Очнулась... - сказал кто-то.
Этот "кто-то" склонился к ней, в её комнате. Макс.
Так быть не могло. Улита зажмурила крепко глаза, а потом снова открыла.
Но Макс не исчезал, а теперь ещё и улыбнулся.
- Да, я, не думайте, что у вас галлюцинации. Я позвонил брату, он врач, сейчас приедет.
Она теперь смогла немного лучше его рассмотреть и увидела, что вовсе он не веселый, как ей показалось, а черта меж бровей, начало будущей морщины, - сделала его лицо взрослее и суровее.
... Это она во всем виновата! Если бы не она, Макс жил бы обычной нормальной жизнью юноши своего возраста...
- Макс, не надо брата-хирурга. Я позвоню соседке, она медсестра в больнице и мы с ней отлично справимся. Я не хочу тебя загружать. По-моему со мной ничего страшного... - прорезался у неё голос. Она хотела было спросить, как он здесь оказался, но решила не спрашивать ни о чем не просить.
Нельзя взваливать на юного человека свои ноши! Нельзя! Она сама со всеми своими бедами справится, черт побери! - она ещё сильная баба!
Пришла Ольга с чемоданчиком.
Обрабатывая ей спину, Ольга болтала, заговаривала боль, - ничего страшного нет, проехался кто-то то ли цепью, то ли ещё чем... Хулиганья полно, милиции не найдешь с собаками! Хорошо, что вы в плаще были... На голове вот гематомка... Да за неделю пройдет! Головка болит? Я вам укольчик сделаю... Это ваш сын?
- Почти... - Откликнулась Улита. Думать ей было и трудно и не хотелось. Как ответилось - так пусть и ответилось.
Ольга ничего не переспросила, может, подумала - пасынок. Улита усмехнулась, его мама моложе меня...
- Вот наша больная и улыбается, но все равно врача надо вызвать, положено при таких травмах. - сказала Ольга Максу, вошедшему в комнату. он ответил, что хирург приедет.
Макс и молодой человек постарше, с четкой армянской наружностью, прошли на кухню и сели за стол.
На столе стояла Улитина бутылка Смирнова, которую она собиралась оприходовать ВЧЕРА, - из дома она вышла около десяти вечера, Макс нашел её в начале одиннадцатого.
Он был дома и в одну секунду почему-то почувствовал дискомфорт...
Сначала хотел сорваться как всегда куда-нибудь загород, но - Слава Богу, - внезапно резко повернул в сторону Улитиного дома и нашел её около подъезда, без сознания, в крови, а недалеко корчился человек... Макс его узнал.
Михаил предложил положить Улиту в свою больницу, но она отказалась наотрез и её оставили в покое.
- Миша, - сказал Макс, - ты сможешь пару часиков посидеть здесь?
Миша пожал плечами, - я в твоем распоряжении. А что?
- Мне надо смотаться в одно место...
- В час ночи? - Несколько удивился Михаил.
Все-таки он понял, и не кое-что, как предполагал Макс, - из сумбурного короткого сообщения брата.
- Да ничего особенного... - Не нашел объяснения Макс.
- К матери. - заключил умный Миша. - Не надо сейчас туда ездить. Напартачишь, - век не простишь. Позвони. Скажи все по телефону. А сюда она не поедет.
- Поедет, - усмехнулся Макс. - ты мою маман знаешь другой.
- Не надо тебе с ней сейчас видеться. - Упорствовал Михаил. - Я уверен, что твоя мать не могла такого... У тебя крыша едет, друг мой, брат мой! Что-то тут не то. Поговори с ней по телефону, а уж потом видно будет. Давай.
Макс решил, что пойдет на улицу и там где-нибудь в телефонной будке проведет весь разговор.
В передней, на тумбочке, он увидел пачку баксов и какой-то официальный листок при них. Машинально, а может быть, шестым чувством что-то заподозрив, он взял деньги, пересчитал. 800 бак - сов. И издательский договор... Без названия и без подписей.
... Притаскивалась! И с деньгами! подумал безнадежно Макс, а Улита её, наверняка, прогнала, вот она и оставила скромненько здесь, мол, возьмет, никуда не денется. А что она интересно предлагала Улите написать? Или о ней?... Нет, мать у него все же сумасшедшая, как и он, пожалуй... Семейка! Один папа нормальный, даже слишком.
И как говорить после этого всего с мамочкой?..
- Макс! - Закричала на плаче Наталья Ашотовна, - где ты? Я за тобой еду! Макс, сын мой! Ты жив... - и зарыдала в голос.
Взял трубку отец.
