Луиза говорила, что именно должность экономки помогает ей забыть о своих бедах и проблемах, погружаясь в рутину дел.
— Мадам, сказали передать вам, — оповестила ее женщина, передавая роскошный букет роз цвета запекшейся крови. Анжелика не понимала, откуда пришло такое сравнение. Девушка вдохнула нежный и сладкий аромат, на мгновение блаженно прикрыв глаза.
Бархатные лепестки так красиво сплетались в бутон. Острые иголки и зеленые листья оплетали тонкий стебель. Анжелика отложила цветы на стул и заинтересованно спросила:
— Это от месье Сандера?
Ее муж умел устраивать сюрпризы, но он же вчера улетел, наверняка, заранее продумав способ поднять жене настроение.
— Нет, мадам, букет принес незнакомый парнишка, вроде, курьер, — ответила Луиза, набрав холодную воду в вазу и получив удовлетворительный кивок от хозяйки, поставила розы в спасительную от засухи жидкость.
— Непохоже на него, — как-то растерянно пробормотала Анжелика. Сандер всегда лично дарил ей цветы, в не зависимости от того, где был, даже с Парижа он собственноручно привез ей огромный букет белых роз.
Звонок в дверь заставил экономку побежать открывать, оставив Анжелику завороженно смотреть на прекрасные бутоны, так и зовущие коснуться их подушечкой пальца.
— Мадам, вы можете пойти со мной в холл? — Луиза, пыхтя, буквально ворвалась в кухню с раскрасневшимся лицом, от чего Анжелике стало не по себе, и она поспешно последовала за экономкой, мысленно гадая, что же произошло экстраординарного, сбившего с толку Луизу, ведь последняя ничего не воспринимала близко, принимая каждую трудность с улыбкой, и до сей поры Лика еще не видела ее взволнованной.
Анжелика не сразу осознаёт, потому что напугана, однако в холле стоял ясный и пряный цветочный аромат: вся комната заставлена, как оранжерея, алыми розами. Казалось, их невозможно сосчитать… Пять… Десять… Двадцать один… Последний двадцать первый букет выделялся среди всех: в нем гармонично сочетались три розы, белая, красная и желтая. Анжелика неуверенно открепила маленькую бумажку в форме сердечка и несколько раз перечитала одно и тоже. Кто этот тайный воздыхатель? И что за адрес кафе? И причем здесь двенадцать часов завтрашнего дня?
Может, чья-то дурная шутка? За три года брака Анжелика никогда никому не давала повод не то, чтобы понравиться противоположному полу, но и завести просто дружеские с кем-то знакомства. Во — первых, она замужем, что означало преданность мужу. Во — вторых, у нее не было ни единого желания позволять мужчинам делать ей комплименты или высказывать симпатию по отношению к ней.
А в — третьих, кое-кто никак не отпускал ее, не давая забыть о том, что бывает, когда ты открываешься к кому-то, начинаешь доверять. Да и Анжелику, честно говоря, не привлекал ни один мужчина, хотя, о чем речь, если Александер за столько времени не вызвал в ней никаких, кроме дружеских, чувств.
— Мадам, что мне делать? — голос озабоченной экономки оторвал Анжелику от размышлений. — Оставить весь этот сад тут или распределить по комнатам?
— Луиза, конечно, им в холле не место, — кивнула Анжелика. — Унесите все цветы куда-нибудь и позовите на помощь Франко, потому что одна, вряд ли, вы справитесь.
— Так он поехал же за Беллой, — напомнила экономка, и Анжелика чертыхнулась про себя, так как вспомнила о данном обещании сходить с малышкой в парк развлечений, ведь в детском садике на четверг, обычно, выпадал выходной, а Белле надоело проводить время дома, поэтому Анжелика переложила важные заказы на помощников и дожидалась дома возвращения Беллы.
— Ладно, вы сами управитесь? — спросила Лика, не желая нагружать Луизу лишней работой, однако та лишь усмехнулась и ловко подняла две корзинки с цветами:
— Вообще, я раньше была флористом и отлично знаю, как обращаться с этими «крошками».
— Хорошо, если что, то я на кухне, — бросила Анжелика, сделав шаг вперед, но слова экономки остановили ее, ненароком подбрасывая коварные сомнения:
— Последний букет очень эмоциональный, мадам. Он отражает то, что на сердце. Красный — горячая любовь, перемешанная с обжигающей страстью. Белый — трепетная нежность, но и искренняя забота одного человека о другом, только вот желтый — значит расставание, вынужденное или добровольное, но всегда оставляющее отпечаток.
