Однако неугомонному Ричарду вскоре стало скучно, и он захотел прибрать к рукам остров – осуществить давнюю мечту своего отца. Под видом защиты прав вдовы покойного короля Гилельма II Сицилийского, своей родной сестры Жанны Английской, он штурмом взял Мессину и отдал ее воинам на разграбление.
Дерзость Плантагенета не могла найти одобрения в глазах Капетинга, вовсе не заинтересованного в усилении английской державы, и Филипп Август стал тайно противодействовать своему союзнику. Когда же французский монарх узнал, что Ричард получил от новоизбранного правителя Сицилии выкуп, Филипп потребовал свою долю. Однако Ричард согласился выплатить Филиппу лишь треть полученной суммы, и дружбе двух монархов пришел конец. В Святую землю они отправились порознь.
Французы поплыли в Сирию, к Тиру, а Ричард, чтобы вознаградить себя за потерю Сицилии, осадил и захватил Кипр. Этим он, сам того не ведая, обеспечил успех всему крестовому походу. Кипр сделался главным оплотом крестоносцев в Восточном Средиземноморье; вскоре там возникло королевство Лузиньянов.
Для Филиппа Августа же поход оказался на редкость неудачным. Осада Акры, под стенами которой бывшие друзья опять встретились, затянулась, а когда наконец город был взят, французский король заболел. Тело государя покрылось сыпью, у него слезала кожа и выпадали волосы. Филипп понял, что в этом жарком нездоровом крае ему задерживаться не стоит. К тому же о победе над умным и коварным Салах ад-Дином нечего было и думать, так что французский монарх решил возвращаться домой.
Тем временем вражда Филиппа и Ричарда переросла уже в самую настоящую ненависть, и Капетинг спешил укрепить свою мощь, захватив владения Плантагенетов на континенте. Уже до этого он заключил союз против Ричарда с его братом Иоанном Безземельным, правившим Англией в отсутствие короля, а теперь добился от римского императора Генриха VI обещания взять Ричарда в плен, если тот будет возвращаться из Палестины через подвластные императору земли.
Оставив Ричарда в Акре, Филипп отправился в обратный путь – и был счастлив вновь вдохнуть живительный воздух Иль-де-Франса, напоенный ароматами зеленых полей и лесов.
После смерти прелестной королевы Изабеллы миновало уже три года, и Филипп Август опять задумал жениться. Со свадьбой он не спешил, ведь у него уже был наследник, шестилетний Людовик, однако трудно надолго оставаться вдовцом в двадцать восемь лет, особенно если ты любишь женщин. Поэтому, когда советники стали осторожно заговаривать с ним о том, что трон без королевы – это всего лишь холодное кресло, Филипп благосклонно прислушался к их речам. Выбор его пал на Ингеборгу, датскую принцессу, сестру короля Дании Кнута.
О ней французскому монарху поведал аббат Гийом из монастыря Святой Женевьевы, часто бывавший при датском дворе и восторгавшийся красотой Ингеборги. Приехав во Францию, аббат, человек опытный и осмотрительный, поговорил прежде с советником короля братом Бернаром де Венсенном и без труда убедил его в том, что эта прелестная молодая женщина, к тому же с неплохим приданым, просто создана для Филиппа Августа.
Вскоре Гийом снова отправился на север, однако на этот раз во главе достойного посольства. Вместе с ним в Данию поспешили епископ Нойонский Этьен де Турне, господин де Монморанси и граф де Невер. Им было поручено договориться о приданом и привезти принцессу во Францию, где ее с нетерпением ожидал жених.
С не меньшим нетерпением ждали принцессу подданные французского монарха. Все пребывали в радостном волнении. Совсем скоро их король обретет жену, а народ – новую королеву. И знать, и простолюдины сгорали от любопытства: какая она, эта загадочная принцесса из далекой северной страны?
– Говорят, красавица! – толковали люди. – Уж так хороша, что и описать невозможно.
– Она дочь прежнего короля Дании и сестра нынешнего государя, Кнута. Стало быть, воспитание получила, приличествующее высокородной девице…
– Но датчанка… Никогда еще на французском престоле не было датчанок, – качали головами старики. – Да и зачем королю жениться? Наследник-то у него уже есть…
Так говорили простолюдины, но и во дворце брак короля с Ингеборгой устраивал далеко не всех. Прежде всего свадьбе противилась мать короля Аделаида де Шампань, вдова короля Людовика VII. Женщина властная и своенравная, она после смерти супруга даже пыталась сама править Францией, и Филиппу не без труда удалось отстранить родительницу и настоять, чтобы она больше не вмешивалась в дела государства.
