Кейси Уэст - У забора

- Кто ты, мисс Толстосум? Точнее, какой моделью работаешь?

- О. Боже. Мой. Проваливайте!

На Гейджа снизошло озарение, и он указал на мой стол.

- Эта девушка. Эмбер. Ты ведь ее знаешь. Ты с ней работаешь.

- Твоя гениальность не знает границ. - Я схватила его за руку и потащила к двери. Натан охотно последовал за нами, но прежде, чем выйти, повернулся и сказал:

- Если не расскажешь папе, ты же знаешь, что это придется сделать мне.

- Конечно знаю, Натан! Ты никогда в жизни не нарушал правил! Твои внутренности сейчас скручиваются в трубочку от моего секрета? - Это должно было быть шуткой, однако именно мои внутренности сейчас скручивались в трубочку.

Натан улыбнулся, но не стал отрицать мое обвинение.

Гейдж, чью руку я до сих пор держала в попытке вышвырнуть его за дверь, наконец-то вышел, бросив напоследок:

- С каких пор у тебя от меня секреты?

То, как он это сказал, и грусть в его глазах глубоко меня ранило. Но прежде, чем я смогла что-либо сказать в свое оправдание, он ушел.

Я крутилась и вертелась, пока часы не показали полночь. Поняв, что заснуть мне не удастся, выскользнула из постели и пошлепала в ванную, где плеснула на лицо холодную воду. Прислонившись к столешнице, уставилась на свои налитые кровью глаза. Капли воды стекали по лицу на столешницу, и я, схватив полотенце, вытерла кожу насухо.

Спустившись вниз, достала коробку с фотографиями, которую папа хранил в ящике под журнальным столиком, и стала разглядывать мамины снимки. Мне хотелось, чтобы папа и братья рассказали мне что-нибудь новое о ней. То, что никогда не затрагивали прежде. Историю ее жизни. Особенности ее характера. Но они об этом умалчивали, рассказывая всегда одно и то же.

Она была красивой. Мне говорили, я на нее похожа. Да, возможно, лицом я пошла в нее, но фигура у нее была более тонкой и женственной. Даже по фотографиям я могла сказать, что мама была изящной. Может, она смогла бы и меня научить быть изящной. Интересно, разочаровалась бы она, увидев, что ее дочь стала далекой от моды спортсменкой? Или, может, она разочаровалась бы, увидев ту, кем я стала недавно - лгуньей и фальшивкой.

Я убрала фотографии обратно в коробку и отправилась в свою комнату. Поскольку свет в ней был выключен, то, войдя, я сразу заметила свой светящийся мобильник. Пришло сообщение от Брейдена, ну конечно, кто еще мог написать мне в столь поздний час.

Не спишь?

Нет. Сейчас выйду.

- Все в порядке? - спросила я Брейдена, подойдя к забору.

- Да, - помолчав немного, ответил он.

- Брейден. Не ври мне.

Он вздохнул.

- Да все то же. Какой смысл об этом говорить?

- Отец?

- Да.

Я прикусила нижнюю губу, не зная, чем ему помочь.

- Почему бы тебе с ним не поговорить?

- О чем?

- Не знаю. О его поведении с тобой и мамой.

- Это не поможет.

- А ты пробовал?

- Нет. Но мама постоянно пытается с ним поговорить. Результат ты и сама видишь.

- Да уж.

- Эх, - выдохнул он, пожав плечами - это я знала точно, хоть и не могла его увидеть. - Могло быть и хуже. А ты почему до сих пор не спишь? Снова снятся кошмары?

- Да.

- Они становятся хуже?

Да.

- Не знаю.

- Ты говорила, что тебе иногда снится авария. Что происходит в этих снах?

Я вспомнила сон, который снился мне чаще всего.

- Каждый раз разное. В основном я просто вижу аварию мамы. Стекло. Кровь. - И мне больше не хотелось об этом говорить. - Сегодня братья узнали кое-что, что я не хотела, чтобы они знали, и теперь мне нужно рассказать папе то, что я не хотела ему говорить.

- Пожалуйста, говори более неопределенно. Думаю, ты излагаешься донельзя понятно.

- Я работаю моделью для макияжа, - выпалила я, прокашляв слово "моделью", и ему пришлось переспрашивать:

- Моделью?

- В самом широком смысле этого слова.

- И почему ты не можешь рассказать об этом папе?

