– Конечно. Не подходите ко мне, Рудольф, вы же еще не докурили!
– Докурил. – Эрцгерцог бросил сигару в камин и шагнул к Луизе. – Неужели у вашей сестры есть и эта чудесная родинка на шее?
– Оставьте, оставьте… вы же спутаете мне нитки… К тому же Филипп…
– Он во дворце и пробудет там до вечера. Я справлялся… И что, у Стефании такие же плечи?.. И волосы?..
Очень скоро эрцгерцог отправился в Брюссель знакомиться с принцессой. Когда он попросил ее руки, король Леопольд довольно сказал:
– Я согласен, и жена моя тоже. Девочка, конечно, будет счастлива с вами, тем более что жить ей предстоит в одном городе с любимой сестрой.
Рудольф подумал, что это будет забавно – сравнить двух сестер, и предложил:
– Ваше Величество, может, не станем откладывать свадьбу? Надеюсь, вы простите мне мое нетерпение? Ваша дочь совершенно очаровала меня.
Бельгийский монарх, польщенный тем, что его дочь станет со временем императрицей, кивнул.
– Свадьба будет в мае. Раньше нам просто не успеть.
Мать жениха, Елизавета Баварская, которую австрийцы любовно называли просто Зизи, охотилась в это время на лис где-то в Англии. О помолвке сына она узнала из телеграммы. Прочтя ее, Зизи нахмурилась и проговорила еле слышно:
– Девушка слишком молода. Дай бог, чтобы этот брак оказался удачным.
10 мая 1881 года в Вене состоялось венчание. Гостей было так много, что они с трудом разместились в главном соборе имперской столицы: Габсбурги всегда любили размах. Маленькая Стефания поразила всех своим чудесным платьем с длинным-предлинным шлейфом, затканным серебром, обилием брюссельских кружев и изумительными драгоценностями, среди которых было и знаменитое ожерелье из опалов и бриллиантов – оно украшало шею шестнадцатилетней принцессы Елизаветы в тот день, когда она выходила замуж за Франца-Иосифа.
На торжественном обеде сестры сидели рядом, и Луиза попыталась подбодрить Стефанию, которая растерялась от окружавшей ее пышности. Слишком уж отличалась яркая веселая Вена от скромного и сдержанного Брюсселя.
– Не волнуйся, девочка, – прошептала Луиза на ухо своей младшей сестре, – тебе понравится здесь, я уверена.
– Но я боюсь того, что… что вот-вот наступит, – ответила Стефания.
– Да, наверное, тебе будет неприятно и больно, но это продлится недолго, верь мне!
Молодые уехали в Лаксенбург, где должна была пройти их брачная ночь. Луиза не слишком волновалась за Стефи – ведь Рудольф не такой зверь, как Филипп. Но, как оказалось, беспокоиться было о чем.
Лаксенбург показался усталой шестнадцатилетней принцессе очень неприветливым – угрюмые комнаты, холодная спальня, голые стены… Замок только что закончили ремонтировать и не потрудились украсить к приезду молодой четы хотя бы цветами, которых, впрочем, не было и в саду. Стефания с грустью вспоминала милый ее сердцу Лэкен, где на каждом столе непременно стояли роскошные букеты, а ванная комната была теплой и уютной.
– Как же можно жить здесь? – шептала принцесса, оглядывая ватерклозет с белеными стенами и тщетно отыскивая глазами вешалку с полотенцами. М-да, о бельгийском комфорте следовало забыть…
Едва войдя в замок, Рудольф принялся ругаться, как грубый солдафон. Он разбранил слуг, потребовал подавать ужин и мрачно прошествовал в столовую, не предложив жене руку. Трапеза прошла в молчании. Супруги устали и думали каждый о своем. Стефи была очень разочарована, но виду не подавала, сидела, по обыкновению прямо, ела чинно и неторопливо. «И этот человек пригласил однажды певцов, чтобы они исполнили серенаду под моими окнами?!» – думала она, смотря на мужа, который громко зевал, то и дело ковырял в зубах зубочисткой и вообще вел себя очень невоспитанно. Он был тут у себя дома и не стеснялся молодой жены.
Когда супруги встали из-за стола, Рудольф сказал с улыбкой:
– Я только выкурю в бильярдной сигару и сразу приду к вам, дорогая!
…Ночь разочаровала Рудольфа. Он, как и Филипп, привык к женщинам опытным и смелым, а Стефания была робка и неумела. Она сильно смущалась, все время норовила прикрыться одеялом и шептала:
– Ну что вы, что вы! Разве так можно?
