Кристи Бромберг - Управляемые

Он останавливается; мои губы кривятся, а глаза расширяются, потому что я надеюсь, что мои предположения ошибочны.

— Я? — с сомнением переспрашиваю я, уже заранее зная ответ.

— Да. Вы, — изрекает он. Я вглядываюсь в его прищуренные глаза, и облизываю пересохшие губы, потому что в конференц-зале внезапно становится жарко. Его губы слегка раскрываются, пока он рассматривает меня, и мне срочно надо выкинуть из головы все неуместные мысли относительно их искусного умения, пока Колтон деловым тоном продолжает. — Вместе с объявлением об объединении наших усилий будет проведено несколько мероприятий — некоторые местного масштаба, некоторые за пределами города — официальные приемы, банкеты для прессы и прочее, — разглагольствует он, небрежно жестикулируя, — и мне будет необходимо, чтобы вы меня сопровождали.

— Что?! — я вскакиваю, отталкивая кресло, и в замешательстве перевожу взгляд от Тедди к Колтону и обратно. Как он смеет? Я отказала ему в свидании, не согласилась на продолжение закулисных обжиманий, и он придумал схему, как связать меня с ним контрактом? Недоразвитый хрен! Должно быть, его эго всё в синяках от моего самоотвода. Я ошеломлена. Ни за что. Этого не может происходить на самом деле. Пока я киплю гневом, в моей голове проносятся всяческие слова, какими я бы хотела его обозвать.

— Что-то не так, Райли? — Вопрос, заданный Тедди, прорывается сквозь моё затуманенное расстройством сознание. — Я считаю, это блестящая идея. — Я поворачиваюсь к нему, пытаясь произнести хоть слово, но ничего не выходит. — Если Колтон готов использовать своё имя, связи и популярность, стоя рядом с тобой на открытом мероприятии для прессы, чтобы замолвить слово о «Всеобщей заботе», то…

— …почему бы этим не воспользоваться? — заканчивает за него Колтон с самодовольной улыбкой на лице.

У меня возникает ощущение, что моё сознание помутилось; голова кружится от поворота событий. Из сложившейся ситуации я могу сделать только один вывод: Колтон всё это придумал и предложил Тедди в приказном порядке, только чтобы добиться своего. Я опираюсь рукой о стол, медленно опускаясь в кресло, мои глаза фокусируются на воображаемом пятне на бумагах передо мной.

— Рай? Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает меня Тедди.

— Что? — Я поднимаю голову, встречаясь глазами с его чутким взглядом.

— Ты выглядишь немного взволнованной. Ты хорошо себя чувствуешь?

— О. Да, — отвечаю я, делая глубокий вздох. — Я просто… Это из-за напряжённого дежурства в «Доме». И всё, — делаю я заключение, собирая себя в кучу. Это только средство достижения цели — напоминаю я себе. — Простите, — извиняюсь я перед ними обоими. — Я просто поражена тем, что наш новый проект может стать реальностью.

Колтон сидит молча, анализируя моё поведение. Под его пристальным взглядом я опять неловко ёрзаю.

— Послушай, Райли, — обращается ко мне Тедди. — Я знаю, что у тебя сейчас и без того полно забот, а этот проект добавляет ещё одну, но наша цель теперь настолько близка, что мы буквально можем потрогать её руками. И у меня нет никого на данный момент, кто лучше тебя смог бы представлять лицо нашей организации. Ты именно та, девочка.

Его высокая оценка и похвала согревают меня, несмотря на панику, которую я испытываю, поскольку меня загнали в ловушку. Втянули в ситуацию, итог которой, я понимаю, будет выгодным для «Всеобщей заботы», но разрушительным для меня.

Тедди смотрит на часы, потом, потянувшись, гладит мою руку.

— Через пять минут у меня селекторное совещание, — он встаёт, Колтон тоже поднимается с места. — Полагаю, вполне могу оставить вас вдвоём, чтобы вы обсудили оставшиеся детали.

Он протягивает Колтону руку, закрепляя сотрудничество рукопожатием.

— Благодарю вас, Колтон, за ваше неожиданное великодушие. Вы понятия не имеете, сколько жизней помогаете изменить к лучшему этим подарком.

Необъяснимая тень мелькает по лицу Донована.

— Я имею большее представление о таком, нежели многие могут подумать, — высказывается он без дальнейших объяснений, прежде чем отпустить руку Тедди. — Спасибо за ваше тёплое отношение к нашей идее. Мой адвокат свяжется с вами утром, чтобы оформить документы.

