– Ты очень наблюдательна, и у тебя неплохие источники.
– Еще ты говоришь на немецком и французском не хуже, чем носитель языка, – продолжала Лесли. – Я сама слышала…
– И это верно.
– Еще? Ты вытащил из долгов небольшой театр, вложив в него почти два миллиона, просто потому, что большой поклонник главного режис…
– Откуда тебе известно? – резко оборвал ее Хантер. – Это частная информация, и она никого не касается!
– Знаю, – выдавила Лесли, краснея. – Не думала, что это так тебя заденет. Надеюсь, что твой проект раскрутится, правда…
Хантер смягчился. В конце концов, Лесли – репортер и ее работа – знать все обо всех. Она резкая и прямая, как всякий журналист, и вовсе не хотела обидеть, вытаскивая на свет его тайные увлечения. К тому же она явно смущена его реакцией.
Лесли словно прочла его мысли и попыталась загладить неприятный момент. Она наклонилась к нему через столик и взяла за руку.
– Прости, Хантер. Я ненамеренно перешла границы.
– Ничего страшного. Я переживу, – улыбнулся он. – Давай забудем об этом и поболтаем о чем-нибудь другом. Все равно пора ложиться, иначе завтра ни ты, ни я не сможем выползти из постелей.
Лесли, облаченная в бордовый спортивный костюм с розовыми вставками, смотрела на Хантера в ожидании его реакции. На самом деле она боялась, что он оценит ее одежду не слишком высоко, хотя цвет ей был очень к лицу.
– Не нравится? Мне показалось, что выглядит сногсшибательно. – Она повернулась спиной, надевая защитный шлем и позволяя рассмотреть себя получше. – Ну так как?
– Потрясающе! – одобрил Хантер удивленно. На нем был черный костюм с серебристыми полосками. Шлем он не взял, предпочитая обходиться без него. Они как раз поднимались на фуникулере на высокий склон. Вид Лесли, крутившей головой по сторонам, казался Хантеру очень забавным. В ней было что-то от мультяшного супер-героя в ярком облачении. Шлем усиливал впечатление, не хватало только малинового плаща.
– Я предупреждала тебя, что плохо катаюсь даже по самым плоским склонам. На самом деле все обстоит гораздо хуже, – призналась девушка, растирая замерзшие пальцы, – я едва могу стоять на лыжах.
– Сегодня не будет крутых склонов, не волнуйся. И потом, ты быстро научишься! В конце концов, я не зря заплатил шесть тысяч за эти выходные – ты просто обязана показать высший класс, – засмеялся Хантер в ответ.
Он приложил немало усилий, чтобы научить Лесли ездить уверенно, и был награжден тем, что под конец она одолела довольно крутой склон. У нее ужасно тряслись колени, а щеки горели от волнения, но ей хотелось доказать своему спутнику, что она хорошая ученица. Он постоянно следил за ней, поправляя и подбадривая, и ему это доставляло невероятное удовольствие. Лесли хохотала как девчонка, падая в снег, и фыркала от смеха, отряхиваясь.
Ей было очень легко и весело, щеки пылали от утреннего мороза, и хотелось летать по горным спускам не останавливаясь. Она так устала, что по дороге в отель в голову лезли только мысли о горячей ванне и уютной теплой постели.
Однако у Хантера были другие планы на вечер. Будучи совой, он не хотел тратить драгоценное время на сон, предпочитая активный отдых. Поэтому они сделали рейд по всевозможным развлекательным шоу и клубам, танцуя и болтая без перерыва. Лесли не жалела, что променяла сон на развлечения. А Хантер, казалось, ни секунды не желал оставаться на одном месте, таская ее из одного заведения в другое. Вчерашний ужин был для него скучным, и он хотел сегодня взять реванш.
Вернувшись в отель, Лесли переоделась в вечернее платье и спустилась вниз. Это было одно из ее старых платьев, но, безусловно, самое лучшее – из черного обтягивающего крепа, державшееся на одном-единственном шнурке.
– А куда подевались твои великолепные локоны? – встретил ее Хантер, уже сидевший за столиком и изучавший меню.
– Боже, Хантер, я даже не знаю, как объяснить… – замялась Лесли. – Все эти пряди и кудряшки – всего лишь подделка, шиньон, понимаешь? Ты страшно разочарован? – спросила она.
– Какой кошмар! – в том же духе ответил Хантер. – Немедленно пойду и приготовлю петлю и мыло! Просто жить не хочется после такого жестокого откровения! Ну почему блондинки всегда обманывают нас, доверчивых мужчин?
