Такъ Фанни достигла шестнадцатилѣтняго возраста, не больше зная о житейскихъ дѣлахъ, какъ и принцеса какая-нибудь, воспитанная подъ самымъ тщательнымъ надзоромъ. Изъ своей маленькой квартирки она никогда не выходила безъ матери, которая не подумала, что преждевременная, вынужденная опытность и знаніе человѣческихъ дѣлъ часто составляютъ самую надежную и даже единственную защиту и охрану бѣдныхъ и всѣми покинутыхъ дѣвушекъ. Мать надѣялась, что успѣетъ еще ввести въ надежную мирную гавань корабль счастья своей дочери, прежде чѣмъ дочь узнаетъ тяжелую, исполненную опасностей туда ведущую дорогу. Но не сбылись ея надежды!
Ръаз вечеромъ Фанни въ ожиданіи матери сидѣла за своими книгами; вдругъ сильный стукъ раздался въ дверь. Смѣшанные голоса, ничего добраго не предвѣщавшіе, требовали, чтобъ она отворила. Дрожа отворила Фанни. Мать ея была принесена — мертвою. Ея жизнь давно уже висѣла на ниточкѣ и въ этотъ вечеръ, когда она вышла съ подмостковъ за кулисы, кровь вдругъ хлынула изъ нея и положила конецъ ея жизни.
За тѣмъ послѣдовали печальные, ужасные дни. Изъ надежнаго материнскаго покрова бѣдняжка была выброшена въ страшную пустыню одиночества, гдѣ грозили ей неисчислимыя опасности, страшные призраки, которыхъ не въ состояніи понять неопытное, безпомощное дитя, а только могло догадываться и ужасаться. Одна, совсѣмъ одна въ Лондонѣ, въ этомъ бурномъ морѣ, гдѣ крикъ утопающаго неслышенъ, гдѣ жизнь человѣка не имѣетъ большаго значенія, какъ мыльный пузырь, носящійся по волнамъ и чрезъ минуту исчезающій безслѣдно.
Мать унесли и похоронили на ближайшемъ кладбищѣ. Одна осталась Фанни въ пустой квартирѣ. Изъ одежды и домашней утвари ей оставили только самое необходимое, все остальное потребовалось на покрытіе издержекъ для похоронъ. Нѣсколько золотыхъ бездѣлушекъ, оставшихся отъ прежнихъ лучшихъ дней матери, удалось ей спрятать отъ алчныхъ взоровъ людей, вторгшихся въ убѣжище печали. Все ея богатство заключалось въ нѣсколькихъ шилингахъ, да и тѣ на другой же день потребовала хозяйка за квартиру и содержаніе.
Собственно говоря, Фанни въ первый еще разъ увидала свою хозяйку, безобразную, отвратительную женщину, на лицѣ которой всѣ гнусные пороки наложили свою печать. Она подробно разспрашивала Фанни, есть ли у нея какія-либо средства къ жизни, имѣетъ ли она родныхъ или знакомыхъ, къ которымъ могла бы въ нуждѣ обратиться. Когда Фанни на всѣ вопросы отвѣчала отрицательно; это видимо обрадывало хозяйку, которая тутъ же сказала, что Фанни можетъ оставаться у нея въ домѣ, пока ей захочется, что она будетъ почитать ее вмѣсто дочери; вѣдь ей хорошо извѣстно, какъ тяжело переносить голодъ, почему она и имѣетъ искреннее состраданіе кѣ несчастнымъ, беспомощнымъ сиротамъ. Многое еще она говорила въ томъ же родѣ, что очень мало подходило къ ея лицу, но Фанни всему вѣрила, и хотя безобразіе и отвратительная наружность старухи преисполняли бѣдняжку ужасомъ, однако она искренно благодарила ее за участіе, столь безкорыстное, какъ ей казалось. Когда старуха ушла, Фанни упала на колѣни и съ горячими слезами поблагодарила Бога за то, что послана ей спасительница въ такомъ крайнемъ бѣдствіи.
У старухи были двѣ дочери, который теперь стали навѣщать Фанни и показывать ей необыкновенное дружелюбіе и привѣтливость. Обѣ были красавицы, но ихъ разговоры и способъ одѣваться возбуждали въ Фанни инстинктивный ужасъ, похожій на то чувство, которое испытываетъ человѣкъ, когда беретъ въ руки красивое ядовитое растеніе.
Комната, въ которой жила Фанни съ матерью, была и теперь ей предоставлена, но обѣдать она должна была приходить съ хозяйками, и хотя онѣ видимо при ней принуждали себя, а все же она довольно и видѣла, и слышала отъ нихъ такого, что заставляло ее всякій разъ радоваться, что она могла спасаться отъ нихъ въ своей комнаткѣ. Мучительнѣе всего для нея были прогулки, къ чему постоянно принуждала ее старая хозяйка, показывавшая необыкновенную заботливость о ея здоровьѣ. Фанни бывало выходила на улицу только рядомъ съ матерью и всегда подъ плотною вуалью, чего строго требовала ея мать. И теперь Фанни желала оставаться вѣрною этой привычкѣ, но старуха и слышать о томъ не хотѣла.
— Ты находишься въ почтенномъ обществѣ, милое дитя, возражала она: — и потому нѣтъ теперъ никакой причины скрывать твое лицо отъ добрыхъ людей.
