Рейф прервал ее поцелуем. Его рот нежно ласкал губы Керри, он наслаждался возможностью снова вкусить девушку. Ее нежные губы доверчиво раскрылись под напором его губ, и Доусон снова скользнул языком во влажную глубину ее рта. Их языки переплелись в диком танце. Она прервала поцелуй, вздохнула и опустила руки к полотенцу на его бедрах.
Мгновение спустя мокрое махровое полотенце упало на ковер, оставив Рейфа полностью обнаженным. Потом он почувствовал, как она нежно провела кончиками пальцев вниз по его спине, вызывая жаркую дрожь во всем теле. Одной ладонью Керри сжала его ягодицу, затем провела по его бедру вверх. То же она повторила с другой ягодицей. Доусон почти потерял рассудок.
Рейф не хотел набрасываться на нее как голодный зверь. Но он это сделал. Его измучило сильное желание насладиться каждым мгновением с ней, навсегда запомнить каждое прикосновение.
Проложив дорожку поцелуев от ее рта до шеи, Рейф прошептал ей на ухо:
- И думать не смей, малышка, что я тебя не хочу, - и осторожно прикусив зубами мочку ее ушка, он с неторопливой нежностью стянул рубашку с ее плеча. - Я могу честно сказать, что никогда не хотел так ни одну женщину, как хочу тебя. Ты что-то делаешь со мной…
Керри затаила дыхание. Пока его губы медленно двигались по шелку ее кожи к плечу, она ворошила пальцами его волосы, ближе прижимая к себе его голову.
Внезапно он понял, что его пальцы уже сжимают первую пуговицу на рубашке. Он посмотрел на девушку.
- Ты уверена?
Улыбка Керри была одновременно дерзкой и чувственной, когда она оттолкнула от себя его руки. Она медленно расстегнула рубашку, дюйм за дюймом обнажая кожу, ложбинку между пышными грудями, твердые, розовые соски, плоский животик с заманчивой ямкой пупка, плавные изгибы бедер… и лоно, покрытое светлыми, влажными завитками.
Рейф шумно втянул воздух. Он хотел быть сильным и устоять. Почему он снова так желает овладеть ею, если собирается уйти? Потому что у него не было сил к сопротивлению. Жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя удовольствий. Этот момент никогда не наступит снова, и он намерен, если она позволит, насладиться каждой частичкой ее тела. Доусон, ласково поглаживая ее плечи, стянул с нее рубашку, которая упала на пол рядом с его полотенцем. Керри стояла перед ним во всем великолепии своей наготы, солнечный свет освещал ее безупречную кожу, придавая той золотистое свечение.
Кровать была всего в нескольких шагах. Подхватив девушку на руки, Рейф направился в сторону постели. Он рывком стянул покрывало и бросил его на пол. Положив девушку на простыню, он накрыл ее тело своим и впился в желанные губы. Бесспорно, их связывало сильное чувство. Дьявольски сильное. Он ощущал себя наркоманом, а Керри была его наркотиком. Он не мог отказаться от нее, не мог оставить ее в покое. Девушка с безмолвной мольбой обвила руками его шею и страстно ответила на поцелуй. Она выгнулась под ним, прижавшись грудью к его торсу. Разорвав поцелуй, Керри прошептала:
- Войди в меня. Сделай нас единым целым.
От ее слов его живот скрутило вожделением. Какое-то новое и неистовое чувство наполнило его грудь. Он сглотнул. Все внутри него сжалось, нервы были на пределе. Его пронзили жажда и желание исполнить ее просьбу. Керри невозможно было отказать. Он даже и не будет пытаться.
- Весь день напролет, - прошептал он, запустив руки в ее пышные золотистые локоны, – и всю ночь.
Она нежно прижалась своим ртом к его нижней губе. Затем скользнула своим языком вглубь его рта, разрушая его контроль. Сопротивляться ей было равносильно тому, чтобы не дать солнцу взойти. Этого не должно случиться. Но он сдался под ее напором.
Внезапно ставшими дрожащими руками Рейф попытался раздвинуть ее бедра. Она охотно открылась ему, покрывая горячими поцелуями его шею и плечо. Новая волна возбуждения пробежала по телу Доусона, когда он потянулся к своим брюкам… за последним презервативом, лежащем в бумажнике.
