Юлия Резник - Ты у меня под кожей

— Я такая и есть.

— Ну, дай бог, подруга. Честно говоря, я не знаю человека, который бы заслуживал счастья больше, чем ты.

— Спасибо.

В носу предательски щиплет. Я обнимаю Наташу на прощание и тихонько закрываю за ней дверь. По утрам меня все еще беспокоит тошнота, но прислушавшись к себе в этот раз, понимаю, что сегодня чувствую себя неплохо. Глажу живот, мысленно благодаря комочек внутри за покладистость, и иду в кухню. Каждый раз, когда папа возвращался с работы, с учений или какой-то другой важной командировки, мама встречала его, накрыв стол. Она говорила, что ничто не делает мужчину более сговорчивым, чем тарелка свежесваренного борща. Я ставлю кастрюлю на плиту. Потому что, видит бог, сегодня сговорчивость мне точно не помешает.

Ринат возникает на пороге кухни, когда борщ уже сварен. А я, не зная, чем еще себя занять, берусь за приготовление жаркого.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

— Хочешь поесть? Я сварила борщ…

— Спасибо. Но в следующий раз не стоит.

Я теряюсь. Неуверенным жестом заправляю за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос.

— Я просто хотела тебя порадовать.

— Тебе сказали больше отдыхать, так?

Ах вот оно что! Он просто обо мне заботится. А я уже опять бог весть что надумала.

— Мне это совсем нетрудно. Правда. Как все прошло?

— Нормально. Но следующие дни будут жаркими. Жданов арестован. Ну, и все его пособники, конечно.

Да, я знаю. Задержанием преступников дело не ограничится. Значит, Ринат опять будет под завязку занят.

— Ясно. А раз так, выслушай меня сейчас. Это важно. А если затянуть, не факт, что я решусь на этот разговор снова.

— У меня не так уж много времени…

— А много мне и не нужно, — стою я на своем, понимая, что дальше так продолжаться не может. — В первую очередь, я хочу перед тобой извиниться. За все. Я знаю, что не подарок, что тебе со мной было сложно, что я постоянно все портила…

— Звучит так, будто ты уверена, что это осталось в прошлом.

— Так и есть. Поэтому, извинившись, я хочу также тебя поблагодарить. За терпение. За силу. За любовь. — Ринат слушает меня молча, положив ладони на стол, по обе стороны от парующей тарелки с борщом. И ничего нельзя прочитать по его лицу. Ничего! С каждым словом мне становится все страшней, но прекратить я уже не могу… И с отчаянной решимостью продолжаю: — А поблагодарив, я хочу дать тебе обещание. Я обещаю, что никогда больше в тебе не усомнюсь. Я обещаю, что никогда не повернусь к тебе спиной, что я всегда буду рядом. Шагать с тобой рука об руку. И что я не сойду с этой дороги, какие бы преграды нас на ней не ждали. Я обещаю, что буду любить тебя так сильно, как ты этого заслуживаешь. И да, я не обещаю, что будет легко, но клянусь, что я буду стараться. — Мой голос начинает дрожать, прежде чем закончить, я с отчаянием сглатываю: — К сожалению, я не могу изменить прошлого и не могу стать идеальной женщиной, но мне вполне по силам, наконец, позволить себе стать собой. Настоящей. Той женщиной, которая, теперь я в этом уверена, еще способна любить. Отчаянно любить. Безоглядно.

— Звучит хорошо, — с той же абсолютной невозмутимостью Орлов берет ложку и окунает в тарелку. И это все? Вся его реакция? Не знаю, на что я рассчитывала, но точно не на то, что она будет такой… будничной. — С чего думаешь начать?

Облизываю губы:

— Мы могли бы пожениться. Тогда ты сможешь быть уверен, что я не сбегу, — шучу не слишком удачно.

— Нет, — отправляет в рот первую ложку. Я удивленно округляю глаза.

— Нет?

— Нет. Мы не станем жениться.

— Ты больше меня не хочешь? Ты… передумал?

— Нет. Но я не собираюсь верить тебе на слово, Быстрова. Потому что слова ничего не значат.

Растерянно моргаю. Ну, в какой-то мере он прав. Сам Орлов свою любовь доказывал делом. И теперь… наверное, пришел черед нам поменяться местами.

— Ты хочешь, чтобы я прошла испытательный срок? — недоверчиво шепчу я.

— Вот именно, — растягивает губы в белоснежной улыбке Ринат, бросая мне вызов. Самый большой вызов в моей жизни. — И не забудь, что это твой последний шанс, Быстрова. Второго не будет.