- Сначала я могла рассказать. Но не стала. А теперь это будет выглядеть так, словно я ему врала. Он удивится, почему я так поступила. Предаст этому слишком большое значение. Решит, что я занимаюсь чем-то безумным.

- А это так? - В ответ я лишь рассмеялась. - Я хочу увидеть.

- Что?

- Тебя в работе.

Я обдумала это. Показаться при полном параде своему ночному Брейдену было бы не так уж и плохо... но... настоящему Брейдену...

- Не думаю, что это хорошая идея, это слишком странно. Когда я этим занимаюсь, то не ощущаю себя самой собой. А глядя на окончательный результат, мне кажется, будто это вовсе не я. Словно анти-Я. Будто у меня две жизни.

- Иногда мне тоже так кажется.

- Серьезно?

- Да, наша жизнь у забора и наша жизнь при свете дня.

- Понимаю, о чем ты.

- Почему мы это делаем? Почему в течение дня притворяемся, будто ночью ничего не происходит? - Должно быть, сегодня наши спины симметрично соприкасались друг с другом через забор, потому что я чувствовала вибрацию его голоса сквозь доску между нами.

Действительно, почему я не могла разговаривать с ним столь же откровенно днем?

- Потому что это вроде сна. Нереально. Мы будто выходим за пределы своих сознаний и можем говорить что хотим, а утром, как и все сны, это медленно исчезает. Словно ты спишь в своей кровати, я в своей, а наши подсознания разговаривают.

- Значит, дневная версия меня тебе не нравится?

- Что? Нет! Конечно нет. Это мой Брейден. И я не хочу его потерять из-за сопливой версии меня.

- В тебе нет ничего сопливого, Чарльз.

- Однако твое подсознание знает, что здесь, ночью, я слабее, потому что ты начал меня так называть.

- Как?

- Чарльз. Так ты меня называл, когда мы были маленькими.

- Нет, вспомни, так я тебя называл, когда мы больше разговаривали. Раньше мы больше общались.

Обычно, когда мы так разговаривали, я могла представить в своей голове выражение лица Брейдена, но не сейчас. Его голос звучал ровно, практически безэмоционально, поэтому я не знала, что он чувствовал по отношению к только что сказанному.

- Я знаю. Что случилось?

- Скорее, кто. Гейдж.

- Что?

- Ты выросла, и Гейдж стал странно на меня поглядывать, когда я искал тебя или когда мы, проведя некоторое время наедине, присоединялись к нему. Будто бы предупреждал, что настало время мне держаться подальше от его сестры.

- Правда? - Вот это новости.

- Думаю, он не до конца мне доверял. Считал, что у меня были скрытые мотивы. - И снова его безэмоциональный голос не дал мне понять, что он чувствовал по этому поводу.

"А у тебя были?" - хотела спросить я. Но не стала. Этим вопросом можно слишком многое разрушить.

- Он тебе доверяет. Ты нам как брат.

- Но ты их сестра.

- И твоя.

- Ты мне не сестра, Чарли. И они это знают. Они очень тебя защищают. Больше, чем ты думаешь.

- Что это значит? - Прозвучало очень загадочно.

- Ты сказала, что это наша альтернативная реальность, верно? Где мы можем говорить все, что угодно?

Я насторожилась.

- Да.

- Мне нужно тебе кое-что сказать... думаю, это может помочь... - Он замолчал. - Но говорить это я должен глядя тебе в глаза.

Не дожидаясь моего ответа, он перепрыгнул через забор, и его бестелесный голос превратился в реального человека. Теперь я поняла, почему его голос звучал так безэмоционально. Все эмоции были заключены в глазах. В них было столько пыла, что мое сердце подскочило в груди.

Я встала, прислонившись спиной к забору.

- Ничего себе, ты должен профессионально заниматься прыжками в высоту. Ты когда-нибудь пробовал прыгать в школе?

Может, если я притворюсь, что это нормально, мое сердце перестанет вырываться из груди. Я не хотела, чтобы все изменилось. Не хотела, чтобы он сказал мне то, из-за чего сейчас стоял напротив меня с огоньком в глазах. Он был моим другом. Нет, моим лучшим другом. Слишком многое было поставлено на карту.

- Нет. Не пробовал.

- А должен, с таким-то прыжками. Этот забор, сколько, восемь футов в высоту, конечно, я не знаю, подпрыгнул ты с земли или с чего-то еще...