— Ах, милый Питер, — пропела она. — Ваша речь была восхитительна.

И когда Питер Д. Гамильтон улыбнулся Марианне в ответ на похвалу, уголки губ его жены опустились еще ниже.

— Но мы не будем искать причину только в омолаживающем эффекте серы, — продолжал Питер Гамильтон, по-прежнему мило улыбаясь, — поскольку семья моей будущей невестки тоже сыграла немалую роль. В связи с этим позвольте мне поприветствовать очаровательную мать невесты, Марианну Брэдли, ставшую частью нашей семьи… — Он жестом попросил ее подняться со своего места.

Марианна грациозно выпрямилась и кокетливо помахала рукой собравшимся, наслаждаясь шепотком, пронесшимся по салону. Марианна, улыбаясь всем, с подчеркнутым дружелюбием посмотрела на мать Алана. Та поняла, что должна хотя бы вымученно улыбнуться в ответ. «Красивая капитуляция», — безжалостно отметила Марианна, донельзя довольная собой.

Питер Д. Гамильтон заговорщически подмигнул ей. Она подмигнула ему в ответ. Будучи матерью невесты, она могла позволить себе многое, что должно было упрочить ее положение. Если бы Розалинда только знала, насколько безразличен ей Питер Гамильтон! Дело было только в Оливии. Ее любимой дочери, жизнь которой должна быть лучше, чем у нее. Намного лучше! Ее должны баловать, носить на руках. Она должна купаться в богатстве, вместо того чтобы горбатиться ради хоть какого-то достатка!

«Я смогла помочь дочери! — довольно говорила себе Марианна, не переставая улыбаться отцу Алана. — Моя дочь выйдет замуж и станет членом одной из богатейших семей Новой Зеландии. Какой восхитительный миг!» Однако Оливия, судя по всему, свою помолвку проспала. Она спала с открытыми глазами и мечтательным видом, словно желая оказаться снова у озера Роторуа.

«Не опозорь меня, дитя!» — думала Марианна, присаживаясь на свое место. Теперь Питер поднял бокал и пригласил собравшихся выпить за мать невесты.

Краем глаза Марианна, к своему огромному облегчению, увидела, что Алан нежно подтолкнул Оливию. Девушка тут же очаровательно улыбнулась и подняла свой бокал. «Наверное, она просто устала от длительного путешествия», — предположила Марианна, поскольку долгая качка в экипаже до сих пор отдавалась во всем теле.

— Тост за самую прекрасную мать невесты в Новой Зеландии! — громко произнес кто-то заплетающимся языком.

Марианна догадывалась, кто этот пьяный человек, и, быстро бросив взгляд в сторону, утвердилась в своем подозрении. Это действительно сказал Фрэнк Харпер, который, судя по всему, слишком увлекся красным вином.

Чтобы загладить эту неловкость, Марианна просто посмотрела мимо него на его жену Элеонору и с подчеркнутой учтивостью произнесла:

— За ваше здоровье, миссис Харпер!

Дама подняла бокал и ответила не менее вежливо:

— Простите поведение моего мужа, видите ли, он плохо переносит крепкое красное вино.

После этого мистер Харпер старался вести себя по-джентльменски. Он молча поднял бокал, хотя его красное лицо и взмокшие от пота волосы выдавали, что он слишком сильно налегал на алкоголь.

Марианна была очень довольна собой, поскольку ей удалось ловко поставить на место этого неотесанного мужлана. И, успокоившись, она стала слушать отца Алана.

— Значит, мы все увидимся на свадьбе в следующем году, — торжественно закончил Питер Д. Гамильтон, еще раз поднял бокал и, улыбаясь, рухнул на стул.

В этот миг со своего места резко вскочил Алан Гамильтон. Постучал ножом по бокалу, и все взгляды тут же устремились на него.

— Отец, благодарю тебя за теплые слова, которые я хотел бы немного дополнить, — твердо произнес он. — Дело в том, что мы не хотим заставлять вас ждать слишком долго и отпразднуем свадьбу на это Рождество! Понимаете ли, мне хотелось бы избежать длительных поездок экипажем в Роторуа. Я мечтаю о том, чтобы моя невеста как можно скорее стала моей женой и жила в Окленде. — И он снова сел.

Мгновение стояла мертвая тишина, которую нарушила лишь леди Розалинда Гамильтон, вскрикнувшая: «Нет! О нет!» Но ее протест тут же утонул в восхищенных аплодисментах гостей.

