Юлия Андреева - Тюремная песнь королевы

– Где же это видано – королева Франции Уррака? Нет, это ни на что не похоже!

– Разрешите представить вам принцессу Бланку, – нашелся сразу же король Альфонс, который конечно же хотел видеть одну из своих дочерей королевой Франции, причем совершенно все равно какую.

Очень довольные таким именем послы сразу же попросили у короля руки его младшей дочери прекрасной принцессы Бланки[16].

Путешествие принцессы Бланки Кастильской началось в марте 1200 года и продлилось целых три месяца. До Бордо она ехала в компании своей восьмидесятилетней бабушки[17], которая, едва только оказалась на земле Франции, сразу же передала внучку с рук на руки архиепископу Эли де Мальмора, так как сама вдруг испытала странное желание немедленно удалиться в монастырь.

После кортеж принцессы-невесты отправился в Нормандию, куда попал только в 21 мая. Там Бланка была представлена своему дяде Иоанну Безземельному, замок которого стоял на Сене прямо через реку от замка Филиппа II. Отсюда маленькая принцесса имела возможность лицезреть свои будущие владения, вздыхая по поводу тяготившего Францию церковного проклятия, из-за которого она не сможет стать женой Людовика в одном из соборов Парижа или Руана.

Не желая откладывать столь важное дело в долгий ящик, Иоанн Безземельный тотчас отправил гонца через реку к королю Франции сообщить о приезде принцессы Бланки. Гонец быстро пересек водную преграду, вручил письмо уже сгорающему от нетерпения Филиппу, и тот распорядился на следующий день установить шатры для торжественной встречи двух монархов и принцессы-невесты.

Лагерь разбили на территории, которую одобрили оба короля, после чего там установили убранные фламандскими гобеленами и мехами шатры. В этом лагере знамя с тремя ярко-красными леопардами английских королей мирно соседствовало с белыми лилиями Франции. Все присутствующие на встрече вельможи были разодеты в свои самые дорогие одежды, словно демонстрировали свое богатство.

Прекраснейшие женщины обоих королевских дворов сияли блеском украшений и дорогой одежды, играя на музыкальных инструментах и поднося участникам переговоров кружки с лучшими винами. По традиции большие кружки с вином предназначались для двоих – рыцаря и его дамы. Но по случаю подписания мирного договора дама и рыцарь были из разных лагерей. Выпивая кружку мира, они символично скрепляли подписанный королями договор. Несмотря на действующий интердикт, начиналось благословенное время мира – мира на целое столетие!

Иоанн Безземельный уступал королю Франции Вексен, Эврексен, Эвре, Иссуден и Грасей. Два последних владения должны были сделаться неотъемлемой собственностью наследника престола Людовика. Еще дядя давал за Бланкой двадцать тысяч серебряных марок. Кроме того, и это было главным пунктом в договоре, в случае если Иоанн Безземельный умирал, не оставив наследника, юному Людовику и племяннице отходили все его владения во Франции.

На следующий день после подписания мирного договора должна была состояться свадьба, для чего Людовику следовало спешно отправиться в Англию. Это было рискованно: Филипп II опасался, что Иоанн воспользуется случаем, чтобы пленить наследника французской короны. Страдая от необходимости высказывать недоверие вслух, Филипп был вынужден просить короля Иоанна Безземельного остаться погостить у него во Франции.

Так король Англии сделался заложником короля Франции, а Людовик получил возможность, несмотря на интердикт, сочетаться браком с прекрасной Бланкой, которую сразу же полюбил. Правда, опасаясь за здоровье обоих детей, их брак оставался еще три года нереализованным, что, однако, не испортило их отношений, а, наоборот, укрепило искреннюю дружбу.

Вот уже более двух месяцев Энгебурга томилась в одиночной камере. Постелью ей служила вонючая солома, едою – кусок хлеба да кружка воды два раза в день. Волосы королева расчесывала пальцами, так как впопыхах не успела взять с собой гребня, умываться же и вовсе было негде, да и лишней воды, как ни умоляй, никто бы не дал.

