Гаррик подскочил и начал бегать кругами, тряся головой, а затем принялся кататься на спине, пытаясь унять боль.
Мужчина потер лоб.
— Просто подчиняемся приказам, миссис. У вас нет права находиться в частных владениях.
— Частных владениях? Это общественные земли! Приказам? Чьим приказам? О чем вы говорите?
Подошел второй мужчина. Крупнее и старше первого, однако, с заметным семейным сходством.
— Ничего, Том, я разберусь. Вы на частной земле, миссис, и всех собак в округе велено отстреливать. Вы спрашиваете, чьи приказы. До самого моря — это земли Тренвита...
— Не может быть!
— О да, может. И еще кое-что. В последнее время пропало слишком много овец...
— Гаррик таким не занимается! Вы должны знать, что молодые собаки...
— Глянь, как скачет, — хихикнул Том, — прям старинный танец выплясывает, вот умора.
— Сейчас сам попляшешь, дурень! Я доложу о вас мистеру Уорлеггану! Я миссис Полдарк, кузина миссис Уорлегган, посмотрим, что будет, когда она об этом узнает!
Том снова захихикал.
— Ага, слыхали мы о вас, миссис. Вы навроде вашего пса, не больно благородных кровей.
Если Гаррик чем и отличался, так это упрямством, а не умом, но в это мгновение он продемонстрировал проницательность, цапнув Тома за ногу. Тот заорал и отскочил, замахнулся мушкетом, но не попал. Его спутник сделал шаг назад, а Демельза прыгнула к Гаррику, и в суматохе они не сразу заметили всадника, приближающегося по зарослям вереска. Демельзе удалось схватить Гаррика, и один из мужчин, тот, что постарше, сказал:
— Вот и мистер Уорлегган. Сам пришел по вашу душу, миссис. Чтоб черти забрали эту дворняжку...
Тяжело дыша, они стали ждать прибытия хозяина, который положит конец спору. Чтобы забыть про боль в запястье, Демельза нагнулась, успокаивая пса.
Джордж приближался медленно. Местность была опасной для езды верхом, ему не хотелось, чтобы лошадь его сбросила. Узнав Демельзу, он приподнял шляпу.
— Сама миссис Полдарк. Вы собирались ко мне зайти?
— Ничего подобного! — ответила Демельза. Хотелось бы ей выглядеть более спокойной. — Я собиралась на чай к Тревонансам, и тут вдруг два этих неотесанных наглеца сначала подстрелили мою собаку, а потом принялись меня оскорблять! Только взгляните на мою юбку! И они серьезно ранили собаку! О чем они только думали? Это просто отвратительно!
— Произошла ошибка, — сказал Джордж. — Они приняли вас за нарушившего границы злоумышленника, вы ведь и впрямь их нарушили. Но они превысили свои полномочия.
— Я не нарушила ничьих границ! С тех пор как я здесь живу, это была ничейная земля.
— Фрэнсис был слишком снисходителен. Браконьеры и цыгане шатались, где ни попадя.
— Я что, похожа на браконьера? Даже если бы я прошла в двадцати футах от ваших окон, и то не ожидала бы подобного обращения! Вы что, оправдываете этих людей?
— Братья Харри лишь выполняют приказы. Но возможно, переусердствовали.
— Переусердствовали! — Демельза внезапно почувствовала, что Джордж и не собирается ей помогать. — Если вы так считаете, то больше нам не о чем говорить.
— Надеюсь, ваш пес поправится. Это научит его не бродить, где не следует.
Дрожа от ярости, Демельза наклонилась, чтобы подобрать свою перчатку.
— Мы явно не будем добрыми соседями, Джордж.
— Ваш муж уже это доказал.
Она собиралась двинуться дальше, но Том Харри загородил ей путь рукой.
— Не по этой дороге, миссис.
Демельза посмотрела на Джорджа. Она не могла поверить, что он не позволит ей пройти после всего сказанного, но потом поняла, что даже если он теперь и разрешит, это будет равносильно оскорблению. В любом случае, она была не в том состоянии, чтобы наносить визиты. Демельза свистнула Гаррику, и тот вприпрыжку прибежал к ней, встряхивая головой и косясь на мужчин.
— Берегитесь, Джордж, — не удержалась она. — Я могу попросить Росса вас навестить.
Удивительно, но Росс всегда был слабым местом Джорджа. Демельза увидела на его подбородке отметину, которой не было там прежде.
— Если он снова появится на моей земле, то с ним разберутся.
— Для этого двух неуклюжих забияк будет маловато!
— Держите свои оскорбления при себе, миссис, — сказал Том Харри. — А не то и вам ухо оторвем.