Тот был, как мужчина покрепче, но тоже не в себе, это чувствовалось.
- Максим, не своди мать с ума. Где ты пропадаешь? Приезжай немедленно, покажись матери... Она извелась!
Макс подумал, что Мишкина идея разговора по телефону абсолютно гнилая.
Вдали, в трубке, где-то слышны рыдания матери, отец то ей что-то говорит, то ему твердит: приезжай, мать извелась!
- Ладно, - бросил Макс.
Он сразу прошел в гостиную, - оба были там.
Мать вскочила с кресла, где навзрыд рыдала, обложившись носовыми платками, каплями, "транками", и бросилась к нему на грудь.
Макс мягко отстранил её.
- Не надо, мама, давай поговорим без истерик.
Перед ним стал отец.
- Максим, ты не должен так себя вести, ты ещё не взрослый человек! Смотри, что ты делаешь с матерью... - и пошли знакомые, невзрачные слова, стертые как старые ботинки и столь же не нужные.
Отец никогда не умел разговаривать с сыном.
- Папа, - ответил Макс, все ещё стоя у порога, - это никому не нужные разговоры - ни тебе, ни мне. Скажи прямо, что ты, по правде, хочешь сказать мне и я тебе честно отвечу.
Отец замельтешился, засуетился, - он совсем не знал, что сказать этому взрослому молодому человек - его сыну, с резкой морщиной меж бровей.
Наталья поняла ситуацию: Макс зол, видимо, за те деньги, что она оставила с договором! И "дама сердца" постаралась все представить "в лучшем виде"! А этот дурила, её муж, ну ничего не уме - ет! Ни в издательстве поговорить с автором, ни с сотрудниками, - вечно мямлит, никого не может прогнать, не может отказать автору...
Все - она. Вот и сейчас, откуда придти помощи? Только из своих внутренних ресурсов.
- Макс, - сказала она, перестав рыдать, - я понимаю, мальчик мой, что ты хочешь обвинить нас в чем-то некрасивом. Давай! Я не обижусь. По крайней мере - выясним все. Чтобы больше об этом не упоминать. Я тебя слушаю.
И глаза её блеснули под очками.
Макс присел у стены на корточки, он так привык с рокерами. Говорят что это - "посадка" зэков, - наплевать, так ему удобно.
Наталья, отметив это, не выдержала.
- Сын, ты не в камере, сядь на стул, если кресло для тебя недостаточно демократично.
Он молча пересел на стул и сходу начал.
- Я пришел выяснить, ты совсем свихнулась или только наполовину?
- Что??. - Закричала Наталья, - ты слышишь, отец, что он несет?
Отец что-то забормотал.
- Тише, - поморщился Макс, - тише. Не надо таких всплесков. Твой шофер Сашка вчера пытался убить Улиту Алексеевну.
Он видел, как побелела мать, что-то хотела сказать, но вдруг резко откинулась в кресле и закрыла глаза рукой. Отец вытаращил глаза.
- Мочишь?! Хорошо, что я случайно приехал, да и Улита не розовая мышка, - ему тоже досталось! Не пойму, что она тебе плохого сделала? Или мне? Ничего. Ровным счетом. И ты натравливаешь на неё своего шофера! Это как? Не сам же он задумал, верно? Он об Улите и не знает. Тише, тише, поднял он руку, так как Наталья рванулась, - то ли крикнуть, то ли снова рыдать... - Этот твой Саша ударил её чем-то вроде резиновой дубинки. И если бы меня туда что-то не погнало, то лежать бы Улите Ильиной в красивом дорогом гробу, - тут бы уж мамочка расстаралась! А цветов?! - море... Это все устроила Наталья Ашотовна! Такая милая сердечная женщина! Не так? Я что-то преувеличил? Преуменьшил?
Он еле сдерживался, чтобы не выхватить из кармана кастет и не начать крушить фарфор, стекла картин, японский чайный сервиз на столе...
Сдержался.
- Ну, что молчишь? Она, к твоему сожалению, выжила!
Наталья теперь только рыдала.
... Значит Сашка все-таки устроил! Но она же заплатила, чтобы ничего!.. Его убить мало, мерзавца! А потом шантажировать бы стал... Прозорливо подумала Наталья. Но как оправдаться? И Александр слышал...
Рыданья бились в середине груди, пот лил с лица и ещё начался удушающий кашель. Разве возможно теперь все объяснить?..
Наталья Ашотовна была в состоянии шока, или ещё чего-то такого же. А папаша вообще плохо понимал, в чем дело.
Макс знал, что сейчас уйдет, он не мог здесь находиться. Только одну фразу, последнюю.