Марианна, улыбаясь присутствующим, тоже присоединилась к аплодисментам. Однако на самом деле она была так же поражена, как и мать жениха.


Вернувшись в свою комнату, Марианна шумно вздохнула. Так поспешно? Уже на Рождество? С одной стороны, это было больше, чем она рассчитывала. С другой стороны, разве такой короткий срок помолвки не даст пищи для слухов? Не то чтобы в высшем обществе уже поговаривали о том, что Алану приходится жениться на бедной провинциалке Оливии, потому что он ее обрюхатил. «Неважно, что говорят люди. Они счастливы вместе, — убеждала себя Марианна, чтобы тут же спросить себя: — Но счастлива ли Оливия на самом деле?» Предвкушение близкой свадьбы внезапно приобрело неприятный привкус. Где блеск в глазах ее дочери, по которому можно узнать влюбленного человека? Тот блеск, из-за которого Марианна люто завидовала другим женщинам? И если бы она, Марианна, тогда могла выйти замуж за такого человека, как Алан Гамильтон, — красивого, хорошо воспитанного, богатого и обаятельного, — разве ее улыбка не осталась бы на лице навеки?

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Оливия. Марианна настойчиво просила дочь зайти к ней перед тем, как она отправится спать. Ей нужно было убедиться в том, что просьба Алана перенести дату свадьбы действительно основана на его нелюбви к длительным поездкам в экипаже.

— Ты какая-то бледная, милая моя. С тобой все в порядке? — настороженно поинтересовалась Марианна, когда Оливия со стоном рухнула в кресло. Ее платье из зеленого атласного шелка так сильно вздулось, что почти не стало видно тонкой обивочной ткани на благородной мебели. — Ты заболела или слишком устала после путешествия? — В голосе Марианны звучала тревога.

— Нет, ничего. Немного непривычный воздух, вот и все. Ты заметила, мама? Окленд пахнет, как зеленая лужайка, в отличие от Роторуа. Вероятно, этот непривычно свежий воздух давит на меня.

Марианна недоверчиво поглядела на дочь. Ее не обмануть. Она ведь чувствует, что ее дитя тревожится, но что делать, если она не хочет ей довериться?

— Ты любишь Алана? — выдержав паузу, спросила Марианна.

— Больше всего на свете! — не колеблясь, ответила Оливия.

Они снова немного помолчали. Марианна зябко поежилась. Ну почему все не так, как она надеялась, как ей мечталось?

— Дитя, мне тяжело спрашивать тебя об этом, но ты ведь не в интересном положении, правда?

— Мама! — возмутилась Оливия и тут же обиженно поджала губы. — Как ты можешь? А теперь извини меня, я устала. — И, словно в подтверждение своих слов, девушка зевнула.

— Хорошо, любимая моя, иди. Спокойной ночи! — Марианне стало немного стыдно за свое подозрение. И тем не менее… Почему ее дочь в день своей помолвки так же мрачна, как булькающая яма в их саду?

И тут Марианне показалось, что она услышала негромкий стук. Он доносился из коридора. Оливия вскочила. Не устало, а проворно, как ласка, с удивлением заметила Марианна.

Пристально посмотрела на дочь. Может быть, кто-то стучит в дверь ее комнаты?

— Спокойной ночи, мам! — вежливо прощебетала Оливия, легко чмокнула ее в щеку и выскользнула за дверь.

Удивленная Марианна осталась в комнате. Устало села в кресло. А потом услышала доносящиеся из коридора голоса. Ей не понадобилось слишком сильно задумываться, кто это там беседует. Ее дочь и Алан Гамильтон!

Хлопнула дверь, снова все стихло.

Марианна несколько раз прошлась по комнате, затем энергично распахнула балконную дверь. Ей срочно нужен был свежий воздух.

Женщина вышла на балкон, глубоко вдохнула. На душе было тяжело. Не должна ли она вмешаться, чтобы предотвратить то, что, судя по всему, сейчас происходит в соседней комнате? С другой стороны, что такого в том, что юная пара предается страсти до свадьбы?

В конце концов, через три недели они уже будут женаты. А если какие-то сплетницы пустят слухи, то ничего плохого с ее дочерью уже не случится — к тому времени Оливия будет леди Гамильтон. «Главное, чтобы она подарила мне здоровых внуков», — сказала себе Марианна, окидывая взглядом темный парк. Газон в слабом свете луны словно сошел с холста художника. «Все будет хорошо, у меня будут замечательные внуки. Если бы еще Аннабель и Абигайль нашли себе подходящих мужей…»