Алексей Калинин - Укрощение спортивной

А завтра… А завтра я отойду, а в воскресенье мы с Натальей придумаем, как нам завоевать сердце Оксаны. То есть завоюю я, а Наталья поможет. С этой мыслью я и засыпаю, укачанный дорогой.

Каких сил Гарику стоило вытащить меня из машины и затащить в квартиру — он расскажет мне потом, в красках и эмоциях. Но пока я засыпаю…

И вновь появляется поле тюльпанов, и снова мы кружимся на нем. Мы вдвоем с Оксаной Евгеньевной. А рядом бегает маленький светловолосый ребенок и кидает в нас сорванными бутонами. Оксана смеется, и счастье снова захлестывает меня с головой…

Не буду описывать субботнее утро. Скажу одно лишь слово — плохо. Никогда не пейте. Или же пейте в меру. Я свою меру точно знаю — упал, значит, хватит. Но в пятницу её перебрал в два раза.

Ванная, кофе, туалет. И лежать, лежать, лежать.

Так, в коротких перебежках пролетел целый день, а воскресным утром я уже набираю телефон Натальи. Её слова я запомнил отчетливо. Её слова и последующую надежду. «Она не могла обмануть» — ныло где-то внутри. — «Она поможет».

Даже стыдно немного, что я — мужчина, жду помощи от женщины. Стыдно, но в любви как на войне. Гудки телефона звучат как победный марш. Ещё немного и я буду маршировать в такт. Гудки идут. Время тянется.

— Какая сволочь звонит в девять ночи? — раздается в трубке сонный голос.

— Наталья, привет! Это Борис тебя беспокоит. Можешь говорить? — мне неловко, но деваться некуда.

— Борис, ты на время смотрел? Девять! Девять часов, Борис!

Я уже таскаю себя за волосы, но отступать поздно. Если сейчас уступить, то потом она может отказаться из мести за раннее пробуждение. И в самом деле — нужно было подождать, хотя бы до одиннадцати часов.

— Наталья, прошу прощения, но я не могу утерпеть. Расскажи, что ты придумала и ложись спать дальше. Умоляю, не сердись, но для меня каждая секунда как вечность.

— Всё равно ведь не отстанешь? Ну ладно, тогда в наказание даю тебе задание — привези мне стакан крепкого кофе и завтрак из Макдака. На месте и разберемся. Записывай адрес…

Я лечу на пределе допустимой скорости. Осеннее солнце уже почти не греет, зато красиво плещется в остатках золотых листьев на деревьях. Если бы не ползущие утром машины, то я подъехал к Макдональдсу быстрее. Настроение великолепное, ещё больше оно поднимается, когда я вижу надпись за спиной девчонки-продавщицы. Там написано «Присоединяйтесь к нашей команде». Всё бы хорошо, но небольшая мелочь заставляет меня расплыться в улыбке.

— Девушка, а вы тоже хотите, чтобы я присоединился? — я киваю на плакат.

Рыженькая девчоночка в кепочке настолько привыкла к этому плакату, что не оборачивается, а зря. Зато люди рядом поднимают глаза и тоже улыбаются. Похоже, что утро сегодня задается на славу.

— Конечно. У нас весело. Молодой и задорный коллектив, неуемная фантазия и богатое воображение, — заученно произносит девушка.

Стоящий рядом парень фыркает как конь. Мне же удается сдерживать смех и держать серьезное лицо. Зато миловидная женщина по правую руку улыбается во все тридцать два зуба. Девушка недоуменно смотрит на нас, но пока не догадывается обернуться. Парень тоже подключается к нашему разговору:

— А как у вас с гарантиями и безопасностью? Все должны быть с медицинскими справками или средства безопасности уравновешивают людей?

— Ну да, куда же без медицинских книжек-то? Компания серьезная, обслуживает людей не первый год. Так что марку нужно блюсти! — улыбается девушка.

Она разговаривает и одновременно упаковывает мой заказ. Ей не до разворота, она знает этот плакат на зубок. Если бы не одна маленькая, но существенная деталь.

— Извините, вы бы сняли листок передачи смен, а то эти два озабоченных самца сегодня не успокоятся, — миловидная женщина извиняющимся взглядом смотрит на меня и уточняет. — Кушать очень хочется.

