— Так… ты любишь музыку?
Это был довольно глупый вопрос. Кто не любит музыку? Хорошо, возможно, некоторые пуританские фанатики в Хиксвилле. Но, в действительности, это было то же самое, что спросить «Ты любишь еду? Не правда ли, кислород — отличная вещь? У тебя есть кожа?». Я знаю. Однако я знаю, что он имел в виду.
— Да. Но такую… не очень, — сказала я. — А тебе она нравится?
— Неа, — сказал он. Затем качнул своей головой назад и вперед. — Это нормально. Некоторым людям она нравится.
— Предполагаю, твой друг Ной — один из них.
Джонни покачал своей головой.
— О, он не выбирает музыку. Он просто работает с оборудованием.
— Ааа, — сказала я. Я старалась моргать глазами достаточно часто, чтобы противостоять мигающему свету. — Интересно узнать, кто же выбирает музыку.
— Ну, на самом деле… — Джонни выпрямился и прочистил свое горло. — Поскольку ты упомянула, признаюсь — это я. Я делаю это.
Я уставилась на Джонни в изумлении.
— Что? Не может быть!
— Да, я свожу плей-листы для каждых танцев, начиная с первого класса старшей школы. — Он указал своим подбородком на мою толстовку. — Тебе нравится The Connells[4]?
Я толкнула его плечом.
— Боже мой, ты знаешь The Connells? Я обожаю их.
— Знаю их? — произнес Джонни. — Лично я думаю, что это одна из самых недооцененных поп-инди групп во всем движении пост-панка.
Я моргнула.
— Ух ты. Эмм… да, я полностью с тобой согласна. — Я вытянула свой балахон так, чтобы можно было прочитать надпись, несмотря на то, что она была перевернутой и начиналась с убойной шутки. — Я не понимаю, почему они не успешные.
— «'74-'75»[5] была вполне популярна в Европе. — Джонни поднял свои брови. — Что еще ты слушаешь?
Я развернулась и подтянула свою ногу на скамью.
— Я безумный, сумасшедший фанат The White Stripes[6].
— Абсолютно закономерно. Они вне пределов современности. Джек Уайт[7] — потрясающий музыкант.
— Корме шуток. The Raconteurs[8]?
Джонни повернулся лицом ко мне.
— Боже мой, его работа с ними просто сводит с ума. С «Salute Your Solution»[9] позднее сделали микс.
— Удивительно.
Мы усмехнулись и кивнули друг другу.
Начала играть «I‘ll Be Your Mirror» группы The Velvet Underground & Нико[10], и я сказала:
— Ух-ты, хороший выбор. Боже, если бы я знала, что ты сводил плей-листы все три года, я бы приходила на танцы чаще.
Джонни открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но когда началась лирическая песня, он просто повернулся вперед и сгорбился на своих коленях.
— Ты в порядке? — спросила я.
— Все отлично. — Он попытался убедить меня, что все в порядке, не поднимая взгляда.
— Нет проблем.
Я искала на танцполе Гейба, но нигде не видела его. Зато я заметила Тодда и Аманду, прижимающихся друг к другу и качающихся под музыку. Она водила ногтями вверх и вниз по его рубашке поло, когда они танцевали.
Джонни поднял голову и тоже наблюдал за толпой. Один парень обернул серебряную ленту вокруг своей девушки и держал концы, в то время как она медленно танцевала перед ним.
— Ты любишь танцевать? — спросил Джонни.
О Боже. Это неловко. Он спрашивает, люблю ли я танцевать? Мой рот был широко открыт, в то время как я задумалась над более глубоким смыслом этого вопроса. Он, должно быть, почувствовал мои сомнения, потому что выпалил:
— Я ненавижу танцы. Думаю, что ненавижу. Я просто… Я просто в ужасе. Я полностью нахожусь в музыке, но действительно не могу танцевать.
Ух. Облегчение.
— Да, ты говорил об этом сегодня утром. И я не могу. — Я нацелила свой большой палец на танцующую пару. — Не то что бы я назвала это танцами.
— Ха. Верно.
— Иногда я скучаю по временам, когда у людей было мужество.
О, Боже. Это звучит неправильно. Я сказала:
— Имею в виду, когда были продуманные вечеринки, все наряжались и танцевали классические танцы и все остальное.
— Да.
