Сюзанна Энок - Украденные поцелуи

Джек сокрушенно покачал головой и вполголоса проговорил:

– Я вот что думаю, Лилит… Рано или поздно вы исчерпаете все предлоги для обвинений. И что тогда вы собираетесь делать?

На ее щеках вспыхнул легкий румянец.

– Вы можете играть словами, как вам хочется, милорд. Это ничего не меняет.

– Существуют и другие игры, в которые я хотел бы поиграть, – ответил он с многозначительной улыбкой.

– Карты, как я полагаю? – Лилит с невозмутимым видом взглянула на собеседника.

Маркиз взял один из бисквитов с ее тарелки и отправил его в рот.

– Ну, карты не совсем то, что я имел в виду, мисс Бентон. Но полагаю, этого достаточно. Пока достаточно.

– Негодяй! – воскликнула Лилит. – Немедленно убирайтесь отсюда!

Она схватилась за бокал с миндальным ликером, и маркиз, очевидно, вспомнив конфетницу, поспешно поднялся из-за стола.

– Возможно, мы продолжим этот разговор позже, мисс Бентон. – Дансбери достал из кармана пятифунтовую банкноту и бросил ее на стол. – Благодарю за бисквит и беседу, – сказал он, усмехнувшись. Отойдя на несколько шагов, он вдруг остановился и обернулся.

– Да, между прочим… Перед той свиньей не было бисера. – Кивнув Пенелопе, он повернулся и, весело насвистывая, зашагал по тротуару.

Провожая его взглядом, Пен пробормотала:

– Ты все еще думаешь, что он пытается погубить твою репутацию? Знаешь, мне почему-то так не кажется.

– Потому что он и не хочет, чтобы так казалось. – Лилит осторожно поставила бокал на стол, чтобы Пен не заметила, как дрожит ее рука. Он рискнул отправиться на поиски сережки, а затем нашел ее здесь, в кафе, чтобы сообщить о том, что потерпел неудачу. Никто другой не смог бы нарушить ее душевное равновесие так, как этот проклятый маркиз!

Пенелопа покачала головой и вновь заговорила:

– Я знаю, тебе не нравится, что он стал другом твоего брата. Но разве ты не находишь его привлекательным? Маркиз Дансбери очень красивый. И он такой… вызывающий.

Лилит с удивлением посмотрела на подругу:

– Неужели ты находишь его привлекательным?

– А ты не находишь? Ах, Лил, вы с ним так разговаривали… Казалось, вы хотите проглотить друг друга! Я не знала, что ты можешь быть такой свирепой.

Лилит нахмурилась:

– Мне надо понимать твои последние слова как комплимент?

– Дорогая, я вовсе не хотела тебя обидеть, – пробормотала Пенелопа. – Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь смотрел на меня так, как он смотрел на тебя.

Лилит какое-то время молчала. Наконец, не выдержав, спросила:

– Как же маркиз смотрел на меня?

– Он смотрел так… как будто он без памяти влюблен в тебя.

– Не говори глупости, – сказала Лилит. Она обернулась и посмотрела в ту сторону, куда направился Дансбери. Но маркиз уже исчез из виду. Лилит тихонько вздохнула и подумала: «Мог бы и не уходить».

Джек встал из-за игорного стола, потянулся и подошел к темному окну, за которым непрерывно шел дождь. За его спиной игра возобновилась уже без него; он же со вздохом прислонился к стене, держа в руке бокал с вином. Весь вечер Джек проигрывал понемногу, и он прекрасно знал, что являлось причиной.

– Ты такой грустный сегодня, – заметила подошедшая к нему Антония.

– Я просто задумчив, – ответил он, не глядя на нее.

– Задумчивость не очень-то хороша для таких, как ты. О чем же ты думаешь?

– Ни о чем. Просто думаю, – проворчал маркиз. Перед ним снова и снова возникало лицо темноволосой красавицы, и он чувствовал, что его все сильнее к ней влечет.

– Значит, «просто думаешь». – Антония рассмеялась. – Ты думаешь о женщине, не так ли?

Джек нахмурился. Неужели Антония научилась читать его мысли? Или он совсем не умел скрывать свои чувства. В любом случае он не собирался ей ничего рассказывать.

– Дорогая, я предаюсь размышлениям о печальной участи человечества.

– Хм… Тогда давай сменим тему.

– Не вижу необходимости.

– Но я последнее время ничего не слышала о твоей игре с мисс Бентон, – не отступала Антония. – И говорят, что ты проводишь довольно много времени в приличном обществе. – Она немного помолчала. – Я думала, ты терпеть не можешь таких людей.

Джек пожал плечами:

– Ты права, терпеть не могу. Но дело в том, что только среди этих людей можно встретить мисс Бентон. А вот здесь, у тебя, я едва ли смог бы ее увидеть.