Ему пришлось сесть, чтобы найти этот долбаный контрацептив, и Керри прижалась к его спине своим нежным ароматным телом. Она провела языком между его лопатками, и Рейф вздрогнул. Он чуть не кончил, когда она крепко сжала его член и принялась не спеша поглаживать тот рукой. Если женщина сможет свести его с ума, то она достойна награды «Наиболее ценный игрок». Наконец, он смог своими непривычно дрожащими пальцами разорвать фольгу. Керри раскатала презерватив по члену Доусона. Как только Рейф был в полной боевой готовности, он с рычанием набросился на девушку и опрокинул на спину. Его рот обрушился на ее губы.
Их губы слились, он сминал ее, наслаждаясь вкусом, стараясь поставить на ней свое клеймо. А его руки…они ласкали все ее тело. Гладили полные груди, перекатывали нежные соски между пальцами, спускались по изгибу ее талии к плавным округлостям бедер. Она со стоном открылась ему навстречу, извиваясь. Никогда в его объятиях не было столь отзывчивой женщины.
Керри раздвинула бедра и согнула ноги в коленях.
- Я хочу почувствовать каждый дюйм твоей плоти.
От ее слов по его спине пробежала дрожь. Рейф погрузился во влажный жар девушки до упора. Блять! Она возбуждала его, заставляя бурлить кровь. Иисусе, как ему продержаться хотя бы тридцать секунд? Тяжело дыша, он ждал, когда к нему вернется контроль, который поможет ему противостоять влиянию сладкого аромата и нежной плоти Керри над его чувствами. И если он сможет проделать этот трюк, то Дэвид Копперфильд по сравнению с ним будет выглядеть дилетантом. Не спеши, не спеши, твердил он себе. Его разум все же заставил его тело повиноваться.
Рейф почти вышел из нее, а затем снова медленно погрузился. Он стиснул зубы от ошеломляющего удовольствия, двигаясь в жаркой глубине ее тела. Доусон погружался в нее в размеренном темпе, медленном танце, который заставлял его задыхаться; в груди болело от сознания того, что он, возможно, в последний раз прикасается к Керри.
Она прижалась к нему, ее руки лихорадочно ласкали его спину, сжимали его ягодицы с каждым толчком. А ее рот…Славный Боже, эта женщина покрывала поцелуями его губы, шею, кусала его плечо. Он смаковал ее желание, ее отчаяние и пот. Золотистый солнечный свет озарил ее лицо и Доусон увидел в ее покрасневших глазах обожание. Это должно было подать ему тревожный сигнал, но, когда он снова толкнулся в ее тело, его плечи напряглись, член окунулся в неистовый жар, и у него возникло ощущение, что он может вечно заниматься с ней любовью, не желая останавливаться. Мышцы ее киски стиснули его плоть, ее поцелуи умоляли его не прекращать. Разум молчал.
- Рейф. О, да!
Он увидел, как по ее коже разливается румянец. Он любил, когда ее кожа розовела. Ее соски набухали. Внезапно затуманенный взгляд ее зеленых глаз встретился с его. Ее мечтательный, нежный взор был подобен удару под дых. В ее широко раскрытых глазах он увидел что-то еще…далекое от вожделения.
Его возбуждение моментально возросло и стало почти ошеломляющим.
- Керри? - спросил он, снова глубоко вонзаясь в гостеприимную глубину ее тела.
Она хрипло застонала и так сильно закусила губу, что Рейф подумал, будто она может ее прокусить. Девушка закрыла глаза, отгораживаясь от него. Нет!
- Посмотри на меня! - потребовал он по какой-то причине, не понятной ему самому. - Посмотри!
Ее ресницы распахнулись, и он увидел ее глаза, в которых стояли слезы и светилась искренняя преданность. Его как будто нокаутировали в живот. Рейф почувствовал, что этот взгляд слил их воедино. Он не хотел отдаляться от нее, и был не в состоянии перестать двигаться в ее киске. Он был не в силах оставить свое сердце в стороне от сексуальной составляющей их отношений. Ее руки так же сильно сжались вокруг него, как ее лоно сжало его член. Рейф думал, что умрет от удовольствия, он чувствовал, что связь между ними усиливается.
- Рейф!
Он увеличил темп толчков, откликаясь на ее вскрик.
- Я здесь.
Взгляд ее потемневших от желания глаз смягчился. Она прижалась губами к его губам и резко отстранилась, чтобы громко простонать:
- Я люблю тебя!
Ее крик эхом отозвался в его ушах, он чувствовал как трепещет ее лоно в спазмах экстаза. Рейф знал, что это его последние с ней ощущения: сильное горячее удовольствие и некое чувство, которое он не понимал, усиливающее оргазм и затуманивающее сознание. Спираль удовольствия закручивалась все туже и туже, заслоняя от него весь остальной мир, погружая в пучину похоти и обитель наслаждения. Доусон гортанно зарычал, изливаясь в Керри.