Мы сидели и не разговаривали на протяжении нескольких песен. Были один или два предсказуемых хита, но также играло и несколько неизвестных «драгоценных камней». Немного Chairlift[11]. Немного The Killers[12]. Немного Plain White T‘s[13] (должна играть в родном городе парней), и даже местная группа, название которой я люблю — Kicked Off Edison. Этого было достаточно, чтобы показать, что у Джонни потрясающий вкус в музыке.
Я барабанила своими пальцами по скамейке.
— Сколько времени?
Джонни посмотрел на свои часы.
— Восемь минут.
Я потянулась.
— Где Мар носит?
— Понятия не имею.
— Возможно, мне стоит пойти поискать ее.
Как только я встала, музыка остановилась и директор Миллер подула в микрофон. Ее часы, наверное, спешили. Возможно, именно так она поймала своего обманывающего мужа. Свет стал ярче, и я увидела Мар, машущую мне и показывающую большой палец с другого конца зала. Час икс настал.
Директор Миллер сказала:
— Выпускники! Выпускники! Выпускницы и выпускники! — Она сделала паузу, чтобы посмеяться над своей хромой шуткой. — Позвольте мне прервать вас на минуту. Что ж, мы собрались здесь, чтобы начать новый год с шиком! Да! И отпраздновать приобретение знаний о браке и партнерских отношениях! Для начала я хотела бы, чтобы каждый из вас станцевал следующий танец с вашим партнером по образовательному браку! После этого веселитесь! И наслаждайтесь вечером!
Никто не двигался.
Кроме Джонни, Мар и меня. Я просигналила Мар, и она помчалась к Аманде.
Джонни и я двинулись к Тодду. Мы знали: у нас есть только несколько секунд перед тем, как свет погасят. Мар добралась до Аманды первая и начала указывать на ее лицо — отвлекала разговором о косметике, я думаю. Затем Джонни зашагал чуть впереди меня. Он кружился справа, повернулся, и… случайно натолкнулся на Тодда сзади. Тодд начал падать вперед. Джонни поймал его, но продолжил толкаться и неловко обращаться, при этом многократно извиняясь. Поскольку Тодд наклонился, я небрежно подошла к нему, вытащила наше секретное оружие из пластикового пакета, лежащего в кармане моей толстовки, и шлепнула им по заднице его штанов хаки. Благодаря всем толканиям и неловким действиям Джонни Тодд ничего не заметил. Только когда он встал, а Аманда завопила, он понял, что на него надет подгузник для взрослых с шоколадным пудингом, солидолом[14] и мясом из тако. Клейкие этикетки помогли, но солидол действительно заставил его держаться.
— ЧТО ЗА ЧЕРТ! — закричал Тодд, резко повернулся и увидел меня.
Я скрестила свои руки и улыбнулась.
— О, бедный ребенок, — сказала я. — Мамочка забыла сменить тебе подгузник?
Тодд снял подгузник со своей задницы и сделал фатальную ошибку: поднял его вверх. Келли Брукс закричала, словно это была отрезанная голова ее божества, Марты Стюард. Все вокруг обернулись и уставились на нас. Аманду начало тошнить, она прикрыла рот рукой и убежала в сторону туалета.
— Святой… Что…? Ооо, ты покойница, ПРИНЦЕССА МОКРЫЕ ШТАНИШКИ, — сказал Тодд. Громко. В общем, все услышали имя.
Кроме этого, у меня тоже было для него прозвище. Фактически, я позаимствовала идею у директора Миллер. Я сделала глубокий вздох и сказала:
— Рада, что тебе понравилось, СЕНЬОР НЕДЕРЖАНИЕ.
Несколько человек начали смеяться. Несколько пар присоединились. Затем кто-то крикнул:
— Привет, Сеньор Недержание!
И все забились в истерике.
Тогда Тодд Хардинг посмотрел на меня испепеляющим взглядом. Я думала, что он будет хмуриться. Рассвирепеет. Но нет. Он улыбался. И в его глазах что-то читалось. Сначала я подумала, что это злоба. Это должна быть ненависть, правда? Но, клянусь Богом, когда он удержал мой взгляд, я поняла. Это было восхищение. Он думал, что это было круто.
Мой мозг гудел. Чего он добивается? Пытается заманить меня своим фальшивым обаянием только для того, чтобы подставить меня снова?
Я стояла там, как робот с коротким замыканием. Думаю, я на самом деле дергалась. Неожиданно директор Миллер, которая либо пропустила весь прикол, либо решила ничего не замечать, снова оказалась у микрофона.
— Давайте же, выключите этот свет! Найдите своих партнеров и зажгите танцпол! ТАНЦУЕМ! И ЗАЖИГАЕМ!