Но Фанни находила, напротивъ, очень много причинъ, чтобъ такъ поступать. Старая хозяйка выбирала самыя многолюдныя улицы и бульвары для прогулокъ, и именно предъ самымъ захожденіемъ солнца, когда толпы праздношатающихся высыпаютъ на гулянье. Съ ними встрѣчалось очень много мужчинъ, которые разглядывали Фанни такими ужасными глазами, что вся кровь бросалась ей въ лицо. Многіе изъ этихъ мужчинъ оказывались знакомыми хозяйкѣ. Они небрежно кивали ей головою, когда она съ семьею проходила мимо, и тотчасъ начинали смѣяться и подталкивать другъ друга. Нѣкоторые же изъ нихъ подходили къ старухѣ и что-то тихо съ нею говорили, но такъ тихо, что Фанни ничего не могла понять, о чемъ у нихъ дѣло идетъ. Все это, такъ сильно тревожило Фанни, что она просила хозяйку позволять ей оставаться дома, но старуха и слышать не хотѣла, смѣялась надъ ея трусостью, разъ выбранила ее плутовкою, въ другой разъ назвала кокеткой, которая очень хорошо знаетъ, какъ ей къ лицу эта недоступность и что съ такою сдержанностью она сдѣлаетъ счастливую карьеру.
Фанни не знала, какое значеніе имѣли эти рѣчи, но скоро была выведена изъ своего опаснаго невѣдѣнія.
До-сихъ-поръ ей позволялась послѣ прогулки уходить на цѣлый вечеръ въ свою комнату. Она всегда была радехонька этому позволенію, потому что вечерами и часто до глубокой ночи очень шумно бывало въ домѣ. Фанни съ дѣтства пріучена была рано вставать и рано ложиться спать. Пока мать была жива, Фанни спала крѣпко и спокойно, съ полнымъ сознаніемъ своей безопасности. И теперь она слѣдовала прежнему образу жизни, но ея сонъ не былъ попрежнему крѣпокъ и спокоенъ; ночью случалось ей просыпаться отъ шума и возни, происходившихъ въ комнатахъ хозяйки и страшно пугавшихъ ее.
Но разъ вечеромъ, когда Фанни хотѣла-было по обыкновенію удалиться въ свою комнату, хозяйка попросила ее не уходить. Къ ней придутъ нѣкоторые господа, которые желаютъ познакомиться съ Фанни. Этого ей нечего пугаться, потому что эти господа старинные ея знакомые и даже приходятся ей почти въ родствѣ. При этомъ завѣреніи старухи обѣ дочери громко расхохотались. Фанни не съумѣла найти причины, чтобъ уклониться отъ такого приглашенія, и осталась, хоть сердце у нея больно сжималось. Ожидаемые гости не замедлили прійти. Ихъ было трое, красивыхъ молодыхъ людей, щегольски одѣтыхъ. Старуха представила ихъ Фанни подъ назваеіемъ своихъ любимыхъ племянниковъ, что опять заставило ея дочерей вмѣстѣ съ гостями поднять громкій смѣхъ. У этихъ гостей лица были очень разгорячены; оказалось, что они пришли прямо съ обѣда, гдѣ много пили вина. Двое изъ нихъ занялись съ хозяйскими дочерьми, а третій сѣлъ подлѣ Фанни и разсыпался предъ нею въ любезностяхъ, на которыя она не знала что отвѣчать, потому что все тутъ происходившее приводило ее въ такое смущеніе, что она почти не понимала, что видитъ и слышитъ.
Но неопредѣленный страхъ, не отступавшій отъ нея все послѣднее время, усиливался съ каждою минутой и въ душѣ ея раздавался голосъ: «Бѣги изъ этого дома, и хотя бы пришлось умереть, бѣги!»
Молодой человѣкъ, сидѣвшій съ нею рядомъ, всталъ и вышелъ въ другую комнату, гдѣ старая хозяйка приготовляла чай. Другія двѣ пары смѣясь и хихикая сидѣли по темнымъ уголкамъ комнаты и не обращали на Фанни вниманія. Она тихо встала и, выйдя за дверь, бросилась со всѣхъ ногъ въ свою комнату, схватила шляпу и салопъ, чтобъ бѣжать, но въ эту минуту кто-то постучалъ въ дверь. Вещи тотчасъ она выпустила изъ рукъ, чтобъ не возбудить подозрѣнія въ хозяйкѣ, которая вѣроятно пришла за нею. Сердце у Фанни билось такъ сильно, какъ-будто выскочить хотѣло, однако она собралась съ духомъ и по возможности твердымъ голосомъ сказала: «Войдите.» Но вошла не хозяйка, а тотъ молодой человѣкъ, который съ нею рядомъ сидѣлъ. Онъ затворилъ за собою дверь и бросился къ ея ногамъ. Онъ клялся, что любитъ ее, обѣщалъ ей много прекрасныхъ нарядовъ, бриліантовь и денегъ, если только она согласна любить его. Онъ схватилъ ее за руки и держалъ ихъ такъ крѣпко, что, несмотря на всѣ усилія, Фанни не могла вырваться. Тутъ увидала она, что находится во власти этого человѣка, и поняла, что ея крики о помощи не найдутъ въ домѣ другого отголоска, кромѣ скотскаго смѣха и грубыхъ шутокъ. Но въ этой крайности она вдругъ почувствовала въ себѣ мужество и рѣшимость, какихъ и не подозрѣвала въ себѣ до того времени. Она припомнила, что, входя въ комнату, оставила ключъ съ наружной стороны двери, и мигомъ придумала планъ. Въ ту минуту, когда она почувствовала, что молодой человѣкъ нѣсколько слабѣе держитъ ея руки, она вырвалась съ отчаяннымъ усиліемъ, однимъ прыжкомъ выскочила изъ комнаты, заперла за собою дверь, повернула ключъ и въ слѣдующую минуту была уже на улицѣ.