– Доверчивые мужчины сами рады обмануться насчет блондинок, – заявила Лесли безапелляционно. – Я рассчитывала на ужин, а ты, оказывается, готов весь вечер обсуждать свое разочарование.
Хантер сделал заказ, и они ели, потягивая красное вино, а затем вновь отправились по ночным клубам танцевать и слушать музыку. Наверное, они обошли весь город, прежде чем Хантер насытился и возжелал покоя. Возвращаясь в отель, он размышлял о своей удивительной спутнице. Лесли отлично двигалась под музыку, шутила и подкалывала его. Несколько раз он видел ее разговаривающей с другими мужчинами, явно заинтересованными в знакомстве. Новая Лесли умела нравиться, она была то яркой и смешливой, то задумчивой, и Хантеру не удавалось предугадать смену ее настроений.
К трем часам ночи они расположились в гостиной отеля, на диванчике у окна. В помещении было еще несколько человек, как и они, не пожелавших проводить время в номере, видя десятый сон. На сцене стоял одинокий гитарист, наигрывавший что-то негромкое и ненавязчиво мурлыкавший в микрофон.
– Выпьешь бренди? – спросил Хантер, закинув ногу на ногу.
Лесли задумчиво смотрела в окно и чуть улыбалась. Шел снег, и огромные снежинки скользили за окном.
– Я бы предпочла горячий шоколад, – ответила девушка.
– О! Какой оригинальный и непредсказуемый выбор! – засмеялся Хантер. – Хотя почему бы и кет? И согревает не хуже бренди…
Но ему и так было жарко. Одно присутствие этой чудной, непонятной девушки согревало и беспокоило Хантера. Лесли на танцполе, Лесли в снегу, похожая на шаловливую девчонку, Лесли, болтающая с незнакомцами, неминуемо подпадавшими под ее обаяние… Сейчас она молчаливая и тихая, в изящном платье, струящемся по груди и ногам, нежная и вместе с тем соблазнительная. А эта отстраненность сделала знакомое лицо загадочным.
Официант принес напитки. Хантер все же предпочел бренди и теперь согревал бокал в ладонях.
– Во сколько выйдем завтра?
– Только не в шесть, прошу тебя, – обернулась Лесли с мольбой в глазах. – Возможно, для тебя такой режим привычен, но я не полуночник и завтра буду похожа на желе.
– Какие у тебя странные представления, – произнес Хантер, рассматривая огоньки в бокале. Он тоже думал о ней иначе, общаясь по почте. Она изменилась почти до неузнаваемости.
– У меня просто очень развито воображение. Такая работа, – признала Лесли. – Ты же знаешь, что я не только в «Ситискейп» работаю…
– Я что-то об этом слышал. Кстати, мне даже как-то попалась твоя колонка, но вот шоу по кабельному с тобой пока не видел.
– Возможно, это к лучшему. Иногда там есть комментарии и про тебя – ты не пришел бы от них в восторг. Хорошо, что этот канал тебе не принадлежит и можно не бояться твоих претензий, – улыбнулась Лесли.
– Завтра же куплю его! – пообещал Хантер.
Она засмеялась.
– Когда ты займешься интервью? – спросил он.
– Думаю, через неделю. В следующую субботу у меня еще один гость на шоу. Но рейтинг не так велик, и поднять его сможет только твое интервью. На тебя вся надежда, признаться…
– Я сделаю все, что в моих силах. – Хантер отставил бренди, так и не отпив. Он смотрел на Лесли и не узнавал ее. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, и больше не смотрела в окно. Она смотрела на Хантера, и глаза ее блестели. Лесли отпила шоколад и облизнула губы.
Богатый, сладкий, терпкий вкус – так, кажется, она говорила?
Хантеру вдруг нестерпимо захотелось поцеловать ее, эти мягкие губы, нежный, живой рот со вкусом шоколада… Вот только Лесли вовсе не выглядела так, будто ждала его поцелуев. Скорее она хотела спать и еле скрывала зевоту.
– Так, кое-кто явно жаждет попасть в теплую постель. Пошли! – Он протянул ей руку. – Иначе ты заснешь прямо здесь, и мне придется тащить тебя в номер!
Лесли даже не улыбнулась в ответ. Она послушно поднялась с дивана и позволила довести себя до лифта, а потом до двери комнаты. Глаза у нее слипались.
Хантер взял из ее вялой руки ключ и вставил в замочную скважину. Как это мило с его стороны – помочь ей добраться до номера! Он всегда был джентльменом. Лесли кивнула ему благодарно и хотела войти внутрь, но, подняв глаза, поймала взгляд Хантера и поняла, что он действовал вовсе не из соображений вежливости. Он смотрел на нее хищно, оценивающе, и Лесли стало ясно, о чем он думает.