Ринат

— Ну, рассказывай. Какого черта у тебя происходит?

Отрываю взгляд от телевизора, по которому идет какой-то тупой боевик. Всегда удивляюсь, что за идиоты пишут для них сценарии.

— В каком смысле? — прикладываюсь к горлышку бутылки с безалкогольным пивом.

— В прямом! Почему ты торчишь у меня? Почему не берешь трубку, когда тебе звонит… Черт! Я ведь даже не знаю, как ее назвать! Сожительница? Девушка?! Тебе не кажется, что ты сильно затянул с предложением руки и сердца?

— На какой вопрос ты хочешь, чтобы я ответил? — улыбаюсь.

— Можешь начать с начала! Какого черта ты находишься где угодно, но не со своей женщиной? Мы все волнуемся. Я, мать, Тёма… Клянусь, если бы я своими глазами не видел, как между вами искрит, подумал бы, что у вас всё разладилось.

— Не-а, — слизываю пену с губ.

— Я так и подумал, — хмурится Миша. — Тогда тем более непонятно твое поведение. Ей же вот-вот рожать.

— Угу, — сыто улыбаюсь.

— Ринат! — злится Миша. Знаю, хоть мы уже давно выросли, он тревожится о нас намного больше, чем следует. Мишка заменил нам с младшим братом отца. Иной раз мне кажется, что я для него до сих пор ребенок. — Я серьезно. Мать уже извелась. Ты бы хоть ради ее спокойствия женился.

— Женюсь.

— Когда?!

— Когда придет время.

Может быть, совсем скоро. Давно пора. Но мне так нравится дразнить Сашку. Я от этого испытываю непередаваемый кайф. Но гораздо важнее, что и она кайфует.

— А почему бы не сделать этого прямо сейчас?

— Она еще не прошла проверку.

Ариша, которая до этого спокойненько утюжила вещи чуть в стороне, замирает и впивается в меня настороженным взглядом. Живот у нее просто огромный, и Мишка честно порывался ей помочь с глажкой, но она отказалась, сославшись на то, что устала сидеть без дела.

— Кстати, я до сих пор не могу поверить, что вы так долго скрывали вторую беременность Ариши.

— Не хотели перетягивать одеяло на себя. У вас с Сашкой первенец, так что вам и все внимание, — поясняет Миша, пожав широченными плечами. — Но! Ты уводишь разговор в сторону. Так о какой проверке ты толкуешь?

— Ну, знаешь, проверка чувств. Я-то свои доказал. А Сашка в процессе. Не хочу спешить, знаешь ли.

— А как это связано с тем, что ты не берешь трубку, когда она звонит?

— Это — тоже своего рода испытание. Хочу понять, насколько она доверяет мне.

Ариша с грохотом опускает утюг на доску и подпирает кулаками раздавшиеся бока. Она беременна двойней, поэтому её бока действительно раздавшиеся. Сашка примерно на таком же сроке выглядит намного меньше.

— Часть проверки?! Ты спятил? Нет! Вы только посмотрите на этого идиота!

Миша вскакивает с дивана, бросает на меня хмурый взгляд и подходит к жене, у которой едва только дым из ушей не валит.

— Аришенька, конфетка, тебе нельзя волноваться…

— А я и не волнуюсь! Я… я в ярости просто. Это же надо! Я думала, что не встречала человека умнее, а ты — полный кретин!

— Я думал, это я — самый умный, — миролюбиво замечает Миша, обнимая жену двумя руками. Клянусь, если бы тот не сделал этого, она бы вцепилась мне в глотку. Я уже и сам не рад, что выложил все, как есть. У баб своя бабская солидарность. Не стоило и надеяться на понимание. Тем более что никто не знает подробностей наших с Сашкой отношений, а значит, просто не может понять, что мною движет.

 — Ариш, ну, ладно. И правда, чего ты взбеленилась? Просто поверь мне, что так надо.

— Что надо?! Мотать нервы беременной женщине на сносях?! Ты хоть представляешь, какой это риск? Первая беременность! В таком возрасте. А у нее ведь анемия жуткая и… Да если на то пошло, ей рожать вот-вот! А что, если она звонит предупредить о том, что у неё отошли воды? А что, если ей плохо… Ты… ты… Уйди с моих глаз! Осел бесчувственный…

Она еще что-то кричит. А я её уже не слышу. Как-то я совсем не подумал, что… Хватаю трубку, облизываю губы. Что, если Ариша права, и я заигрался?! Набираю Сашкин номер. Недавно я поменял фото абонента. Сашка на нем улыбающаяся и глубоко беременная.