– О, как тебе не стыдно, Джек? – Антония надула губки. – Неужели нельзя без оскорблений.

Он пристально посмотрел на нее, затем, снова повернувшись к окну, пробормотал:

– Что ж, можно и без оскорблений. Но и ты меня не раздражай.

– Хорошо, не буду, дорогой. – Антония прижалась к его плечу и прошептала: – Знаешь, у меня есть новость, которая может тебя заинтересовать.

– В таком случае выкладывай. Жду, затаив дыхание.

– О, Джек, это восхитительно! Сегодня, на нашем милом пикнике, Уильям Бентон произнес слово «брак».

Джек оглянулся, но Уильям был поглощен игрой и ничего вокруг не замечал.

– Это ничего не значит, если вы были обнаженными, когда он сказал это, – проговорил Джек. – Я думаю, тебе известно, что мужчина произнесет что угодно, находясь, так сказать… в пылу страсти.

Антония усмехнулась:

– Да, знаю. И признаюсь, что извлекаю из этого пользу. Но нет, это он сказал после слов: «Антония, вы были когда-нибудь влюблены?» А затем ему захотелось узнать, считаю ли я брак стоящим делом. – Антония вздохнула. – Он имеет пять тысяч в год, знаешь ли…

– Да, верно. Он не солгал. Но ты же не принимаешь его всерьез, Тони? Такого невинного щенка нельзя принимать всерьез, неужели ты не понимаешь?

– Уже не такого невинного, как раньше. – Антония лукаво улыбнулась. – И конечно, он по-настоящему еще не просил меня. Но я подумала, что пять тысяч в год – очень неплохие деньги «на булавки». Я ведь права, верно?

«Это убьет Лилит, – подумал Джек. И тотчас же явилась другая мысль: – Но почему меня это беспокоит?» Действительно, почему он думал о том, что будет с Лилит после того, как он овладеют ею? Ведь ему, казалось бы, не следовало заботиться о ее чувствах… Джек тяжко вздохнул и, не глядя на Антонию, пробурчал:

– Если неплохие, то хватай их побыстрее.

Антония хотела ответить, но тут в комнату вошли Прайс и Эрнест Лэндон. Они были очень взбудоражены и сразу же направились к Джеку.

– Дансбери, вы слышали новость?! – Лэндон громко рассмеялся – было очевидно, что он в восторге от своей новости.

Маркиз пожал плечами:

– Я многое слышал. О чем именно вы говорите?

– У вас такой вид, будто вы вот-вот лопнете, если не выложите свою новость, – заметил лорд Хант, сидевший за игорным столом. – Что ж, рассказывайте, мы слушаем.

Лэндон хохотнул:

– Никогда не догадаетесь! Итак, хм… – Он откашлялся. – Так вот, я, кажется…

– Прайс, в чем дело? – вмешался Джек. – Говорите же!

– Герцог Уэнфорд умер, – ответил Прайс.

– Черт бы тебя побрал, Прайс! – возмутился Эрнест. – У тебя совсем нет… чувства драматизма.

Хант и маркиз Телгор тотчас же поднялись из-за стола.

– Что?! – воскликнули они в один голос.

Джек отхлебнул из своего бокала и проговорил:

– Да-да, рассказывайте, мы ждем.

Уильям залился краской, и Джек выразительно взглянул на него, давая понять, что ему следует помалкивать.

– Если все выложить сразу – получается даже лучше, – сказал Прайс, покосившись на Лэндона.

– Нет-нет, не рассказывай, – проворчал Лэндон. – Остальное я расскажу.

– Если вы не хотите изобразить свой рассказ в пантомиме, то говорите! – прокричал Хант.

– Да-да, сейчас, – кивнул Эрнест Лэндон. – Только дайте мне вина, пожалуйста.

Антония подала знак слуге и, повернувшись к Эрнесту, сказала:

– Мы с нетерпением ждем.

– Видимо, кто-то из слуг Уэнфорда забрался в его винный погреб, чтобы стащить бутылочку вина, – с усмешкой проговорил Лэндон. – И как вы думаете, что он там нашел?

– Уэнфорда? – спросил Джек.

– Да, но вы знаете, в каком виде?

– В мертвом, разумеется. Ведь вы же уже сказали…

– Сказал, но…

– Черт побери, Лэндон, продолжайте, – снова вмешался Хант.

Эрнест вздохнул – слушатели явно не оценили его дар рассказчика.

– Так вот, он лежал на полу, сжимая в руке бутылку с самым сквернейшим вином, какое только можно вообразить. И на нем совсем ничего не было.

– Ничего не было? – спросил Уильям. – В каком смысле?