Микола Адам - Укус скорпиона

– Алло… Костя… Ты мне нужен!..

Пауза.

– Пожалуйста, не молчи… Мне очень страшно…

Пауза.

– Прости меня!.. Скажи что-нибудь…

– Я тебя услышал.

– Ты сможешь приехать ко мне?

Пауза.

– Ты сейчас в Малиновке[1] или на работе?

– На работе. У меня вторая смена.

– Это хорошо.

– Что хорошо?

– Что ты в Серебрянке[2]. Ты же сможешь ко мне приехать после смены?

– Ты хорошо подумала?

– Ты мне нужен, Костя!..

– Месяц назад ты говорила обратное.

– Я помню. Я была не права…

– А сейчас что изменилось?

– Сейчас ты мне нужен!

– На сколько?

– Навсегда.

– Что-то случилось?

– Мне страшно. Не по телефону, Костя… Я буду тебя ждать… Ты ведь приедешь?…

Пауза.

– Я боюсь выйти из дома без тебя…

– Я приеду. Но только после работы.

– Я поняла.

Пауза.

– Костян!.. Харэ базарить! Штабелер долго будет простаивать?…

– Иду я! Иду!..

Пауза.

– Костя, ты здесь?

– Я не могу сейчас разговаривать. Фура пришла, я на штабелере.

– Я жду тебя после работы, Костя! Мы с Пашей ждем тебя…

– Я приду, Саша. Пока.

Пауза.

– Костян! Долго тебя ждать?…

– Да я уже…

– Уже он…

Саша положила телефон рядом с собой, подобрала ноги, обняла их руками, прислонясь спиной к стене. Она сидела на тахте, застеленной цветастым покрывалом, в съемной двухкомнатной квартире по проспекту Рокоссовского. Ее шестилетний сынишка на той же тахте играл в Бэтмена на ноутбуке. По телевизору шли мультики про черепашек-ниндзя. В глазах Саши сынок был героем. Защищал от Тютрина!..

Тот забрал Пашку из детского сада без ее ведома. Какой же идиоткой, верно, Саша казалась воспитательнице, когда пришла за Пашкой.

– А вашего мальчика уже забрали, – сказала ей воспитательница, молодая, наглая, с красными волосами.

– Как забрали?! – не смогла сдержать удивления Саша. – Кто?! Когда?!

– Молодой человек, – продолжала говорить воспитательница, в голосе которой вдруг послышались нотки неуверенности и вины, – с полчаса назад. Он представился вашим другом, сказал, что вы задерживаетесь и не сможете сегодня прийти за Пашей, что вы попросили его сами. Да и мальчик к нему сразу побежал и подтвердил, что пришедший за ним человек его друг.

– Вы должны были мне позвонить! – нервно кусая губы, произнесла Саша.

– Я и хотела сначала, – оправдывалась воспитательница, – но молодой человек был таким убедительным…

– Никогда… слышите, никогда не смейте отдавать моего ребенка никому, кроме меня и его папы, – процедила Саша, – если я предварительно сама не сообщу, что Пашу может забрать кто-то другой.

– Я поняла, Александра Владимировна, – переминаясь с ноги на ногу, виновато потупив глаза, проговорила воспитательница. – Подобного больше не повторится.

– И еще: я этого просто так не оставлю, – заявила Саша в сердцах.

– Это ваше право, – покорно согласилась воспитательница.

– Прощайте! – бросила ей Саша и стремительной походкой покинула территорию детского сада. Она набрала Тютрина. Тот неожиданно быстро ответил:

– Слушаю, любимая!

– Пашка с тобой? – резко спросила Саша.

– Да, мы во дворе около твоего дома, – признался Тютрин.

– Ты вообще охренел?! – закричала девушка в трубку.

– Не кипешуй, малая! – прозвучало в ответ. – Тепло же, весна в самом разгаре. Пускай ребенок насладится природой…

– Это не твой ребенок!..

Саша прекратила разговор, ускорила шаг. Вечернее солнце слепило глаза.

Когда она оказалась рядом с домом, Пашка, худощавый, белобрысый мальчишка, ковырявшийся палкой в песочнице на безлюдной детской площадке, бросился ей навстречу. Тютрин, сидевший на скамейке неподалеку, словно надзиратель, резво поймал его за воротник куртки. Мальчик закашлялся. Видимо, ему сдавило горло.

– Отпусти его, урод! – накинулась Саша на Тютрина, высокого, спортивного телосложения, чуть ли не на лысо постриженного блондина, с кулаками. Тот, однако, встретил ее ударом в живот. Девушка согнулась пополам, глухо охнув, и рухнула Тютрину под ноги.

