— Вас Быстров требует.

Отвлекаюсь от компьютера. Тру глаза. Со дня рождения мамы прошел почти месяц. Наш с Сашкой медовый месяц, как я зову его про себя. Это время ничто не может омрачить. Да, только чертова работа. Никогда еще она меня так сильно не напрягала. Вроде бы я все предусмотрел. Агентура работает на отлично. Информация стекается ко мне непрерывным потоком, но нам нужно знать, как и когда произойдет передача данных. В разработке сотни людей. Под плотным подозрением — десяток. Дипломаты, атташе, консулы… Иной раз кажется даже, что я вижу всю картину целиком, но потом понимаю — ни черта. Что-то все равно от меня ускользает. В цепочке, которая выстраивается в голове, отсутствует важное звено. Чтобы его обнаружить, мне нужно уехать. Я и так, не в силах оторваться от Сашки, слишком долго откладывал командировку. Но больше так не может продолжаться. Следует браться за ум. Надо отлипать от нее и заканчивать с этим дерьмом. Ну, сколько меня не будет? Неделю? Две? Это же не проблема. Или…

— Требует? Ну-ну…

Закрываю компьютер, но идти к будущему тестю не спешу. Не в том он положении, чтобы что-то требовать. Особенно после того, как я узнал, как Быстров поступил с Сашей. К Ивану Сергеевичу спускаюсь, когда стрелки переваливают за двенадцать.

— Добрый день. Мне сказали, что вы хотите меня видеть?

— Какого черта ты впутал в это дерьмо мою дочь?

— Какое дерьмо?

— Косишь под идиота?!

Подхожу к окну, складываю руки на груди. Октябрь в разгаре, на выходные обещали чудную погоду, но пока опять хлещет дождь. Стекла залиты. Пейзаж за окном унылый и серый. Даже разукрашенные осенью деревья словно выцвели, потускнели.

— Да нет. Это не мое амплуа. В данный момент я уточняю, что вы, Иван Сергеевич, имеете в виду.

— Мой адвокат видел вас с Сашей! Какого черта, я тебя спрашиваю?! Ты впутал в свою паутину меня, но тебе этого показалось мало?! Теперь еще и моя дочь понадобилась? Она-то что может знать?

— Ничего. Поэтому Сашу я, как вы выразились, ни во что не впутывал. Да и если на то пошло, Иван Сергеевич, вы мне тоже не особо помощник.

— Так какого черта ты меня здесь держишь?! Я рассказал все, что мне известно. Я сделал все, что ты просил. Выполнил все наши договоренности.

— Через ваше ведомство идет утечка крайне важных…

— Да я уже тысячу раз это слышал, сукин ты сын! — Быстров вскакивает и шагает ко мне, красный, как помидор. — Я тебя спрашиваю, каким боком моя дочь к этому дерьму! Чего ты от нее хочешь?

— Во-первых, смените тон, если хотите продолжить наш разговор. А во-вторых, я еще раз повторяю, наши отношения с Сашей абсолютно никак не связаны с порученной мне работой.

— Не связаны, значит? Тогда какого черта ты трешься возле моей дочери?

— Почему мужчина проявляет интерес к женщине?

— Интерес? Какой такой интерес? Тычинки, пестики?

Наверняка, если бы мог — он бы сейчас вцепился мне в глотку. Пожимаю плечами. Продолжать беседу в таком тоне я не собираюсь.

— Что ты ей про меня наплел?

Ах, вот оно что. Наконец мы подобрались к сути. Последний месяц Сашка игнорирует звонки отца. Мне это доподлинно известно, хотя разговоров на эту тему Саша старательно избегает. Вообще любых разговоров о плохом. Она как будто боится, что это нарушит установившуюся между нами гармонию. Наше тихое неокрепшее счастье.

— Ничего. Это не в моих интересах.

— А что в твоих? — стискивает зубы Быстров.

— Её благополучие. Не слишком пафосно?

— Да кому ты вешаешь лапшу…

Вздыхаю.

— Иван Сергеевич, назовите мне хоть одну причину, по которой бы я так рьяно прикрывал вашу задницу. Страховал вас, помещал под арест так, чтобы до вас не могли добраться и не могли подставить, когда там такая заваруха, что… сами понимаете.

— Не понимаю! Тебя послушать, так ты ангел.

Быстров еще петушится, но его голос уже не звучит так задиристо. И смотрит он на меня внимательней. Цепко, пробирая взглядом до костей.

— Далеко нет. Но я люблю вашу дочь и ради ее спокойствия… как бы это сказать? Готов на многое.

