Неужели она была такой дерзкой? Такой бесстыдной? Она практически требовала, что бы он ее поцеловал. Нет, она действительно потребовала, чтобы он ее поцеловал. Она, в самом деле, угрожала мужчине, что если он ее не поцелует, то она найдет того, кто с радостью исполнит ее просьбу. Опять.
Издав стон, Марианна пересекла комнату, и упала на кровать. Маркиз, должно быть, решил, что она какая–нибудь уличная девка. Да разве она не сделала все возможное, чтобы убедить его в этом мнении. Особенно учитывая то, как они целовались.
Перевернувшись, она посмотрела на кессонный[2] потолок, на лепном замысловатом рисунке которого мерцал свет свечей. Их первый поцелуй был довольно приятен, но сегодня — вся кровь прилила ей к лицу — сегодня все было по–другому. Это было, ну, сильнее.
Это, конечно, не может быть любовью. Такое страстное желание одного человека к другому. Это странное волнение в крови… Будоражащее и трепетное, но без каких–либо сентиментальных чувств? Как бы там не было, но она совершенно точно не была той женщиной, которую бы он захотел, а Томас, несомненно, был не тем мужчиной, которым она вообще смогла бы заинтересоваться. Конечно, Хелмсли был привлекательным, а порой, даже весьма обаятельным. И определенно знал толк в поцелуях, но это было все, ничего более. Большего и быть не могло. Верно?
Не то чтобы Марианна никогда не задумывалась, что ее может сильно заинтересовать эта ерунда, связанная с познанием полноты жизни. Но как она осмелилась?
А почему бы нет? Она резко села. Почему бы и нет, на самом деле? Она действительно хочет познать в жизни нечто большее, чем то, что ей уже довелось узнать. А разве отношения между мужчинами и женщинами не являются частью жизни? Она была предельно серьезна, когда высказала Томасу свое мнение относительно своей добродетели. Ее сохранение было пустой тратой, если Марианна не собиралась выходить замуж. У ее семьи было слишком много неурожайных лет, чтобы так легко принять трату. К тому же, мужчины не чувствуют угрызений совести, не сохраняя себя до брака. Так отчего же женщины должны жить по другим правилам?
Не то чтобы она намеревалась затащить Томаса сию же минуту в свою постель, если вообще такое случится. Но прекращать с ним уроки жизни не было никакой нужды, а если они зайдут дальше обычного поцелуя… Эта мысль заставила ее покраснеть. Это станет увлекательным приключением, и определенно, обеспечит ей отличный материал для историй о провинциальной мисс. Чем лучше будут продаваться истории, тем больше ей заплатят, и она станет на один шаг ближе к желаемой независимости. К тому же если ее репутация будет погублена, ее брат сможет передать ей ее приданное.
Тогда действительно сможет начаться ее приключение.
А благодарить она должна будет будущего герцога Роксборо.
Глава 6
…хочу рассказать вам, какие впечатления вызвал у меня Лондон, хотя они и не касаются достопримечательностей. Безусловно, это замечательный город, хотя я думаю, что это большое количество дворцов и резиденций делают его таким особенным.
Люди, следующие модным тенденциям, подобно грушам похожи друг на друга, как манерами поведения, так и внешностью. Шляпку нужно носить только так и никак иначе, галстук завязывать, следуя новому модному стилю, и носить общепринятый в этом сезоне цвет. И все неизменно вежливые и правильные.
И только представители класса коммерсантов сохраняют свою индивидуальную манеру поведения: расслабленную и в то же время уместную. Я думаю, это приходит само, когда живешь в большом городе, где на улицах толпы людей и кажется, что даже воздуха на всех не хватает.
И все же в определенных условиях неизменность их нравов может показаться довольно трогательной…
— Добрый день! — прокричала Марианна, осторожно входя в маленькое помещение, и оказалась словно в другом мире. Предположительно, здесь размещалось издательство «Кадуоллендерс Уикли Уорлд Мессенджер».
— Я ищу мистера Кадуоллендера! — снова прокричала Марианна, надеясь быть услышанной сквозь шум, который, очевидно, был неотъемлемой частью печатного бизнеса.