Хотя аббат Гийом клялся и божился, что Ингеборга – это воплощение нежности и милосердия, королева-мать весьма сомневалась в добродетелях девушки. Однако Филипп не внял ее увещеваниям. Ему обещали привезти рыжеволосую зеленоглазую красавицу, и он нетерпеливо ждал свою невесту.
И вот солнечным августовским днем 1193 года в Амьен на взмыленной лошади прискакал гонец. Рухнув к ногам короля, но прохрипел:
– Принцесса Датская приближается к Амьену!
Король, надев свою кольчугу с серебряными колечками, сел на скакуна и выехал ей навстречу в окружении знаменосцев.
Чужеземная карета, доверху набитая мехами, остановилась у городских ворот, и из нее вышла Ингеборга.
Филипп, пораженный красотой девушки, спешился и поклонился невесте. Никогда еще он не видел столь привлекательной женщины! Аббат Гийом нисколько не преувеличивал: стройная, грациозная, она была в расцвете юной женственности. Восхитительное лицо обрамляли две золотисто-медных косы, толщиной с руку ребенка, спускавшиеся на пышную грудь. На фоне белоснежной кожи изумрудные глаза принцессы казались огромными и бездонными. Не оттого ли, однако, взгляд красавицы был странно пустым? Королю даже стало не по себе, и он на мгновение прикрыл веки, будто его ослепило полуденное солнце. Смутная тревога закралась ему в душу… Красота Ингеборги была красотой статуи без единого изъяна, красотой морской богини!
Очнувшись от оцепенения, Филипп протянул руки, чтобы заключить невесту в объятия. Король стал говорить ей любезные слова, но она лишь непонимающе улыбалась в ответ, а потом все же что-то прошептала на языке, звучавшем для французского уха довольно грубо. Филипп удивленно посмотрел на Гийома.
– Разве принцесса совсем не говорит по-французски? – спросил он.
– Она знает только несколько фраз по-латыни, – ответил аббат.
– Но у нее живой ум, – быстро вставил епископ Нойонский, – и она скоро научится…
Очарованный красотой юной датчанки, король пожелал венчаться немедленно, не дожидаясь завтрашнего вечера. Смущение Ингеборги делало ее еще более желанной, а потупленный взор говорил, что она согласна. На ее бледных щеках расцвел стыдливый румянец. О, она, конечно же, подчинится своему повелителю. К тому же ни от кого не укрылось, что он ей понравился…
Принцесса так долго мечтала о своем прекрасном рыцаре, что, едва завидев его, уже отдала ему свое сердце. Высокий, статный, с волевым лицом и ясным взглядом, король и в самом деле казался воплощением ее героя. Разве может она возражать ему?
– Коронация королевы состоится завтра, сегодня уже не успеть, – заявил Филипп, обращаясь к епископу. Тот лишь кивнул в ответ.
Посадив Ингеборгу на коня, Филипп тоже вскочил в седло, и кортеж двинулся к собору. По дороге король, ехавший между Ингеборгой и Этьеном де Турне, решил расспросить посланника об условиях брака. Хотя датская принцесса ему очень понравилась, Филипп хотел как можно скорее узнать, удалось ли послам договориться с Кнутом о том, чтобы начать борьбу за английскую корону.
Венец уже давно плохо держался на голове английского монарха, в этом Филипп не сомневался. Ричард Львиное Сердце предпочитал воевать в Святой земле, мечом добывая себе славу, а не заботиться о благе своих подданных. Хуже того, каждый его приезд в страну оборачивался для англичан непосильными поборами и новыми налогами, так что подданные всякий раз ждали его с содроганием.
Вспоминая, как ответил ему хитрый Кнут, епископ склонил голову в раздумье.
– А хватит ли у вашего короля воинов, чтобы отправиться в Англию и отстаивать свои права? – лукаво улыбаясь, сказал тогда датский король.
– Хватит, если он сможет рассчитывать на поддержку датского флота, – ответил посланник.
Однако Кнут намерен был держать свое войско поблизости, чтобы оно всегда могло дать отпор Генриху VI, поэтому французы получили отказ: датчанин не обещал помощи их королю.
– По возвращении из Англии Филипп Август поможет вам обезопасить себя от императора! – не отступали послы.