— К чему вы рассказываете мне это? — проглотив подступивший к горлу ком, задала вопрос Анжелика, не хотя верить в догадку, подброшенную разумом.
— Просто необычное сочетание, хотя в нашей жизни тоже так: любовь, страсть и боль, — как ни в чем не бывало, ответила Луиза, и что-то бормоча, побрела в гостиную. Анжелика на нетвердых ногах дошла до кухни и рухнула на ближайший стул, прикусив нижнюю губу, как всегда делала, когда нервничала.
Почему он преследует ее? Почему не оставит в покое? Ей не нужно возвращать те ощущения, которые она старательно развевала вместе с пеплом обгоревший от предательства души. В данный момент Анжелика нуждалась в стабильности и твердости, дабы не подвергнуться новым испытаниям, приходящим исключительно по вине глупого сердца, а если и суждено вновь пройти путь страданий, то она обязана стойко вынести период черной полосы. Последнего Лика страшилась и молила о возможности избежании очередных неприятностей. Но внутренний голос насмехался над ней, шепча, что главная проблема уже появилась, и от нее никуда не денешься. Жиральд Ларош — потенциальная угроза разрушения ее семейного очага. Он, как огонь, грозящий сжечь и испепелить все то, чем дорожит Лика, а ледяные стены, которыми она окружала себя на протяжении трех лет, растопить за одну секунду. Нет, Анжелика обязана противостоять тому, кто снова намеревается лишить ее всего. Он не получит шанса лицезреть повторные страдания и мучения преданной женщины.
Ее взгляд упал на незнакомый конверт, и девушка, подгоняемая любопытством, вскрыла его. Она не получала подобных посланий, к тому же в век современных технологий и компьютеров у нее имелся электронный ящик, куда направлялись всякого рода сообщения, но написанное от руки письмо — большая редкость в настоящее время.
Раскрыв бумагу, Анжелике показалось, что весь мир перевернулся, даже шипение сбежавшего супа исчезло. А перед глазами буквы, выведенные ровным и твердым почерком, сливались в черные точки, однако она продолжала перечитывать каждую строчку, наполненную болью и отчаянием, чувствуя, как невидимая рука сжала сердце.
«Мой милый ангел,
Знаешь, когда я писал это письмо, то думал, как ты отреагируешь на него, ведь теперь мое имя вызывает у тебя отвращение и страх. Боже, наверное, если бы это было возможно, я изменил в моем прошлом некоторые моменты, которые сейчас разрушили мое настоящее, уничтожая радужное будущее.
Анжелика, я не знаю, получишь ли ты это письмо или нет, разорвет ли твоя тетя его на мелкие кусочки или решит отдать тебе, за последнее я буду ей безумно благодарен, тем не менее молчать я не имею право. Мне необходимо сказать тебе то, что ты должна была услышать еще в тот день, когда позволила мне тебя любить.
С чего начать? У тебя есть тысяча причин меня ненавидеть, но, прошу, не забывай об одной причине меня любить. Да, Анжелика, этой причиной является то, что мы созданы друг для друга, просто нам отвели очень мало времени, чтобы понять. Судьба так зла порой, и я иногда проклинаю ее, как в эту минуту, когда не могу прикоснуться к тебе и вытереть твои слезы… Ангел мой, не плачь так много, потому что каждая твоя слеза медленно убивает меня, хотя, наверное, именно последнее принесет тебе долгожданное успокоение.
Я согласен… Приди, любовь моя, убей меня, если тебе станет легче после моей смерти. Лучше умереть от твоей руки, чем от пули врага. Лучше увидеть в последний раз твои медовые глаза, которые свели меня с ума при первой же нашей встречи, чем злые ухмылки недоброжелателей.
Сколько раз я порывался обо всем рассказать, но меня останавливал постоянно страх потерять тебя… Я глупо полагал, что когда-нибудь открою тебе тайну, когда полностью убежусь в том, что ты только моя, только я не учел, что от любви до ненависти один шаг… Ответь мне, Анжелика, ты, правда, возненавидела меня? Хотя, зачем я спрашиваю, когда наперед знаю ответ? Я часто задаюсь вопросом: а как я поступил бы на твоем месте и понимаю, что мне не удастся понять этого. Видит Бог, я страдаю в тысячу раз больше, чем ты, потому что, ранив тебя, я пролил и свою кровь. Я не могу жить без тебя, но ничего уже не важно.