Грей Стелла Успокой меня
Пролог
– Тони, там эта приехала... из города. Сиделка.
– Гувернантка, – поправил я Диего, выходя из денника, в котором менял подстилку лошадям. – Сиделки нужны старикам. Где она?
– На веранде ждёт. – Старик потёр нос и на миг преградил путь рукой. – Только это... она не совсем такая, как ты думал. Вернее, совсем не такая.
– Что ты имеешь в виду? – я нехотя остановился.
– Ну, ты хотел пожилую леди с опытом...
– И?
– Эта молодая совсем. Каблучищи во... – Диего – мексиканец старой закалки, который всю свою жизнь провел на ферме, вытянул руки вперёд, оставляя между ними промежуток, размером с мою ладонь и покачал головой. – И собака с ней странная.
– Какая собака? – совсем потерялся я. – Гувернантка приехала с животным?
– Ну, как с животным? Дрожит что-то мелкое, уши торчат огромные, и тявкает иногда злобно так.
– Ты о собаке сейчас? Или о хозяйке?
– Не, хозяйка что надо. Говорю же, каблучищи – во! – на этот раз он, почему-то, обрисовал пышную грудь. – И глаза красивые. Только здесь чего она забыла – не понятно.
– Сейчас разберемся, кого там принесло с большими ушами, – ответил я, следуя к выходу из конюшни.
Солнце припекало нещадно, угрожая скорой засухой. Скорее бы пошел обещанный синоптиками дождь. Прихватив с гвоздя на стене шляпу с полями, нацепил на голову и вышел на улицу, вдыхая сухой горячий воздух.
И тут же закашлялся, подавившись. Слишком уж неожиданным было увиденное.
Она стояла футах в десяти, громко ругаясь и протирая влажной салфеткой собственный каблук. Вот тако-о-ого размера! Диего на соврал.
В последний раз я видел нечто подобное, когда случайно зацепил по телевизору показ конкурса “Мисс Америка”. Но, здесь, на ферме в Канзасе, где ближайший город в сорока милях, а рейсовый автобус раз в неделю, увидеть подобное – я не ожидал.
– Дерьмо! – тем временем вещала претендентка в гувернантки, старательно оттирая нечто коричневое от своих туфель. – Что за дыра?!
– Ваф!!! – визгливо вторила ей собачка, трясясь всем телом.
– Дерьмо и есть, – тихо проговорил Диего, выглядывая из-за моего плеча. – Говорю ж, обувь у нее того...
– Неподходящая, – согласился я, складывая руки на груди.
И сама девушка тоже – не подходящая!
Глава 1
Самолет заходил на посадку, а я смотрела в иллюминатор и не верила своим глазам. После ярких огней Нью-Йорка, город казался невзрачным. Я любила жизнь, любила движение и ненавидела застой. И вот меня послали сюда, в Уичито, городок на триста пятьдесят тысяч душ.
Наверняка, это кто-то из программы защиты свидетелей мстил мне за последний инцидент. Зная, насколько испортился мой, и без того не сладкий, характер после бесконечных переездов и пряток, они решили засунуть меня подальше ото всех, в самую глушь. Чтобы, уж наверняка, не вызвала больше никаких проблем.
Самолет выпустил шасси и плавно коснулся посадочной полосы, после чего поехал дальше. Люди вокруг начали переговариваться, радуясь благополучному приземлению, а я с постной миной поднялась, чтобы достать ручную кладь с полки.
– Прошу вас вернуться на место, – тут же разволновалась стюардесса, пристально следившая за порядком. – Как только самолет остановится…
– Да-да, – отмахнулась я, вынув рюкзак и вернувшись на свое кресло. – Понятно.
Девушку перекосило, но она постаралась модернизировать это в приветливую улыбку. Талант! Мне бы ее терпение…
Наконец, спустя еще пару минут, нам разрешили выходить.
Толпа последовала на выход, переговариваясь и двигаясь, словно черепахи. Прямо передо мной шла мама с маленьким ребенком. Тот сидел у нее на руках и смотрел на меня через плечо, показывая язык. Милота, но только со стороны. Сама я детей боялась до ужаса – никогда не знаешь, чего от них ожидать. С виду – милый комочек, улыбается беззубо, тянет ручки, а в следующий миг...
Сглазила. Внезапно чихнув, малыш, ни с того, ни с сего, зашелся в крике. Его мать заулюлюкала, остановилась, перекрыв проход, и начала успокаивать свое детище, поглаживая по спине.
