Алена Нефедова - Уха из петуха

— О, боже мой. Неужели наши женщины настолько глупы, что ведутся на смазливые лица и красивые россказни? А как же брачный контракт? Ведь в нем можно все предусмотреть, — сокрушенно покачала головой дама.

— Ну, вот именно в таких брачных контрактах и кроется подвох. Уже не один человек попался на хитро закрученных пунктах, которые на первый взгляд выглядят вполне невинно, а на самом деле позволяют потом под него подвести кучу фактов и примеров и отсудить у второй половины все его либо ее состояние. Так что, Юленька, если не хотите лишиться своих кровно заработанных, ни в коем случае не подписывайте никакой договор, который подсунет Вам этот пройдоха, — шутливо погрозил пальцем Никольскому журналист.

— А наоборот что, не бывает? Неужели только женщины страдают от подобных негодяев? — удивилась Итта Абрамовна, накладывая в микроскопическую тарталетку белужью икру крохотной серебряной ложкой.

— Отчего же, наоборот, тоже сколько угодно. Не раскрывая имен, по секрету скажу, что одной из героинь моей передачи будет жительница нашего города. Трофейная жена, как ее называют бывшие мужья. Представляете, эта очень красивая и, бесспорно, очень умная дама за свою профессиональную деятельность сменила уже семь мужей. И от каждого она уходила все более и более обеспеченной и богатой женщиной. Самое интересное, что мужья, а я успел взять интервью у нескольких, рады были отделаться всего лишь отступными от этой хищницы. А уж сколько хитрованш попроще, и какими только мерзкими методами они не пользуются. Ну, тоже, кстати, по секрету, вчера был арестован коллега нашей Итты — нечистый на руку гинеколог, который за большие деньги продавал барышням липовые справки о беременности, исследования УЗИ, а потом, впоследствии, справки о выкидышах, замерших беременностях, абортах по медицинским показаниями и т. д.

— Боже, какой негодяй. Надеюсь, этот мерзавец не отделается каким-нибудь минимальным штрафом и лишением права на врачебную деятельность, но и сядет на положенный срок? — неподдельно возмутилась Итта Абрамовна.

— Вообще-то часть 3, ст. 159 УК РФ — мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, а равно в крупном размере — лишение свободы до полутора лет. Если работала организованная группа, то там посуровее будет — от одного до пяти.

— Юленька, Вы так побледнели, Вам плохо?

— Простите нас, просто мы… э-э-э… мы беременны, возможно, здесь просто душно. Дорогая, тебе помочь?

— Юленька, Вы действительно слишком бледны. Эй, администратор, проводите нас в отдельный кабинет. Девушке плохо, а я врач.

Вырвался из заваренной совсем не им каши Сергей только под утро — смертельно вымотанный, но совершенно, безобразно, наизлораднейше удовлетворенный выражением бессильного бешенства в глазах Ираиды Сигизмундовны, разумеется, примчавшейся на писк окруженного врагами детеныша, и страха, перемешанного со стыдом, в заплаканных очах лже-беременной экс-невесты. Никакие кары небесные, призываемые на головы деревенских выскочек (это сам Сергей), жидов пархатых (это относилось к семейству почтенных Гордонсонов), меркантильных жлобов (это перепало метрдотелю, подтвердившему юридическую силу предупреждения о проводимой в зале видеосъемке), волков позорных (это уже приехавшим на место нешуточной баталии опер-группе), щедро излитых теперь уже точно несостоявшейся тещей, никакие цифры счета, выставленного за поврежденное имущество самого дорогого ресторана в городе не могли испортить Сергею настроение победителя в схватке с хитрым и коварным врагом.

Никольский в этот вечер не пригубил ни капли спиртного, при этом ощущал он себя почти хмельным от испытываемого им чувства облегчения. Он, разумеется, понимал, что на этом только начинается его долгий и сложный путь обратно в счастье. Но дорогу больше не преграждала Великая Китайская стена в виде ребенка от нелюбимой женщины, обойти которую ему удалось бы, лишь потеряв бесконечно длинные беспросветные годы тоски и одиночества.

Сергей и сам не до конца осознал, в какой момент вместо дома свернул на улицу, ведущую к загородной трассе. Но, поняв, куда выбрал направление, интуитивно уже вдавил педаль в пол и понесся по почти пустой в это время дороге. С каждым оставленным за спиной километром внутри становилось все радостней и невесомей, вот как бы ему не взмыть в небо, едва выйдя из машины. Все будет хо-ро-шо. Эта приставучая, однообразная, но ни капли не надоедающая песенка крутилась в голове, заставляя его прямо-таки скалиться в довольной улыбке. Его дорогая иномарка недовольно заохала, отказываясь лететь на той же скорости, едва он съехал с асфальта на убитую гравийку.

