Эллисон Бреннан - Умолкшие

– Я не ребенок.

– Как ты во все это вляпалась, Айви? Из-за приятеля? Родственника? Ты умная девочка, и я могу помочь тебе выбраться.

Джослин не знала, насколько близка она к правде. Но Айви не хотела говорить ни с кем о том, как она стала торговать сексом.

– У меня есть план, и ты в него не вписана. Уходи.

Джослин несколько минут ничего не говорила, но и не ушла. Ее присутствие и успокаивало, и раздражало. Всякий раз, как Айви ее отталкивала, она оставалась на месте. Девушка не могла разозлить ее, хотя и не раз пыталась.

– Мать Эми хочет поговорить с нею.

Конечно, порядок есть порядок.

– Что ты будешь делать, если Эми не захочет говорить с матерью? Сдашь меня копам? Вот и все доверие…

Айви не хотела отвечать за Эми. Айви хотела, чтобы та поехала домой, но эта девушка жила на улице уже шесть месяцев. Когда Айви нашла ее, она выглядела на пять лет старше своего возраста и трахалась за двадцать баксов с клиента. Она не была уличным ребенком. Ее сманил трепливый бойфренд в самое хреновое время в ее жизни, и когда он бросил ее, у нее не осталось ни денег, ни самоуважения.

Айви не хотела в тюрьму. Она пыталась забыть, что Джослин однажды взяла ее на поруки, не задавая вопросов. Она не знала, почему эта соцработница, на кого бы там она ни работала, хотела помочь ей. По опыту Айви, никто никогда не помогал никому просто так. Но если б копы узнали, что она руководит сетью проституток, ее посадили бы. Копам было бы плевать, что она запрещала младшим девочкам вроде Эми и Мины заниматься проституцией. Если б Айви попала в тюрьму, то никогда не смогла бы спасти Сару, а рисковать сестрой она не собиралась. До четырнадцатилетия Сары оставалась всего пара месяцев. Айви не могла дать – и никогда не даст – ей пропасть.

– Уйди с глаз долой. – Она попыталась встать, но Джослин положила руку ей на плечо.

– Я была там же, где и ты, – спокойно сказала женщина. – И выбралась, когда была готова. Я смогу вытащить Эми. Поверь мне.

– Ты не знаешь меня и не знаешь Эми.

Джослин дала Айви свою визитку.

– Это мой телефон. Позвони, когда Эми будет готова, и я отвезу ее домой. Работа у меня такая – воссоединять семьи.

Айви уставилась на карточку. ОПДБ. Она сердито посмотрела на Джослин.

– А что, если ее семья еще хуже? И ты снова бросишь Эми в львиный ров, как Даниила, только ее никто не спасет!

Бог забыл о Своем народе. Или Ему было все равно.

– Если в семье нездоровая обстановка, у меня есть место для таких девочек, как Эми. Но ты знаешь, что мать Эми – не чудовище. Если б я не верила в это всем сердцем, если б нутром не чувствовала, что в этом доме для нее безопасно, не знала, что ее мать все простила, я бы никогда не вернула Эми. – Джослин помолчала. – Можешь поехать со мной, сама посмотришь.

– Просто уходи. Пожалуйста.

Джослин постучала по визитке, которую Айви крепко сжимала в кулаке.

– Ты делаешь правильное дело. – Она было ушла, затем обернулась и сказала: – Я заплачу за лечение Мэдди. С нею все будет хорошо. Я даже могу найти место для нее.

– Ей двадцать один год.

Как раз это и пугало Айви. Что будет, когда потерянные девочки достигнут совершеннолетия? Когда будет меньше шансов на спасение? Может ли у них быть шанс на настоящее будущее, когда их постоянно настигает прошлое?

– Это не имеет значения. Назовем ее вставшей на путь исправления, за неимением лучшего слова. Она сможет поступить в колледж, найти какой-то заработок. Ты тоже сможешь.

Айви закатила глаза.

– Я хочу, чтобы меня просто оставили в покое.

– Не хочешь.

Затем она пошла прочь.

Она позвонила Джослин лишь две недели спустя, после того, как Эми удрала к новому бойфренду.

Айви видела, что она возвращается на прежний саморазрушительный путь, поскольку не могла загнать ее в школу. Она не имела настоящей власти над Эми. Та знала, что Айви никогда не выгонит ее из дому и не сдаст полиции, так что угрозы не работали. Родитель должен быть готов пройти через все это. Но Айви не была ей матерью. Она была двадцатилетней девушкой, которая жила самостоятельно с того же возраста, что и Эми.

