоего мужа, не думаю, что мы долго будем их ждать.
Я в этом не сомневаюсь. Представляю, как он сломя голову бежит по торговому центру. Слава Богу, что он с Бьорном, хотя я сочувствую тому, кто осмелится ему противоречить в такой момент.
От нового спазма я вся сжимаюсь от боли. Ну почему это должно было произойти именно сейчас? Я умираю от страха и не могу дышать. Я задыхаюсь!
Мэл, не теряя самообладания, наблюдает за мной.
Меня поражает ее выдержка, когда я поднимаюсь по стене. Понятное дело, ведь это я испытываю чертову боль, а не она. Контролируя свой голос, она заставляет смотреть на нее и дышать. Когда ей это удается и боль утихает, она открывает свой мобильный и, переговорив с кем-то, произносит:
– Я вызвала поддержку. Если нас не вытащит твой муж, то это сделают мои товарищи.
Тут становится жарко, или я начинаю потеть?
У меня чешется шея. Я начинаю раздирать пятна!
– Как тебя зовут?
– Джудит… Джудит Флорес.
Девушка, настроившись на то, чтобы отвлечь меня, спрашивает:
– Из какой части Испании ты родом?
– Я родилась в Хересе, но моя мать – каталонка, а отец из Хереса, а я жила в Мадриде.
Я больше не могу говорить, потому что боль вернулась. Я задыхаюсь. Девушка берет меня за руки и говорит:
– Очень хорошо, Джудит… посмотри на меня еще раз. Мы сейчас будем дышать. Давай, дыши.
Находясь в компании незнакомки по имени Мэл, начинаю дышать, и когда боль уходит, глядя на нее, говорю:
– Спасибо.
Она улыбается. Проходят минуты, а лифт так и не двигается. Я чешусь. Звонит мой мобильный. Думаю, что это взволнованный Эрик. Мэл отвечает. Успокаивает его и, когда кладет трубку, хватает меня за руку и говорит:
– Ты раздираешь себе шею.
Мы слышим стуки, но лифт не двигается ни вниз, ни вверх. Увидев, что я кривлюсь, она обмахивает меня листом бумаги, который достала из своего рюкзака, и спрашивает:
– И кто у тебя будет, мальчик или девочка?
– Не знаю. Медуза не показывает себя.
Девушка смеется, услышав это прозвище, и поясняет:
– А когда я была беременной, я свою дочку называла Cookie[40]. – Мы вместе улыбаемся, и она добавляет: – Кто бы там ни был, он будет чудесным.
– Надеюсь.
Мне жарко. От изнеможения мне еще труднее дышать, а она продолжает говорить:
– У меня есть дочь, и мне известно, что ты сейчас чувствуешь. Могу сказать тебе лишь одно: что все это пройдет и ты об этом забудешь. Когда ты возьмешь ребенка на руки, все забудется.
– Точно?
– Точно-точно, – с улыбкой говорит она.
– Сколько твоей дочке?
– Год и три месяца, ее зовут Саманта.
Снова раздаются стуки. Звонит телефон Мэл. Она отвечает и, когда кладет телефон, говорит:
– Я тебя вытащу отсюда через две минуты.
И она права. Очень скоро в лифте загорается свет, и мы начинаем подниматься. Мэл быстро нажимает на «Стоп», мы снова останавливаемся, она нажимает на кнопку нижнего этажа. Лифт начинает ехать вниз, и, когда двери открываются, я вижу типов, похожих на четыре шкафа, одетых в такие же камуфляжные штаны, как и Мэл. Она спрашивает их:
– Где скорая помощь?
Один из них собирается ответить, как вдруг, толкая его, подбегает очень бледный Эрик и спрашивает:
– Любимая, ты в порядке?
Киваю, хотя это не так – я ужасно себя чувствую! Он смотрит на мою шею и, увидев, что она вся красная, бормочет:
– Спокойно… спокойно…
Бьорн с тревожным лицом посреди всего этого хаоса собирается подойти ко мне, но Мэл останавливает его и говорит:
– Не утомляй ее сейчас.
– Что ты сказала? – ошарашено спрашивает он.
– Ей нужен воздух… детка.
– Уйди с дороги… детка, – отвечает Бьорн глубоким голосом, держа в руках ключи от машины.
– Я сказала, что ей нужен воздух… Джеймс Бонд.
– А я сказал, уйди с дороги, – цедит он сквозь зубы, отодвигая ее в сторону.
Вокруг нас начинают собираться люди, и в этот момент я опять ощущаю спазм. Сжимаю руку любимого и шепчу:
– Черт побери, Эрик…
Девушка, которая была со мной все это время, отталкивает Эрика и Бьорна и, взяв меня за руку, приказным тоном говорит:
– Джудит, посмотри на меня. Давай дышать.
Я дышу, и боль проходит. Не отпуская меня, она обращается к своим друзьям:
– Эрнандес, Фрейзер, разгоните толпу.
Они безоговорочно выполняют то, что приказала Мэл. А пока я восхищаюсь талантом командовать, которым обладает эта девушка, Эрик говорит, убирая мне челку с лица:
– Скажи мне, что ты в порядке, любимая.
– Эрик, мне чертовски больно… кажется, Медуза хочет выйти.
С обеспокоенным лицом подходит Бьорн:
– Я только что разговаривал с Мартой. Нас уже ждут в больнице.
– Ах, боже мой… Ах, боже мой, – в испуге бормочу я.
Назад дороги нет, я рожаю!
Как больно… как бо-о-о-о-ольно!
Эрик чмокает меня и говорит:
– Успокойся, любимая. Успокойся. Все будет хорошо.
Хаос становится осязаемым. Все на нас глазеют, и Мэл спрашивает:
– Ну где же эта чертова скорая? – Никто не знает, и тогда она приказывает: – Фрейзер, иди за машиной. Хочу, чтобы она была готова через две минуты. – Затем поворачивается к Эрику и спрашивает: – В какую больницу ее нужно отвезти?