– Значит, ваш дед любил вас.
– С чего бы это? Он оставил мне свой титул и больше ничего. Но я его не слишком виню. К тому времени, как мы встретились, меня уже нельзя было спасти.
Он был так одинок, всю жизнь. Она могла представить его себе ребенком, наблюдающим за матерью, тоскующим по ласке, но не получающим ее. В ту же секунду Сара решила, что ненавидит красавицу Виолетту. Ни одна порядочная женщина никогда не бросит так своего ребенка.
Что-то упало на тыльную сторону ладони Сары, и она опустила глаза. Еще одна капля упала рядом с первой. Это слезы. Она плачет по любви, которой никогда не знал Ник и, возможно, никогда теперь не узнает.
Она думала о его жизни, о его поведении и поняла, что он окружил свое сердце оградой, такой высокой и мощной, чтобы никто не смог преодолеть ее. Он отгородился от всех, и даже его ближайший друг Анри не знал его. Она тихо кашлянула.
– Я слышала о вас сплетню.
– Какую?
– Что вы хотели получить состояние двоюродного брата и для этого соблазнили его жену.
Ник отвернулся и стал смотреть в окно, пряча лицо в темноте. Воцарилось молчание.
– Это правда?
Он снова повернулся к ней, на его лице ничего нельзя было прочесть.
– Каждое слово.
– Вы ее любили? – Сара сжала зубы, ожидая его ответа. Она не знала, почему этот вопрос так важен для нее.
– Любовь – это иллюзия, Сара. Ее не существует.
– Не все такие, как ваша мать, Ник.
– И слава Богу.
Сара сглотнула, но комок застрял у нее в горле. Каким-то образом ей надо все исправить для этого человека, показать ему, что не все женщины такие, как его мать, что не все в жизни так лишено надежды и радости, как его детство. Она встала.
– Полагаю, я ничего не могу сделать, чтобы отговорить вас от дуэли.
– Не можете.
– Тогда мне пора отдать свой долг.
Он застыл, глядя ей в глаза.
– Какой долг?
– Поцелуй.
– Едва ли я мог бы назвать успехом случай с лордом Келтентоном.
– Да, но наш договор закончился, когда вы нашли его для меня. Остальное было моим делом. Помните?
Он смотрел ей в глаза:
– Вы понимаете, что говорите?
Голос не повиновался ей, она лишь кивнул. Ей хотелось этого поцелуя, и не только его. Пусть бы он обнимал ее, прикасался к ней, облегчил ее острое до боли желание. На один бы короткий час забыть о дуэли, о необходимости выйти замуж и обо всем остальном, что им грозило!
– Я желаю большего, чем поцелуй, – услышала она свои собственные слова. Она затаила дыхание, не в силах смотреть на него, встретить его отказ.
Он мягко прошел по ковру и оказался возле нее. Его пальцы взяли ее за подбородок и приподняли голову. Лицо Ника было жестким.
– Чего вы от меня хотите?
Слезы хлынули из ее глаз, покатились по щекам.
– Я не леди, Ник. Никогда ею не была.
Он нежно провел тыльной стороной ладони по ее щеке, его лицо смягчилось.
– Это не грех, Сара. Во многих отношениях это благословение.
– Не всегда. – Она прижалась щекой к его ладони и закрыла глаза, почувствовав се тепло. – Мне хочется всего, – прошептала она. – И это приведет меня в ад.
Его руки соскользнули ей на плечи.
– Вы ошибаетесь, Сара, вы действительно леди. Но увы, я не джентльмен. – Он притянул ее к себе и понизил голос до опьяняющего шепота. – Джентльмен отослал бы вас домой в экипаже, в тепле и безопасности. Он бы не стоял так близко, чтобы услышать, как бьется ваше сердце.
– Да? – шепнула она.
– И джентльмен, конечно, никогда бы не узнал, что от вас пахнет свежим летом. Этот запах такой же чувственный, как восхитительный изгиб вашей нижней губки. – Он провел пальцем по ее губам. – Нет, Сара. Я не джентльмен, и я чертовски этому рад.
Ее пальцы вцепились в складки его сорочки.
– Ник, я хочу быть с тобой.
Он крепко прижал ее к себе. Он был такой чудесный, такой мужественный, она желала его, как никого и никогда. Он отодвинул широкий воротник ее платья и запечатлел на плече поцелуй. Его тихий голос ласкал ее.
– Мне это снилось. Так часто снилось, что стало почти воспоминанием. – Он губами провел по ее плечам, покрыл легкими, чувственными поцелуями ее шею, местечко за ухом.
