— Я тоже.
Его глубокий голос в сочетании с ночными звуками доводил Пэтси до безумия. Как ни пыталась она сопротивляться этому чувству, но Джастин возбуждал ее, как ни один другой мужчина. У него было все, что ей нравилось в людях, и даже больше. Пэтси залюбовалась его красивым лицом и вспомнила, как когда-то ее раздражала ямочка на его подбородке. Теперь же ей постоянно приходится бороться с глупым желанием прижаться к этой ямочке губами.
Опустив руки на прохладные металлические перила, она повернулась к Джастину.
— И еще мне трудно поверить, что мои бывшие подружки бегали за тобой по пятам, выпрашивая советы.
Он поморщился и виновато взглянул на нее.
— Не волнуйся. — Пэтси хихикнула. — Они любят полечиться на халяву.
— Пэтси, у меня нет права давать медицинские советы. — Джастин с серьезным видом потер заросшую щеку и подбородок. — Сегодня вечером я зашел слишком далеко.
— Может и так, но это было забавно.
— Правда?
Пристально взглянув на Джастина, Пэтси попыталась угадать ход его мыслей, но ей мешала усталость и страх перед завтрашним днем.
— Знаешь, — вздохнула она, — а они ничуть не изменились.
— Никто из них?
— Да.
Джастин снял пиджак, набросил на ее обнаженные плечи и ослабил узел галстука.
— Даже ты? — спросил он, закатывая рукава своей белоснежной рубашки.
Пэтси вздрогнула, почувствовав тепло его пиджака.
— Хочется верить, что я изменилась.
Джастин смотрел на нее, перегнувшись через перила. В бледном свете луны были заметны морщинки в уголках его глаз.
— Мне тоже хочется верить.
— Почему? — Сердце Пэтси забилось сильнее. Что-то было не так. Но что?
— Потому что давным-давно я знал одного человека… Человека, похожего… — Глаза Джастина ярко сверкнули в темноте, и он глубоко вздохнул, — …на них.
На его скулах заходили желваки. Видимо, он думал о чем-то серьезном. Отвернувшись, Пэтси взглянула на отблеск ночных фонарей на серебристой поверхности воды. Джастин говорил о ней. Он считал ее одной из них.
— Ох, — шепнула она, внезапно пав духом.
Словно почувствовав ее тревогу, Джастин уселся на перила и привлек ее к себе.
— Пэтси, — произнес он своим раскатистым голосом, слегка искаженным от наплыва чувств.
— Да?
— Тебе не обязательно делать это.
— Делать что?
— Выступать перед этими мошенниками.
— Что ты мне предлагаешь?
— Ты можешь сказать им правду. Хоть сейчас.
Только через несколько секунд до Пэтси дошел смысл его слов.
— Сейчас? — ахнула она.
— Ну не сейчас. Но хотя бы завтра.
— Ты свихнулся? Тебе не кажется, что уже слишком поздно? — Пэтси моргнула, пытаясь понять, не шутит ли он. — А как же миссис Ренфру?
— По-моему, она скорее тебя поймет, чем кто-либо другой. Вообще-то, после встречи с ней я… я подумал, что надо все ей рассказать.
— Ой, Джастин! Нет! Нет, я не смогу разочаровать ее. — Она яростно затрясла головой. — И разочаровать детей.
Джастин с иронией выгнул бровь.
— Ты уверена, что беспокоишься о миссис Ренфру и детях? Или о своей репутации «самой многообещающей выпускницы», которую приходится поддерживать этим нелепым спектаклем?
— Нелепым? — вспыхнула Пэтси, затем оглянулась на окно комнаты девочек и понизила голос. — И ты это серьезно! Ты хочешь, чтобы я отменила выступление в последнюю минуту!
Джастин пожал плечами.
— Это всего лишь предложение.
— Не могу поверить! — Не известно, от недосыпания ли, от волнения, или от осуждающего взгляда его глаз, Пэтси неожиданно разъярилась. — После всей этой работы, которую пришлось проделать детям? После того, как мы целый вечер морочили головы всем моим одноклассникам…
Джастин закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Я вовсе не горжусь тем, что мы делали сегодня вечером, если ты на это намекаешь.
— Что? — выпалила Пэтси. — Как ты можешь так поступить со мной? Как ты можешь разрушить мое спокойствие за день до выступления перед пятью сотнями человек.
— Не знаю. Прости. Я думал, что знаю тебя лучше.
— Какого черта ты пытаешься мне объяснить? — воскликнула Пэтси, рассерженно отбрасывая волосы с лица. — Ты прекрасно меня знаешь. Лучше, чем кто-либо другой в моей жизни.