Я вздыхаю и понимающе киваю. Немного жаль того, что такой интересный розыгрыш срывается, но рано или поздно он должен закончиться. Девчоночка оборачивается и видит, что надпись на плакате не целая. На две буквы «ко» приколот фирменный лист с расписанием пересменки. Получилось весьма пикантное предложение.

Парень чуть не падает на пол от смеха, когда видит, как девушка поспешно кидается к плакату и сдирает расписание. Небольшая очередь тоже хохочет. Девушка сначала краснеет, а потом тоже присоединяется к общему веселью.

— Это наш инструктор по обучению так прикалывается, — поясняет девушка.

— Передавайте ему пламенный привет. Пусть себе девушку найдет, — советую я и выхожу на улицу.

Надо будет тоже что-нибудь этакое замутить… или же найти себе девушку. Я забираю заказ и еду к Наталье. Мытищи уже живут своей суетливой жизнью. Встречаются женщины с колясками, с них выглядывают важные карапузы. Рядом вышагивают важные мужчины. Счастливые семьи.

Мне кажется, что когда-нибудь и мы с Оксаной будем гулять также. Она будет идти, сюсюкать с Артемкой. Почему-то мне думается, что у нас будет мальчик, и назовем его Артемом. Мечтается и всё тут.

В таком мечтательном настроении я подъезжаю к дому Натальи Комаровой. Обычная десятиэтажка из белого кирпича, дом похожий на детский пенал с окнами-дырками. Однотипное здание, в котором живут малолетние гении, которые мучают соседей игрой на пианино, которое передается из поколения в поколение. Дом, который построил ЖЭК.

С трудом нахожу место для парковки. Машины припаркованы так плотно, что создается ощущение, будто в этом доме живут только худые и стройные люди. Толстячкам между проходами не протиснуться. Я провожу рукой по двери своей «Шевроле». Хорошая машинка, ни разу не подводила. За это я всегда подливал необходимые жидкости и периодически возил её на диагностику. Люблю её. Люблю так, как можно любить неодушевленный предмет.

Шестой подъезд. Домофон, полустертые кнопки и прежний сонный голос.

— Кто там?

— Почтальон Борис, принес журнал… Тьфу ты, это Борис, принес кофе и завтрак.

— Поднимайся. Пятый этаж.

Домофон пиликает музыку прохода и двери открываются. Не в сказку, нет. В обычный сумрачный подъезд. Пахнет кошками и жареной картошкой. На зеленых стенах соты почтовых ящиков. Чуть в стороне от них хмуро сомкнуты двери лифта. Не знаю — как двери могут весело смыкаться, но сейчас мне кажется, что они именно хмуро поджаты. Словно дом недоволен ранним посетителем и как может, так и выражает свое недовольство. Тем не менее, лифт поднимает меня на нужную высоту. Я выхожу спокойно, но если бы в зад пнула невидимая нога — ничуть бы не удивился.

— Привет! Как ты быстро добрался. Я только голову на подушку положила, а ты уже здесь, — в дверях видна растрепанная голова Натальи. — Заходи.

Она идет вперед, я топаю следом. Обычный коридор обычного дома, где стоят велосипеды, старые тумбочки и на стенах висят зеркала с отбитыми краешками. Такие выкинуть жалко, а дома держать уже не хочется.

— Может, я подожду, пока ты приведешь себя в порядок? — показываю я на розовый халатик, которому только не хватает перламутровых пуговиц.

— Ты думаешь, что я с тобой буду чаи распивать? Нет, но за завтрак спасибо. Проходи на кухню.

В полутемной прихожей пахнет духами и кремом для обуви. Начищенные сапожки и туфли стоят на этажерке, как солдаты на параде. Ростовое зеркало показывает мои раскрасневшиеся щеки. Глаза горят, дыхание спирает в груди. Вот сейчас, сейчас…

Я прохожу на небольшую аккуратную кухню. Присаживаюсь на «икеевскую» табуретку и потихоньку осматриваюсь. За стеклом пластиковой двери виднеется лоджия с высокими фикусами. Клеенка на столе радует глаз веселенькими желтыми цветочками. Холодильник и плита подобраны по цвету к кухонному уголку. На перламутровом боку холодильника сбились в кучу магнитики с изображениями различных стран и городов. При желании по ним можно карту мира составить. Светлая и жизнерадостная комната для приготовления пищи.