Джослин устроила звонок матери Эми, без всяких условий. Душераздирающие эмоции матери были понятны даже по телефону.

– Эми, я так тебя люблю! Мне не хватает тебя. Тайлеру не хватает тебя. Пожалуйста, возвращайся домой. Прости, я не понимала, как тебе было больно, когда умер твой папа. Я была эгоисткой, я думала только о своем горе, что только я могу так тосковать по нему. Я была не права.

Через два дня Айви позволила Джослин забрать Эми. Она решила не ехать с ней. Она не хотела да и не должна была ехать. Но она услышала правду в голосе матери – Эми была в безопасности, и ее любили. А это все, что нужно любому – ребенку или взрослому.

Айви проверила Мэдди и Сару – обе спали. Она снова попыталась дозвониться до Керри, но телефон по-прежнему не отвечал. Почему Керри не выходит на связь? Где она? Почему не отвечает?

Айви хотелось поговорить с кем-нибудь, кому она доверяла бы. Керри, как и Айви, пошла бы на все, чтобы защитить сестру. Может, она выбросила телефон, опасаясь, что ее как-то отследят… Но разве она не дала бы Айви знать, что завела новый телефон?

Пока она думала о Керри, зазвонил телефон, и Айви бросилась к нему. И чуть было не ответила, но увидела номер. Она узнала его – это был не номер Керри.

Она отключила телефон.

Насколько Айви понимала, человек, известный ей как Сержио, тем утром пытался убить их. Или попытался бы, если б узнал, что и его деньги, и диски, за которые он заплатил, погибли во время пожара.

Венди Джеймс жила в маленьком, но дорогом кондоминиуме на краю того самого парка, в котором ее убили.

Сначала квартиру осмотрели Ной и два местных копа, затем в безупречные двухкомнатные апартаменты вошла Люси. Жалюзи были опущены, Армстронг поднял их и впустил яркий утренний свет. На рассвете вид на город отсюда, наверное, захватывающий, подумала Люси, хотя целая стена окон заставляла ее чувствовать себя неуютно. Отсюда по прямой были видны многочисленные офисные здания. Через бинокль или хороший объектив можно было заглянуть внутрь.

Из гостиной можно было попасть через раздвижную стеклянную дверь в небольшой дворик-патио. Там не было деревьев – только маленький чугунный столик и два таких же стула.

К Люси с громким мяуканьем бросился белый кот с оранжевыми пятнами и начал тереться об ее ноги. Кинкейд села на корточки, чтобы почесать его.

– Наверняка голодный, – сказала она.

– Я не думал, что ты кошатница.

– У меня никогда не было кошек – у папы на них аллергия. Надо отдать его какому-нибудь соседу, чтобы тот позаботился о нем, пока мы не найдем семью Венди.

– Компьютерщик проверяет ее жесткий диск, и Стейн едет сюда.

– Думаете, Слейтер прав? – спросила Люси. – Он заберет это дело потому, что оно громкое?

Ной посмотрел на нее странным взглядом.

– Полагаю, мне не стоит удивляться, что ты не в курсе офисных интриг.

– Я думала, что мне следует вести себя тихо, с учетом моего необычного положения.

– Стейн умный парень, но Слейтер прав. Ты ведь сфотографировала тело телефоном, верно?

– Да. Я понимаю, что судебный фотограф сделает снимки получше, но мне они нужны просто для справки.

– Не проблема. Дай-ка мне твой телефон…

Люси не понимала, к чему клонит Армстронг. Он просмотрел несколько десятков ее снимков, затем улыбнулся.

– Великолепно.

Ной рассматривал снимок с крупным планом руки жертвы, обглоданной собаками. Кинкейд верила, что у него есть план, поскольку ей не хотелось отдавать это дело. Остальные же просто хотели расследовать убийство. Оба – и Ной, и Мэтт Слейтер – были в своем деле специалистами. Но Люси была интересна сама Венди Джеймс. Эта двадцатипятилетняя блондинка сделала несколько ошибок, и, к сожалению, жители этого города скорее запомнят саму интригу, чем погибшую молодую девушку. Все будут говорить о конгрессмене Кроули – как это убийство отразится на его карьере, что подумала его жена, подаст ли он в отставку, пойдет ли снова на выборы и использует ли его оппонент эту любовную связь и убийство против него… А что, если Кроули виновен не только в супружеской измене?