Претендовал на Алину и Владим. Свободное время проводил с ней: катал на плечах, кукарекал, подпрыгивал, изображал животных. На уроках сажал к себе на колени. Магдалина пыталась объяснить, что ей рано учиться, Владим возражал:
— А ты, мать, посмотри на неё, она всё понимает. Давай, Алина, повтори то, что сегодня нам рассказывали.
И, к удивлению Магдалины, дочь в свои три-четыре года повторяла точно то, что говорил учитель.
— Видишь, что такое раннее развитие. Да она всех нас переплюнет! Даже Марику! Уже сейчас ходячая энциклопедия!
Поль взбунтовался, когда ей показалось, что он немного отошёл от своей боли и даже удовольствие получает от общения с людьми. И дети, и взрослые просили: «Поль, ещё раз покажи!», «А мне, Поль?», «Посмотри, как у меня получается!»
Он пришёл к ней, когда она уже задремала. Алина в тот день ночевала у отца.
— Завтра ухожу, мать, — сказал. — Мне тесно здесь. Задыхаюсь. Хочу ходить по улицам, по которым гулял со своими. Хочу лезть на рожон. Ты создала здесь курорт. Даже Карел злиться стал меньше. А я не могу больше растягивать рожу в улыбку.
— Ты же любишь учеников! Особенно детей. Как своих, — сказала она безжалостно. — Укладываешь спать, подтыкаешь одеяла, рассказываешь сказки.
— Ты открыла главную причину. Дело не в улицах и в жажде риска. Конфликт здесь! — Он стукнул себя по груди. — Да, спешу подойти ко всем по очереди, инстинкт гонит. Но каждый раз обманываю себя. Вот сейчас увижу своих. Сердце стучит: принёс их сюда, живые! Подхожу, не они!
— Это тоже теперь твои дети. Ты растишь их. Ганя вообще живёт с тобой! И ему, и Владу ты как отец! От Гули не отходишь, пока не уснёт.
Поль вздохнул.
— Не мои. Не могу больше притворяться. Тоска заела. В детях и дело. Хочу работать только с взрослыми. Хочу поиграть со смертью. Прости меня, мать! Я оказался плохим человеком. Ганю и Гулю усыновлю, как только этот кошмар кончится. Гуля дружила с моим Чижом и уж очень достаёт меня своим «папка». Но я ещё должен научиться любить её, как Чижа. Сейчас мне надо побыть одному. Взять детей некуда. Здесь сделал, что мог.
— Давай компромисс. Ещё несколько дней ждёшь, а потом переведу тебя в опасное место. Такое опасное, что и не знаю: выживешь или нет.
— И пусть не выживу. Но я смогу что-то делать там?
— О, да! Перед тобой откроется минное поле. И много тех, кого нужно спасти. Под самым носом у Будимирова.
— Спасибо, мать. И прости. Совсем пропадаю. Замены у меня три: Влад, Ганя и Гуля могут работать с людьми. Натаскаю их, как проводить уроки. Владим может сразу заниматься с взрослыми, Ганя и Гуля — с ребятами. Гуля лучше работает в йоге, Ганя — в карате и с дыханием. И все трое из любого огня выйдут, ловкие. Особенно Гуля.
— Как помнишь, не вышла.
— Это она прошла через огонь, а теперь выйдет, не бойся за неё, геройская девчонка! Высоко поднялась…
Случайно Магдалина услышала прощальный разговор:
— Гуль, делай всё, как объяснил, и жди меня. Если оба выживем, поселимся вместе.
— Возьми меня с собой, папка. Я буду тебе песни Чижа распевать и кашу варить.
— Никак нельзя, Гуль, самому жить негде, но потерпи: приду за тобой!
— Не забудь меня, папка, я тебя буду ждать!
И с Ганей:
— Ты меня навсегда бросаешь? Я мог бы готовить тебе!
— Будем жить втроём, когда уничтожим Будимирова. Слово. Твоё дело — заменить меня здесь. Отвечаешь за мать и за всех детей, особенно за Гулю! Как мужик. Ясно?
— Ясно, — сказал тихо Ганя.
И ещё бунт. Марика подошла к ней как-то утром, рукой провела по её щеке. Щека вспыхнула.
— Я люблю тебя, мать. Но не могу больше жить без мамы, хочу быть рядом. Я рассказала вам по истории всё, что знала. Поль научил меня спасаться. Как ты знаешь, маму он взял в свой цех. Буду приходить к тебе в гости.
— Этого делать категорически нельзя. Сами решили!
— Но ведь ты уходишь к мужу. Но ведь Влад, а теперь и Ганя с ним болтаются по городу! Чуть ли не открыто приводят сюда людей.