Сара закрыла глаза и позволила страсти поглотить себя. Она так сильно его желала, он был ей так необходим, что она сжала бедра, чтобы унять вожделение, нарастающее с каждым прикосновением, с каждой лаской.
– Меня влекло к тебе с той минуты, когда я впервые увидел тебя. – Он потерся восставшей плотью о ее бедра, его действия были смелыми, как и он сам.
Неторопливо, уверенно он взял ее пальцы и прижал их к своей нижней губе. Он был великолепен, освещенный мерцающим светом камина. Она почти не могла думать, в ее голове проносились тысячи мыслей, когда он прижался ртом к ее щеке и провел губами до ее уха. Глубокая дрожь сотрясала ее. Он был таким противоречивым мужчиной, одновременно грубым и нежным.
– Я хочу тебя, Сара, – прошептал он, и эти слова зазвучали внутри ее.
Простые слова, и все же они наполнили ее томлением, от которого заныли груди, словно он прикоснулся к ней. Поцеловал ее. Любил ее.
Медленно, боясь даже дышать, она опустилась на край дивана и посмотрела на него снизу вверх. Он сразу же ответил ей, его тело опустилось на нее сверху, тесно слившись с ней.
Его руки скользнули под ее юбку, потом вверх, к бедрам. Он смело сжимал ее тело, словно подзадоривая ее остановить его. Она ахнула, по ее телу пробежала дрожь, но она не отстранилась. Она плотнее прильнула к нему, щекой прижалась к его сорочке, ее окутал его мужской аромат. Пусть это не любовь, но их отношения основаны на взаимном влечении, на стремлении забыться, избавиться от боли хотя бы на час.
Рот Ника накрыл ее губы, пока он расшнуровывал ее платье. Прохладный воздух коснулся ее кожи, когда он распахнул ее сорочку и обнажил грудь. Раздетая, Сара почувствовала себя уязвимой. Она делает это, чтобы помочь Нику, сказала она себе, хотя знала, что это ложь. Она желала его ради себя самой, для собственного удовольствия, а не по каким-то другим причинам.
Он жадно смотрел на ее обнаженные груди. Она заставила себя сидеть смирно, ее соски стали твердыми под его молчаливым взглядом.
Его широкие плечи вырисовывались на фоне красноватого света камина, освещенные волосы стали медно-золотистыми. Она знала, каким должно быть выражение его лица, – напряженным и бережным, как всегда, когда они целовались. На этот раз все это будет ради нее.
Он нагнулся и сомкнул губы вокруг одного соска, его язык безжалостно теребил его. Сара выгнулась дугой, закрыв глаза от наслаждения. Через несколько секунд их одежда оказалась разбросанной на полу вокруг них.
Это продолжалось долго. Слишком долго. И все было иначе. Ник не брал – он отдавал с решимостью сделать так, чтобы она еще больше желала его. Она извивалась от страсти, от острого вожделения.
– Сара, – прошептал он ее имя как мольбу.
Она открылась перед ним, и они вместе начали бурные, отчаянные движения, от которых Сару обдало огненной волной, и она уже не могла думать. Она знала лишь страсть и наслаждение и то, что Ник здесь, с ней, и что в этот момент он весь принадлежит ей.
Сара ощущала сладость его тела, она потерялась в изысканной пытке его прикосновений. Он оказался всем тем, о чем она мечтала, и даже большим. И она погибла, утонула в бездне желания.
Их страсть нарастала, каждое движение было агонией и экстазом. Ник шептал ее имя снова и снова, и жар внутри нарастал. И когда Сара подумала, что больше не может вынести, ее захлестнуло освобождение, пробежало по ее жилам, и все вокруг закружилось. Ник последовал за ней мгновение спустя и рухнул сверху, хрипло дыша ей в ухо.
Они ничего не говорили, в комнате слышалось лишь их прерывистое дыхание. Затем снаружи, в холле, раздался какой-то шум. Ник поднял голову, встретил взгляд Сары. Заглушая протесты Уиггза, до них донесся звук другого голоса – мужского, громкого от гнева.
– Помоги нам Боже, – сказала Сара. – Это Энтони. Ник и Сара одновременно вскочили, хватая свою одежду, и стали натягивать ее так быстро, как только могли. Ник продел одну руку в рукав сорочки, а Сара все еще пыталась дотянуться до спины, чтобы затянуть шнуровку на платье, когда дверь распахнулась и в комнату вошел не один, а два могучих джентльмена.
Сара побледнела, но высоко держала голову.