В конце концов Рудольф перестал обращать внимание на это бормотание и атаковал – грубо и быстро. Как ни странно, Стефи его бесцеремонность пришлась по душе, и к утру эрцгерцогиня поняла две вещи: что она влюблена в своего мужа и что он совершенно не любит ее.
И так будет всегда. Стефания пыталась что-то объяснить супругу, плакала, умоляла ее выслушать, но Рудольф только смеялся и говорил:
– Глупенькая! Не хочу я понимать тебя! Да и что там понимать? Тебе нравится, как я обращаюсь с тобой по ночам? Вот и хорошо. А психология твоя меня не интересует. Я в ней женщинам вообще отказываю.
Рудольф был от природы человеком грубым, неуравновешенным и жестоким. Он всегда любил убивать и именно поэтому так часто охотился. И ему претило все то, что было святым для его жены, то есть любовь к отечеству, долг перед подданными, строгие моральные принципы и приличия. Францу-Иосифу не нравилось поведение наследника престола, и он даже жалел о том, что так легко согласился на его брак со Стефанией. Слишком юная и боязливая принцесса не смогла благотворно подействовать на своего мужа и стала для него очередным развлечением, очередной любовницей. А некоторые пороки Рудольфа вызывали у императора отвращение и даже страх. Много раз он увещевал сына, грозил лишить его прав наследного принца и даже хватался за сердце, но эрцгерцог был неисправим.
Спустя два года Стефания родила девочку, и после этого ее здоровье пошатнулось. Врачи заявили, что у эрцгерцогини не будет больше детей. Однако Рудольфа это не обеспокоило. Он редко бывал дома и предпочитал не появляться даже на официальных приемах. Обыкновенно его место на троне подле Стефании пустовало, потому что эрцгерцог или бывал слишком пьян, чтобы добраться до дворца, или пропадал в каком-нибудь притоне, или крепко спал у очередной любовницы. А Стефания мужественно несла груз государственных обязанностей, деля его со свекром. Она, подобно Францу-Иосифу, полагала, что не имеет права пренебрегать делами, и со временем император привязался к своей невестке. Стефания даже попробовала помирить Франца-Иосифа с сыном, но у нее ничего не получилось.
Муж совершенно не считался с ее мнением, и супруги часто ссорились. А однажды, выслушав очередную жалобу жены, Рудольф – совершенно пьяный, с нездоровым блеском в глазах – сказал:
– Все равно я ровным счетом ничего не понимаю из того, что ты тут толкуешь. Наверное, ерунда какая-нибудь. Ты лучше меня послушай. Давай застрелимся, а? Оба! И прямо сейчас!
С испугом отшатнувшись от мужа, Стефания убежала к себе и заперлась. Утром никто не поминал об этих страшных словах.
Впрочем, иногда супруги находили общество друг друга приятным. Так было, например, в 1886 году, когда они вместе с Луизой и Филиппом открывали новый охотничий домик неподалеку от Вены в местечке Майерлинг. Все веселились в тот день. Филипп был сама любезность, Рудольф много смеялся и галантно ухаживал за собственной женой. Но такое случалось редко, очень редко…
Луиза была по-прежнему привязана к Рудольфу и все больше боялась за него.
– Правда ли, друг мой, что ты стал близок с баронессой Вецера? – спросила она как-то эрцгерцога.
– Ревнуешь? – поинтересовался тот, оторвавшись от созерцания колечек табачного дыма.
– Конечно, нет! Чем она лучше прочих твоих любовниц, до которых мне нет ровно никакого дела? Но об этой Марии Вецера ходят совершенно гнусные слухи. Если даже половина из них правда, то ты замараешь свое имя…
– Да что ты? – хохотнул Рудольф. – Как можно замарать то, что и так уже запачкано? А Мария – изумительная женщина. Она способна выделывать такое, что просто голова кругом идет. Вообрази только…
– О господи, избавь меня от подробностей, Рудольф! Уверяю тебя, я и без того знаю достаточно. Неужто ты забыл, как много в наших салонах сплетниц? И вот еще что… – Луиза помедлила, а потом твердо сказала: – Мне жаль мою сестру. Стефания страдает, потому что Мария ведет себя вызывающе. Отчего ты позволяешь унижать женщину, которая носит твое имя?
– Я не хочу обижать Стефи, поверь! Но, видишь ли, ты тогда лукавила…
– Когда?
– Несколько лет назад ты сказала мне, что сестра твоя похожа на тебя, но это неправда. Она… пресная, что ли. С тобой или с Марией ее не сравнить.