Джастин, уставший и раздраженный, рявкнул в ответ:
— Так вот, я думал, что женщина, которую я знаю, после обсуждения этой дурацкой ситуации найдет в себе силы образумиться.
У Пэтси на глазах выступили слезы.
— Так что, — всхлипнула она, — выходит, я не в своем уме?
— Не знаю. А как по-твоему? — Джастин вздохнул, заметно расстроенный ее нежеланием понять. — А тебя совесть не мучает за то, что мы весь вечер всех обманывали?
Пэтси опустила голову.
— Простите, доктор Оскар, но, если память мне не изменяет, это вы весь вечер писали рецепты на салфетках.
— И я жалею об этом.
— Ну конечно!
— Разве ты не понимаешь? — Шепот Джастина становился все громче и громче. — Ведь сегодня в этом зале ты была самой преуспевающей женщиной. Смог бы кто-нибудь из них посвятить хотя бы один день своей жизни бездомным детям, как это делаешь ты? Смог бы кто-нибудь из них уехать из родного дома и зарабатывать себе на пропитание, как это сделала ты? Смог бы кто-нибудь из них отказаться от всего, что им дорого, ради помощи другим людям?
Пэтси уставилась на него, разинув рот.
Оседлав своего любимого «конька», Джастин продолжал все более страстно:
— Да, по каким-то непонятным причинам, ты все еще пытаешься что-то доказать этим снобам.
— Нет… я… — слабым голосом промямлила Пэтси. У нее голова шла кругом. Это не может быть правдой.
— Я думал, что начал узнавать тебя по-настоящему. Но вижу, что ошибался. Может, ты не так уж сильно изменилась. — Он взглянул на нее и с улыбкой покачал головой. — Знаешь, а это к лучшему. Я наконец понял, что мы с тобой принадлежим к разным мирам. Мне надо было додуматься своей тупой башкой, что я не смогу играть не в своей лиге.
Пэтси, чье измученное сердце разрывалось на части, молча глядела на Джастина. Похоже, он видел в ней призрак своей бывшей возлюбленной. Что ж, она не Дарси, или Дора, или Дарлин, или как там звали его подружку. Она не потерпит сравнения с женщиной, которую даже не знает. Это не честно.
Куда делся прежний Джастин?
Человек, который сочувствовал ей, поддерживал ее, помог пережить самый безумный вечер в ее жизни. Может, иногда его и заносило, но он всегда оказывался рядом, когда нужно.
Ну ладно. Внутренний голос подсказывает ей, что Джастин прав. Она тоже чувствует себя мошенницей после того, как обманула за вечер стольких людей. Тем более, таких, как миссис Ренфру. Но Джастин мог бы вспомнить о совести в более подходящий момент, — подумала она, злясь на него.
Злясь на себя.
— Мне нужно выспаться, — буркнула Пэтси, сбросив пиджак, и швырнув его Джастину.
— Вижу, — огрызнулся Джастин и, развернувшись на каблуках, широким шагом направился к своему номеру, громко хлопнул дверью и растворился в темноте.
Смахнув злые слезы, Пэтси облокотилась о перила и задумалась о том, что она могла найти в этом упрямце, который умудрялся выводить ее из себя так же успешно, как ее родной отец.
Следующий день прошел для Пэтси, как в тумане. Если не считать нескольких кратких перебранок, они с Джастином почти не общались. Из-за возникшего между ними напряжения, Пэтси постоянно хотелось плакать. Но времени не было даже на это. Утром ей пришлось идти на праздничный завтрак «только для одноклассников», а затем провести в актовом зале репетицию с детьми и оркестром, оказавшуюся крайне неудачной.
Пэтси по собственному опыту знала, что генеральные репетиции перед любыми выступлениями обычно проходят из рук вон плохо. Оставалось надеяться, что ее маленькая труппа сумеет сотворить чудо.
К семи часам вечера дети были переодеты в сценические костюмы, аккуратно расчесаны и нагримированы. Они вместе с Пэтси дожидались начала за кулисами, изнывая от волнения.
Несколько «разогревающих» артистов, очень талантливых, по мнению Пэтси, уже выступили и были тепло приняты публикой. Но ничто не могло унять ее беспокойства.
Слова Джастина звучали в ее ушах весь день.
У нее не нашлось ни одной свободной минутки, чтобы поговорить с ним и выяснить, захочет ли он встречаться с ней в будущем. От мрачных предчувствий у Пэтси все сжималось внутри и на глаза наворачивались слезы. Но все же она даже радовалась, что им не удалось объясниться. Если уж ее сердцу суждено разбиться, пускай это произойдет после выступления. У нее и без того забот полон рот.