Иногда ей казалось, что жизнь закончилась, и тогда она просила у Господа смерти, но Тот не слушал жалоб забытой всеми узницы. Больше двух месяцев Энгебурга не видела солнышка, не дышала чистым воздухом, легкий ветерок не обвивал ее стан, не играл с ее волосами.

«Однажды жители королевства увидели девушку, которая шла по кромке воды в сторону столицы. На девушке было красивое дорогое платье, она сняла туфли и несла их в руках. Волосы ее были унизаны бесчисленными золотыми гребенками, на руках сияли браслеты, грудь тяжелили золотые цепи и жемчуга. Было удивительно, что она идет пешком, а не скачет на коне, что рядом с ней никого нет.

Весть о прекрасной и таинственной незнакомке с быстротой молнии облетела королевство и достигла слуха короля. Тот немедленно вскочил в седло и вскоре догнал девушку.

– Выходи за меня замуж, прекрасная незнакомка! – воскликнул молодой король, так как едва увидел девушку, как тотчас же влюбился в нее и решил, что она должна принадлежать только ему. – Выходи за меня замуж и стань королевой!

Вслед за королем к босоногой девушке пришел прекрасный рыцарь, он просил ее уехать с ним в его замок.

– Скачи со мной и будь моей возлюбленной. Вместе среди полей вереска и мяты мы воспитаем прекрасных детей! – сказал ей рыцарь.

Потом на дорогу к ней вышла благочестивая мать настоятельница, предложившая ей остаться в тени монастырских стен, чтобы посвятить себя Богу.

Девушка смотрела на всех этих людей, пытаясь догадаться, кто же из них предаст ее. Ведь в сказках всегда так: где-то прячется и поджидает зло. Но зло было повсюду!» – Энгебурга вздохнула.

Король оказался не добрым и не справедливым. Мать-настоятельница хотела лишить ее короны, сделав монахиней. Рыцарь… Она уже давно ничего не слышала о своем рыцаре – с того дня, когда он приезжал за ней в монастырь, а его туда не пустили. Потом мать настоятельница сказала, будто бы Бертран…

Энгебурге не хотелось повторять гадких слов. Она старалась даже не думать о них, но они сами все лезли и лезли в голову. Благородный рыцарь, который хотел спасти ее из монастыря, был подослан к ней, чтобы обманом заставить ее изменить приказу короля и ославить себя навсегда!

Король, рыцарь, монахиня – все они были предатели! Никому нельзя верить. А теперь… прошла жизнь – Энгебурге было уже двадцать пять, из которых она семь лет провела в неволе. Но если в монастыре она могла хотя бы иногда гулять, в тюрьме ей предстояло одно – заживо сгнить или быть сожранной крысами. Когда она приехала во Францию, ей было всего восемнадцать. Что теперь осталось от ее молодости и былой красоты? Была богата. Где серебро ее приданого, прекрасные платья, верные подруги? Всех и всё утратила несчастная королева в поисках любви и чести. Какие еще жертвы потребует от нее судьба?

Поток мыслей был остановлен шумом шагов. Привычно заскрипели дверные петли, Энгебурга повернула голову, но была принуждена прикрыть глаза от слишком яркого света.

В дверном проеме стояло несколько человек. Это было странно. Впрочем, она не могла ничего разглядеть из-за факелов, ослепивших ее.

– Это она? – услышала королева глухой голос.

– Ясное дело она. Кому же еще быть? – ответил тюремщик.

– Ваше Величество, мы приехали за вами. Собирайтесь, – вновь заговорил первый.

Все еще прикрывая глаза, Энгебурга попыталась подняться, но в последний момент у нее подкосились ноги, и она была вынуждена сесть на свою подстилку, на которой перед этим лежала.

Вспомнилось, с какой детской смелостью она потребовала от воинов мессена Пегилена де Фонтенака пристрелить ее в лесочке возле Сизуина. Теперь все это казалось смешным. Впрочем, мессен де Фонтенак, рыжий бургундец, как будто был единственным, кто до сих пор еще не предавал ее. Хотя, возможно, он передал ее письмо не римскому папе, а пославшему его королю. А следовательно, это было правило без исключений – в Королевстве белых лилий ее ждали одни только враги и предатели!