— Это их работа. Они — связные, как и Кора. Я ухожу редко и по делу: обсудить новые задачи, рассказать, в чём нуждаемся. Тоже, конечно, риск!
— А те, кто нам доставляют продукты, вещи. Всё время осуществляется контакт с городом. Я тоже хочу быть связной.
— Нет, Марика! Ты у нас бесценная, и твоя жизнь не должна оказаться под угрозой. Прошу, останься.
Марика опустила голову.
— Не могу, мать, я нужна там. Я могу помочь там.
— Пожалуйста, не испытывай судьбу, потерпи. Скоро сбросим Будимирова.
— Не скоро. Когда Алине исполнится семь лет. Но ты не должна волноваться обо мне.
— Тебе только семнадцать, рано жить в экстремальных условиях! Ты ещё слаба физически, должна окрепнуть.
— Я умею драться, я очень выносливая. А крепнуть хочу рядом с мамой.
— Мама сейчас чужая! — вырвалось у Магдалины. — Ты не узнаешь её. И, пока не видишь, можешь терпеть разлуку. И Роберто пока не создал противоядия. Для того чтобы добыть главный элемент, нужно проникнуть на верхний этаж. Сейчас готовят человека. Но вдруг ему там так понравится, что он забудет о нас? А что, если его распознают и превратят в робота?
— Ты права, сейчас готовят неправильного человека, от него нужно как можно скорее отказаться. Эта попытка провалится.
— Так, ты пока поживи с нами! Не уходи, прошу тебя.
— Роберто может создать препарат только с моей помощью и ещё не скоро! Я ему очень нужна. Кроме того, учиться хочу!
— Уж это ты можешь делать здесь! У тебя и так фактически университетское образование.
— Не в тех предметах, которые мне сегодня интересны! Всё, что могла изучить здесь, изучила. Мне нужны новые источники развития. Мне нужны Поль и Роберто.
И Марика ушла.
Карел подошёл к Магдалине во время обеда.
— Мы с Раисой хотим идти в цех к Полю. — Рая на неё не смотрит. — Почему не говоришь «идите»? — штопором вкручивается в уши голос Карела.
— У меня есть замена, — Раиса чуть не плачет. — Гуля хочет возиться с маленькими, Роза поможет старшим.
— Я склочный, хочу драться, — говорит Карел. — Ну что я столы строгаю? С этим и мальчишки справятся. Мне дело подавай!
— Ещё два дня посидите здесь. Будет вам большое дело.
— Я тоже, мать, ухожу, ты прости меня, — тяжело поднялась со стула Тиля. — Рядом с Карелом я чувствую себя более уверенной. Мне тоже здесь тесно. Хочу в нормальную жизнь.
— Там жизнь ненормальная: полуголодное существование. А ты только детей откормила. Там могут превратить в робота.
— Что Бог даст, мать, — грустно сказала Тиля. — Все бумаги передам Коле. Ему нравится работать на пишущей машинке и с людьми разговаривать, их истории записывать. Они с Лерой решили написать книгу о нашем городе. Писателями, видишь ли, захотели стать. Так что отпусти ты меня с Богом! Авось свидимся, не вечно же этот ад будет продолжаться, и на подонка найдётся управа. Так я говорю, мать?
— А как же дети? И твои, Тиля, и твои, Раиса?
— Оксу заберу.
— И я, конечно, своих заберу.
— Где ж они будут, пока вы работаете?
— При Учреждении есть сад.
— Разве можно сравнить возможности для них тут…
— Им нужны их матери, так? — спросила Тиля.
— Рая, а если ты пока посидишь с детьми? — неожиданно просительным тоном сказал Карел. И вздохнул: — Ганя идти с нами отказался!
Какая же она мать, если её дети бегут от неё?!
— Ты хорошая мать, — сказал ей Адриан, когда они, наконец, встретились. — А разбегаются потому, что выросли и научились жить сами. Вспомни, даже от своих, особенных, я убежал, хотя любил их, ты знаешь, как. Каждый должен построить свой храм. Я, Мага, его уже построил. Если погибну…
— Прошу, не говори об этом. Ты сказал: храм?!
— В густом лесу на берегу реки, которую братец не сумел уничтожить.
— А кто же может туда добраться?
— Туда отводят тех, кто убил человека.
— Их там убивают?
— В храме?! — улыбнулся Адриан. — Нет же, конечно. Я ведь сын своего отца, внук своего деда. Убийцы попадают в так называемый детский сад, их учат азам. Это я у тебя слизал: собрал замечательных учителей по разным предметам.