— Ты? Любишь? Мою Сашку?

— Люблю. И очень давно. Так что, вы, уж будьте так добры, облегчите мне задачу. Просто пересидите. В игре замешаны большие люди. А вы самый лучший козел отпущения из всех возможных.

Быстров откашливается. Чешет голову. Его взгляд насквозь прошит недоверием. Но еще он такой… словно пришибленный. Не ожидал. Понимаю, что не ожидал. Потому и прощаю. Тон, фамильярность, все то, чего другим бы не спустил ни за что.

— А раньше ты, значит, этого сказать не мог?

— Да я и теперь не считаю, что поступил верно. Просто вы задергались, а сейчас… В общем, это лишнее.

— Хм-м…

Вот и поговорили.

— Что-нибудь еще?

— Почему она ко мне не приходит? Это тоже часть твоего плана? Ей что-нибудь угрожает рядом со мной?

— Нет. Саша не приходит, потому что на вас обижена. Она узнала детали своего похищения и… — пожимаю плечами.

Быстров недоуменно соединяет брови:

— Детали… — повторяет он, прежде чем с его лица сходят все краски, и оно становится белым-белым, как полотно. — Черте что. Столько лет прошло! Да какая разница… — бессвязно бормочет он. — А ты-то откуда…

— А я все про нее знаю, Иван Сергеевич. Говорю же, у нас с Сашей долгая история.

Быстров растерянным движением ведет ото лба к макушке. У него размашистая рука с не слишком длинными, будто наспех высеченными пальцами. И сейчас эти пальцы дрожат. Глядя на него, такого нового и разбитого, моя злость совершенно неожиданно трансформируется во что-то другое. Невольно я начинаю задумываться о том, как бы поступил, оказавшись на его месте. Смог бы признаться своему ребенку, плоти от плоти своей, в том, что это я, пусть и косвенно, виноват в том, что с этим самым ребенком случилось? Нашел бы в себе силы? Не дай бог встать перед таким выбором. Не дай бог…

— Так это ты ей сказал?

— Получается. Не специально. Просто не знал о том, что она не в курсе.

— Выходит, Сашка до сих пор возвращается к тем событиям?

Быстров выглядит по-настоящему раздавленным. На белом лице проступают некрасивые красные пятна. Еще не хватало, чтобы он мне тут окочурился.

— Иван Сергеевич, думаю, сейчас вам лучше прилечь.

— Возвращается?!

— Прямо сейчас у Саши все хорошо, — уклоняюсь от ответа. — И я намерен сделать все, чтобы так оно и было.

— А я ведь даже не нашел тех щенков.

— У вас не было нужного доступа к информации.

— Нашел бы — в землю зарыл… Своими руками бы, зубами вспорол им глотки.

Иван Сергеевич вряд ли осознает то, что я нахожусь рядом. Его слова предназначаются не мне. Скорей всего, он сам с собой разговаривает. Наверняка не в первый раз.

— Можете считать, что я это сделал за вас.

Быстров осекается. Трет лицо руками и медленно их отводит, глядя на меня уже совсем по-другому. Пожимаю плечами:

— У нас с Сашей очень долгая история, я уже говорил.

Понимая, что на сегодня хватит с нас откровений, сворачиваю разговор и уверенно шагаю к двери. В спину прилетает запоздалое:

— Удивительный ты человек.

Оборачиваюсь:

— Что выросло, то выросло.

— Скажи ей, что мне очень жаль.

— Думаю, вы скоро сами сможете ей все сказать. Сашка не умеет долго обижаться. Она вас любит.

Возвращаюсь к себе. На телефоне — пропущенный от Саши. В последнее время она стала мне иногда звонить. А раньше — стеснялась. Говорила, смеясь, что не хочет меня отвлекать от шпионских дел. Как будто мне для этого нужно слышать ее голос. Глупая…

Тянусь к трубке, но как раз в этот момент дверь в кабинет открывается.

— Привет. У меня хорошие новости.

— Да?

— Угу. Легенда сама нашла тебя. Ты знал, что в Д* планируется концерт Ли Сеймур?

Ли Сеймур — оперная дива. А еще — она мое прикрытие, когда того требуют обстоятельства. Давным-давно мы запустили слушок о том, что мы — любовники. Да-да, иногда решение самых сложных задач — весьма и весьма простое. К похождениям мужиков во всем мире до сих пор относятся снисходительно. Даже к слабостям таких персонажей, как я.

Я моментально включаюсь в игру.

— Когда?

— В следующую пятницу. Что скажешь?