Мне стало некомфортно, словно я сама причастна к плачу ребенка. Как-то помочь словом или, тем более, делом, тоже не могла – у меня не было совсем никакого опыта общения с маленькими человечками. Я их избегала из-за того самого страха случайно, по незнанию причинить вред.
Прошло уже секунд двадцать, девушка не сходила с места.
– Извините, может, вы пройдете вперед или просто присядете? – нервно предложила я, желая поскорее сбежать отсюда и забыть о неприятном инциденте. – Я бы хотела, наконец, выйти из самолета.
– Ох, простите, сейчас мы отойдем… Да, мой хороший? Да, мой сладкий? Ах, ты, мой милый…
Тут мне стало совсем нехорошо. Дело в том, что я сирота. Своих настоящих родителей никогда не знала, сменила за жизнь четыре семьи, так нигде и не пригодившись, и совсем разучилась воспринимать ласку. Она казалась мне приторно сладкой и вызывала приступы неловкости.
– Мэм, пожалуйста... – тихо проговорила я, наблюдая, как та продолжает тискать своего карапуза и уже явно забыла, что здесь не одна, пришлось добавить тверже: – Женщина...
– Вот именно! – вдруг негодующе отозвалась та. – А вы как будто не женщина! Неужели не понимаете, что мне нужно успокоить ребенка?!
– Что там? – к мамаше подошла другая дама, ушедшая до этого вперед.
– Генри плачет. Похоже, кто-то сильно его напугал! – пожаловалась та, что преградила мне дорогу, многозначительно косясь в мою сторону.
Ну, вот началось...
– И не стыдно?! – ни к кому конкретно не обращаясь, заявила явно подружка мамочки. – Люди стали такими бесчувственными…
– Вы идете или нет? – меня ткнули в спину. – Сколько можно стоять?!
Я же, прикрыв глаза, считала до двадцати, как учил маршал Пастерс, уверяя меня, что нервные клетки не восстанавливаются, а мои срывы слишком дорого обходятся бюджету Министерства юстиции. Стало быть, теперь я должна быть максимально тихой и незаметной. Не привлекать внимания и не вступать в споры.
Нет, я не истеричка, просто не всех хотят убить крупные наркодельцы, лишь бы в суде не услышать моих показаний. Шесть месяцев я провела, скрываясь, колеся по стране и сменив кучу имен… Кому бы это пошло на пользу?
– Пожалуйста, пройдите на свободные сиденья и успокойте ребенка, – проворковала подоспевшая стюардесса. И, о чудо, мамаша тут же послушалась, еще и пропела, благодарно улыбаясь:
– Конечно, простите.
Я закатила глаза и быстро прошла на выход, в который раз удивляясь, почему люди не слышат моего вежливого обращения, но спокойно воспринимают замечания других.
Первый контроль проходила, затаив дыхание и оглядываясь по сторонам, – привычка, выработанная за последние полгода. Дальше пошло по накатанной. Пока не пришло время забирать багаж…
Мой чемодан так и не появился, зато по кругу крутилось одинокое розовое недоразумение, на которое никто так и не позарился. Я все ждала свой багаж, выискивая взглядом того, к кому можно обратиться с вопросом, когда появилась некая женщина в строгом костюме. Приблизившись к ленте, она громко зачитала этикетку, прикрепленную к одинокому чемоданчику, и тут я поняла, что жизнь окончательно повернулась ко мне задом.
– Элеонора Ридли!
Да, что же это такое! Ну, не может так не везти. Просто не может.
– Это какая-то ошибка, – как можно спокойнее сообщила я, приближаясь. – Мой чемодан был минимум в два раза больше этой пародии.
– Вы Элеонора Ридли? – надменно уточнила дама.
– Да, но…
– Тогда заберите свой багаж, пока его не унесли на склад до востребования.
– Вы не поняли!
Я сжала кулаки и снова начала считать, сбившись примерно на пятнадцати, когда к женщине подошел мужчина в типичной униформе и передал ей переноску с трясущимся мелким нечто с огромными ушами и розовым бантом.
– Хозяйка не приходит за питомцем. Некая Элеонора Ридли.
Тут они оба посмотрели на меня.
– Это она, – обличительно указала пальцем женщина.
– Тогда почему вы не забираете своего… – Мужчина перевел взгляд на собаку и прочел имя, прикрепленное на ручке переноски. – Пусю?