Огромная машина — видимо, печатный станок — занимала почти всю площадь помещения. Оставшееся место было заполнено различным оборудованием, о назначении которого Марианна не знала и могла только догадываться. Кипы бумаги, чистой и отпечатанной, выстроились вдоль стен. На стойках, на полу — кругом лежали груды напечатанных блоков. Воздух был тяжелым от запаха чернил, масла и неизвестно чего еще. Тут было чрезвычайно жарко, и девушка обмахивалась бумагами, которые держала в руке.
Едва ли не всё было покрыто слоем грязи, хотя при более близком осмотре Марианна обнаружила, что это была не только грязь. Все поверхности были забрызганы мелкими капельками чернил. Она провела пальцем в перчатке по краю деревянного стола, а затем посмотрела на него и поморщилась. Это определенно были чернила, смешанные с пылью.
— Мистер Кадуоллендер! — опять прокричала девушка. Конечно, учитывая весь этот шум, он должен был быть где–то здесь. Марианна прошла в глубь помещения.
— Есть здесь кто–нибудь?
Невысокий пожилой джентльмен высунул голову из–за огромной машины:
— Что вы хотите, мисси?
Ее сердце упало. Мистер Кадуоллендер совершенно не походил на того, кого она представляла себе по его письмам. Он абсолютно не тот человек, которому могла бы понравиться ее работа, да, пожалуй, и она сама.
— Ну, подойди сюда. Выкладывай, девочка, что у тебя за дело ко мне.
Марианна расправила плечи и напряженно сжала бумаги. Ей удалось выскользнуть из дома незамеченной, нанять карету и проехать всю дорогу до Грейт–Сент–Эндрю–стрит, и она не могла сдаться сейчас. Это было что–то вроде приключения, но слишком рискованное и наполненное страхом, чтобы им наслаждаться.
Она подошла к мужчине и одарила его своей самой очаровательной улыбкой.
— Добрый день, мистер Кадуоллендер. Очень рада наконец встретиться…
— А ну–ка подожди. — Он высунул голову из–за станка и взревел: — Эфраим! — затем кивнул Марианне и снова скрылся за станком.
Оказывается, это был не мистер Кадуоллендер. Марианна с облегчением вздохнула. Конечно, он не будет хуже седого эльфа, с которым она только что говорила. Ей хотелось побыстрее завершить свои дела здесь. Она попросила, чтобы карета ждала, и должна была вернуться в дом Эффингтонов как можно скорее. Бал у герцогини был сегодня вечером, и девушка рассчитывала на то, что из–за суматохи в доме никто не заметит ее отсутствия. Однако она предпочитала не рисковать. Последнее, что ей было нужно, — это чтобы заметили ее отлучку.
Марианна вздохнула и посмотрела на станок. Он возвышался над ней сложным массивом огромных роликов и поразительным разнообразием механизмов, шкивов и рычагов.
— Она прекрасна, не правда ли? — прозвучал глубокий голос позади нее.
Марианна повернулась и уперлась взглядом в мужскую грудь. Она подняла голову и увидела решительный профиль и глаза, которые пристально глядели на приспособление перед ним, и в них было что–то очень похожее на любовь.
— Она? — спросила Марианна с любопытством.
Мужчина криво усмехнулся.
— Корабли же всегда называют женскими именами. Так почему бы не назвать так и печатный станок?
— Эта штука такая же капризная, как женщина, можешь мне поверить, — пробормотал «эльф», проходя мимо них.
— Не обращайте на него внимания, — сказал мужчина. — Так что вы о ней думаете?
— Я? — Марианна снова взглянула на хитрое изобретение. — Ну, оно…
— Она.
— Ах, да, она весьма… — девушка задумалась, подбирая нужное слово. — Внушительная.
— Именно так! Знаете, она приводится в действие с помощью пара. Самое новое изобретение. И мой дизайн. — Он провел рукой по металлической раме. Нет, он её нежно ласкал, словно любовник. — Она может печатать тысячу страниц в час.
— Правда? — в голосе Марианны звучало удивление. — Я и представить себе такое не могла. Это действительно впечатляет.
Удовлетворенно кивнув, мужчина повернулся к Марианне.
— Итак, чем я могу вам помочь?
— Помочь мне? — на мгновение она забыла, зачем приехала. Марианна уставилась на мускулистую грудь, покрытую только тонкой, затасканной рубашкой, скандально не застегнутой у ворота. Она никогда не видела мужчину, одетого так неприлично. Не подходяще, но довольно интересно.