– Мама! Мама! – завопил Пашка, вырываясь из рук Тютрина. – Отпусти меня! Я все Косте расскажу! Он тебя убьет!..

– Очень сильно сомневаюсь, – криво ухмыльнулся Тютрин. – Скорее я его инвалидом сделаю, – почесал он перебитый нос и велел Саше: – Поднимайся, дело есть.

– Нет у нас с тобой больше никаких дел, – простонала Саша, с трудом вставая на ноги.

– Ошибаешься, – возразил Тютрин. – Ты – моя, запомни это! Никакой Костя тебе не поможет! Если он вдруг появится где-нибудь на горизонте, пожалеет на всю оставшуюся жизнь. Телефон давай!

Не дожидаясь Сашиного согласия, он вытащил мобильный, торчавший из заднего кармана ее джинсов.

– Не пожалеет! – выкрикнул Пашка. – Это ты пожалеешь! Я думал, ты – мой друг, а ты не друг! А Костя – мой самый лучший друг!

– Короче, пошли! – схватил Тютрин Сашу за руку и потащил ее и ее сына к подъезду. – Открывай! – приказал девушке у подъездной двери.

К сожалению, никого, кто бы мог помочь Саше, рядом в это время не оказалось, а случайные прохожие проходили мимо, отворачиваясь или опуская глаза. По крайне мере, девушка так думала. Все произошло очень быстро.

Поднявшись лифтом на шестой этаж, Тютрин втолкнул Сашу с ребенком в квартиру, зашел следом и захлопнул дверь. Мэри, миниатюрная кошечка двух лет, встречала хозяев. Когда Тютрин проятнул руку к ней, чтобы погладить, кошка цапнула его за палец, отпрыгнула и шмыгнула под тахту в зале.

– Вот мерзкое животное! – произнес Тютрин, облизывая поцарапанный до крови палец.

– Мэри хорошая! – воскликнул Пашка.

– Что тебе надо? – спросила незваного гостя Саша. Они оба оставались в прихожей. Девушка, скрестив руки на груди, прислонилась спиной к стенному шкафу. Тютрин стоял напротив. Спиной к дверям.

– Откуда столько ненависти? – поинтересовался он.

– Ненависти?! Ха! – возразила Саша. – Много чести! Ты мне омерзителен, но я тебя не ненавижу. Я отношусь к тебе никак, как к пустому месту. Ты сам все изгадил.

– Ты говорила, что любишь меня, что хочешь дочку от меня родить…

– Я любила тебя, Женя! Я этого не отрицаю. Но сейчас я хочу, чтобы ты оставил нас в покое!

– Кого это нас? Тебя и задрота этого очкастого?

– Меня и Пашу.

– Ты – моя, не забывай этого!

– Я – своя, и я не вещь!

– Послушай, если я увижу тебя с другим, я не знаю, что с вами обоими сделаю!..

– Твои угрозы тебе не помогут. Ты сам все испортил. Я давала тебе шанс. Обидела Костю и оттолкнула от себя ради того, чтобы быть с тобой. Ты этого не оценил. Ты только оскорблял меня, унижал и бил. Уходи, или я вызову милицию. Ты мне никто, Женя, и я тебя не боюсь…

– Не боишься?… – перебил Сашу Тютрин, широко улыбаясь.

В следующую секунду его рука метнулась к горлу девушки и сдавила его тисками, впечатав Сашу в шкаф. Она захрипела, инстинктивно вцепившись обеими руками в руку, сжимашую ей шею. Воздуха катастрофически не хватало и почему-то дико захотелось в туалет. Только бы не описаться у него на глазах, таких страшных и пьяных. Он никогда трезвым не появлялся с тех пор, как понял, что обрел власть над ней. Да, ей нравились его грубость и брутальность, криминальное прошлое, которым Тютрин кичился, даже побои поначалу нравились, которые воспринимались как игра, прелюдия к сексу. Дальше стало только хуже. Тютрин не воспринимал ее как личность, лишь как собственность, растаптывал ее и смешивал с грязью. Когда Саша поняла это, чуть не сошла с ума. Променяла Костю на этого подонка! Но тем не менее зависела от него, как наркоманка. Даже сейчас… Дура!.. Дура!.. Дура!..

– Отпусти маму! – в прихожую вбежал Пашка. Он укусил Тютрина за ногу. Тот отшвырнул мальчишку, как котенка, на мгоновение ослабив хватку. Этого хватило Саше, чтобы вдохнуть воздуха и заехать коленом Тютрину между ног. Тот охнул, отпустив девушку, и закрутился волчком на одном месте, часто дыша, превозмогая боль. Саша выхватила свой телефон и юркнула в туалет, заперлась в нем, посчитав наиболее безопасным местом. Пыталась набрать трясущимися руками номер службы спасения.