— Попридержи язык, Харри! — рявкнул Джордж.
Демельза повернулась и двинулась прочь. Уйти с достоинством — не так-то просто, в особенности, когда в спину глядят три человека и без сомнения мысленно ее оценивают. Добравшись до дома, она написала миссис Френшэм записку с извинениями и вечером послала ее с Джоном Гимлеттом, наказав ему идти через деревни.
Дуайт Энис расположился в «Восходящем солнце», на одной из узких улиц Барбикана. По прибытии в Плимут и обнаружил, что, вопреки ожиданиям, «Тревейл» вовсе не снаряжен.
Капитан Харрингтон еще находился в Портсмуте, численность команды составляла едва ли четверть от списочной, а первый офицер — чернобровый валлиец с тяжелой нижней челюстью по фамилии Уильямс — сообщил, что у них прискорбно мало припасов. Штатная численность команды «Тревейла» — сорокашестипушечного фрегата (с девяти- и двенадцатифунтовками) водоизмещением восемьсот шестьдесят тонн составляла триста четырнадцать человек.
Когда Дуайт спустился в свою каюту, то обнаружил, что все мрачные опасения Уильямса подтверждаются. Крохотная каюта рядом с кают-компанией оказалась достаточно просторной, но медицинский сундук практически пустым, а вонь на нижних палубах — едва выносимой. Инстинктивно он хотел немедленно начать уборку, но ощущение, что будет нетактично что-либо предпринимать без разрешения капитана, заставило его вернуться на берег, не сказав ни слова.
На какое-то время он решил остаться на берегу, хотя каждый день бывал на корабле, а на следующей неделе много времени провел, бродя по порту. Не находя себе занятия, беспокойный и мрачный. Дуайт по-прежнему думал о Кэролайн, о собственных неудачах, отравляющих все попытки сделать свою жизнь значительной и пристойной.
Он знал, что его поступление во флот большая часть коллег сочтет невероятно глупым поступком. Жалованье скудное, жизнь тяжелая, его положение после окончания службы — никакое. Может, и патриотично служить стране, но есть пути и попроще.
Пока он увидел отборный костяк команды, добровольцев, из числа которых выберут младших офицеров, лучших из лучших. Остальные три четверти будут либо принудительно завербованными, либо должниками, жуликами и бездельниками — отбросы тюрьмы и порта. Вот с этим материалом: вшивым и больным, ему и придется иметь дело в течение следующих двух лет.
Несколько недель подряд это будет монотонная рутина поноса и рвоты, бесцеремонного лечения минимумом лекарств. Если будет сражение, то настанет время кровавой бани — жестокой и поспешной «хирургии» в кошмарных условиях, глубоко в недрах корабля, при свете качающегося фонаря. Этого ли он хотел от жизни? Побега в рамки дисциплины и замкнутого пространства? По крайней мере, именно это он выбрал и еще не был готов сожалеть о сделанном выборе.
В воскресенье Дуайт получил письмо от Росса, в котором тот сообщал, что остановится на ночь в гостинице «Фонтан», будучи в городе по делам, и спрашивал, не отобедает ли с ним Дуайт.
Дуайт одновременно удивился и обрадовался — он уже устал от одиночества и собственной компании и уже подумывал, что остался тут совсем без друзей. Около шести он вышел из номера и обнаружил, что Росс ждет его в холле гостиницы.
— Весьма неожиданный и приятный визит с твоей стороны, — сказал Дуайт после взаимных приветствий. — Когда ты прибыл в город?
— Утром. Переночевал в Ашбертоне. Когда ты отплываешь?
— Это известно только небесам. Теперь уже ясно, что не раньше Рождества. Как ты узнал, где меня искать?
— Послал лодочника на «Тревейл», — Росс внимательно оглядел друга. — Симпатичный мундир. По крайней мере, хоть какое-то утешение, что выглядишь как должно. Я заказал на вечер обед в отдельном номере. Подумал, что так будет уютнее. И какое сейчас у тебя впечатление о флоте?
— Все делается каким-то беспорядочным образом, — заметил Дуайт, идя следом по лестнице. — Совершенно очевидно, что недостаток организованности иллюзорен, потому что военные всегда достигают результата, но пока я не могу понять, каким образом. «Тревейл» должен был входить в эскадру из трёх фрегатов, предназначенных для несения патрульной службы в Ла-Манше, но два других отплыли еще на прошлой неделе. Полагаю, когда Харрингтон прибудет, то и получит новые указания от Адмиралтейства. Ты прямо-таки роскошествуешь, Росс. Должно быть, редкое удовольствие — снова иметь деньги в кармане.