Кивая этим словам, Тедди выходит из конференц-зала. Я стою, глядя в опустевший дверной проём, спиной к Колтону, и размышляю над своим следующим шагом.

Я поражена его щедростью. Почему же, несмотря на его попытку сделать мои мечты явью, я не испытываю к нему благодарности? Отчего я хочу просто повернуться и придушить его? Я быстро обдумываю это, понимая, что совершенно не хочу делать что-либо по принуждению. Не то чтобы я должна быть под контролем — ну разве что чуть-чуть. Но, по крайней мере, я хочу быть той, кто делает правильный выбор и в нём заинтересована. Не относиться к каким-то уступчивым женщинам, без сомнений подчиняющимся любому решению и вынужденным им следовать.

Почему он так сильно меня раздражает? Не потому ли, что каждый раз, когда я смотрю на его губы, или на то, как его пальцы касаются челюсти, моё тело сжимается в ожидании того, как они будут ощущаться на мне? Или оттого, что я слышу его грохочущий голос в моих мечтах, рассказывающий, как сильно он меня хочет? Дерьмо! До прошлых выходных моя жизнь была прекрасна. А потом я встречаю его, и теперь я в растерянности и в полной неразберихе.

Меня не должно волновать, как он лизался и Бог знает что ещё делал с Бейли, но это не так. Мне стыдно от мысли, что, вероятно, он считает меня доступной для любого встреченного мною парня, чтобы позволить тому полапать меня. Я раздражена, осознавая, что единственная причина его преследования — моё нежелание влюбляться в его сладкие черты и красноречивую ерунду. И смущена тем, что мужчина, как Гамельнский крысолов², который влияет на женщин намного симпатичнее, сексуальнее, привлекательнее, чем я, уже больше чем дважды посмотрел в моём направлении.

Моя жизнь — явно не из голливудских кинороманов, где невзрачная девочка встречает известного крутого мальчика, и они безумно друг в друга влюбляются. Я недостаточно наивна, чтобы поверить, что такое может случиться со мной.

И что ещё больше всё запутывает — так это мои чувства к Максу. Моё обязательство перед ним и ощущение вины. Вины за то, что, несмотря на выраженную к нему любовь, за всё время наших отношений я не чувствовала себя такой живой, как за те несколько минут, что провела с Колтоном. Как я могу испытывать такой трепет от кого-то, кого едва знаю, когда не ощущала ничего подобного с человеком, которого любила?

Я громко вздыхаю, мое тело настроено на его близость.

Он хихикает, подпитывая моё раздражение, пока я поворачиваюсь к нему лицом. Колтон сидит, откинувшись на спинку кресла, лодыжка одной ноги лежит на колене другой ноги, руки опираются о подлокотники. Мы смотрим друг на друга, наблюдая и изучая, в первый раз без присутствия посторонних. Его глаза неспешно блуждают по моему телу, трепещущему от состояния раздвоенности. Я вижу, как ширится улыбка на его лице, и могу предположить, что так он выражает признательность женским формам в целом, не только моим, прежде чем продолжает визуальное путешествие по моим изгибам.

Его внешность действительно великолепна, хотя я уверена, что он не согласился бы с моим определением. Густые тёмные ресницы резко контрастируют с прозрачным цветом зелёных глаз. Прямой решительный нос слегка с горбинкой — видимо, в какой-то момент был сломан или повреждён. Этот маленький недостаток на его совершенном лице добавляет ошеломляющей сексуальности Колтона дополнительных очков. Я изучаю его полные губы — верхняя немного тоньше нижней, и тёмную щетину, отбрасывающую тень на его лицо, и жилку, бьющуюся под челюстью. И во мне внезапно просыпается жгучее желание поцеловать его прямо туда, и вдыхать его запах, ощущая пульс этого яркого мужчины под своими губами. Быть окутанной его чистым, земляным ароматом.

Я трясу головой, пытаясь привести себя в чувство. Он поднимает брови, ожидая, когда я сделаю первый шаг. Несколько мгновений мы пристально рассматриваем друг друга, прицениваясь. Наконец, я первая прерываю молчание:

— Это то, что ты называешь «взять инициативу в свои руки»?

— А что такое? Не можешь справиться с искушением, Райли? — сверкает он шаловливой высокомерной ухмылкой, и так же, как я хочу закатить глаза, искушение — это всё, о чём я могу сейчас думать.