— Не жалуйся, а то на "Ниву" сменю, — пригрозил Сергей, и мысль ему весьма понравилась.

"И точно, поддержим отечественный автопром" — поддакнул безмолвствовавший до этого дебил, внезапно примеривший на себя роль пристально всматривающегося вдаль штурмана.

Уже почти совсем рассвело, и Сергей остановился в поле, торопливо надрав не столько почти исчезнувших в на закате лета цветов, сколько колосьев и стеблей, не обращая внимания на то, что брюки и дорогущие туфли вымокли от росы, а на манжетах белоснежной рубашки появились зеленые пятна. Запрокинул голову, уставившись в небо в поисках того самого, неповторимого прозрачного и при этом необычайно насыщенного голубого цвета, который был его наказанием и наваждением все это время врозь. Но над головой пока царили разные оттенки серого и розового. Заорал во все горло, полной мощью легких, пугая прыснувших в стороны пичуг, выпуская, изгоняя прочь остатки мешавшей все это время дышать тоскливой неподъемной тяжести. А потом снова помчался, не слишком аккуратно объезжая колдобины, чтобы остановиться теперь только перед снившимся раз за разом забором семейства Апраксиных.

Едва Сергей открыл скрипучую калитку и шагнул во двор, дыхание опять перехватило, но теперь уже от предвкушения и внезапной растерянности. Что он скажет? "Здравствуй, я вернулся? Возьми обратно за ради бога, потому что вдали от тебя мне погано?" Как нашкодивший, сбежавший на гульки пес, ей богу, который приполз обратно на брюхе, поняв, что нет ничего лучше своей простенькой конуры и вкуснее хозяйской похлебки. Ну, а он и есть в глазах Апраксиных кобель самый натуральный, и пусть прогнали, а не сам ушел, так за дело же. Собираясь с мыслями, Сергей положил свой лохматый, неказистый букет на капот Лилиной "Нивы" и потер кулаком грудь. Там, где появилась и пустила корни за эти недели тупая боль. Тихонько хлопнула дверь сарая в глубине двора, и Сергей выпрямился, увидев Анастасию Ниловну, идущую к дому с ведром молока. Заметив его, пожилая женщина нахмурилась и прибавила шаг. Пристроила не глядя ведро на крыльце и пошла к нему, сверля пристальным, тяжелым взглядом, не обещающим Сергею ничего хорошего.

— Здравствуйте, Анастасия Ниловна, — сглотнув, негромко поздоровался мужчина.

— И тебе, экономист, дай бог здоровья, но ты лучше сразу поворачивай, — в голосе женщины ни грамма тепла, ни искорки надежды для него. — Неча тебе тут делать. У тебя в городе семья, работа, дите скоро. Не ходи к нам, Лильке душу не трави и балаболкам местным не напоминай.

— Не будет у меня ребенка, баб Надь, — из-за нахлынувшего стыда вышло какое-то глухое бормотание, а не громкое торжественное заявление, каким представлялось оно Сергею по дороге сюда. — И семьи никакой не будет. Враньем все оказалось.

Женщина помолчала, продолжая смотреть с неприязнью, и лицо ее нисколько не смягчилось.

— Ну, тому, кто сам брехлив, не стоит удивляться чужому обману, — и не подумала пожалеть Сергея она. — Сюда-то ты зачем пришел? Жалости ищешь?

— Нет, — вспыхнул Сергей. — Я… к Лиле. Мне поговорить бы с ней. Все по-другому теперь.

— А что по-другому, экономист? — Кажется, Анастасия Ниловна только еще больше рассердилась. — Разве в дите твоем дело все было, а не в том, что ты Лильку в постель потащил, когда у самого в городе невеста была?

— Не невеста, — слабо возразил Сергей.

— Какая разница? Баба, она баба и есть. Была же?

— По факту — была, — смирившись, подтвердил Сергей.

— И в Апольню ты так, отдохнуть-погуляться приехал, не жить же. И я еще, дура старая, думала, может, что у вас с Лилькой сладится, не все же ей одной, молодая же. А надо было головой думать, что ты приехал-уехал, а ей страдать и сердцем маяться и от людей обиду терпеть.