Ги Бретон - В кругу королев и фавориток

Антуан де Бурбон имел судьбу полковника Шабера. Оставленный в числе убитых на поле боя под Кастель-нодаре в 1632 году, он, несмотря на раны, выжил и стал отшельником, чтобы скрыться от Людовика XIII, своего сводного брата, который хотел его уничтожить. Прожив некоторое время в Италии, он затем перебрался в Анжу и жил по-прежнему в уединении, неподалеку от владения, принадлежавшего м-м де Шеврез. Там он и умер в 1671 году, после того как оказался объектом долгого и неослабевающего в простонародье любопытства по причине своего невероятного сходства с Генрихом IV…

Бывал ли он у м-м де Шеврез в Париже в 1637 году, чей особняк был отделен от Лувра только парком? Встречался ли он с королевой?

Так во всяком случае говорят. Некоторые историки склонны даже поддержать это предположение. Однако ничто не дает оснований утверждать такую версию, и очень жаль, потому что именно она выглядит наиболее привлекательной, делая из Людовика XIV, несмотря на неверность королевы, подлинного Бурбона, внука Генриха IV.

Впрочем, все это, возможно, всего лишь красивая легенда.

Пока же мы не знаем, чьим сыном был Людовик Великий. Речь идет о короле, рожденном от неизвестного отца [133]…

В 1674 году, желая защитить собственную легитимность и уберечь мать от злых языков, молодой монарх прикажет посадить герцога, таинственным образом исчезнувшего во время осады Кандия, в крепость Пиньероль; лицо его было скрыто под бархатной маской…

Эту бархатную маску, как известно, Вольтер потом превратил в маску железную…

С рождением дофина Людовик XIII мало-помалу перестал навещать м-ль де Лафайет и вновь проявил интерес к Мари де Отфор. В течение некоторого времени можно было опять наблюдать, как двое влюбленных прогуливаются по парку в Сен-Жермен-ан-Ле или в Версале. К сожалению, молодая особа, чья затянувшаяся девственность сделала ее немного сварливой, иногда неприятнейшим образом «заедала» короля.

Скандальные сцены выбивали Людовика XIII из равновесия, и последствия этого немедленно ощущал на себе весь двор. «В таких случаях, — рассказывает м-ль де Монпансье в своих „Мемуарах“, — он впадал в меланхолию и обдавал всех холодом; будучи в расстройстве, проводил почти все время в записывании того, что он сказал м-ль де Отфор и что она ему ответила; это оказалось правдой, потому что после его смерти у него в шкатулке нашли длиннющие отчеты обо всех стычках и ссорах, какие у него случались со всеми его любовницами, в похвалу которым, равно как и в его собственную похвалу, следует сказать, что всех их он любил исключительно целомудренной любовью».

Но король не ограничивался ведением этого странного дневника, он еще слал горькие письма кардиналу. Вот пример одного такого письма, интересного во многих отношениях, потому что в нем Людовик XIII раскрывает себя полностью, со всей своей меланхолией, потребностью в любви, жаждой уединения и притворной нежностью к самому Ришелье:

«Из Сен-Жермена, 5 февраля 1639 года.

Посылаю этого дворянина специально, чтобы узнать, что нового, и находясь в беспокойстве, не принес ли вам вчерашний день какой-нибудь неприятности.

Милое создание [134] в плохом настроении. Неизвестно, как с нею быть, поскольку она находит плохим все, что, кажется, должно было бы ей понравиться. Сам я просто не знаю, что и думать. Если это продолжится и сегодня, то завтра уеду в Версаль в поисках покоя. Вчера у меня весь вечер очень болела голова. Утром я принял лекарство, которое почти не помогло. Если погода будет хорошая, поеду поохотиться на оленя, чтобы немного развлечься.

Я советую вам беречь свое здоровье».

Король был, однако, человеком мятущимся. Проходил день-другой, и он начинал задаваться вопросом, не права ли м-ль де Отфор, обращаясь к нему с упреками. В присутствии своего камердинера Лашене, который шпионил в пользу Ришелье, он однажды воскликнул:

— Я просто в нетерпении снова увидеть ее. Я люблю ее больше, чем всех остальных людей, вместе взятых. Я хочу встать перед ней на колени и попросить у нее прощения.

Подобные эксцессы не могли понравиться кардиналу, который опасался, как бы это не отразилось скандальным образом на королевском престиже. Чтобы вырвать короля из этих женских дрязг, кардинал решил заменить фаворитку на фаворита…

Молодой человек, которого он выбрал для этой трудной роли, был белокурым красавцем семнадцати лет, с немного плутоватым взглядом и ртом лакомки. Звали его Сен-Мар. Людовик XIII нашел его очень приятным и тут же сделал своим постоянным компаньоном.

А вскоре эта дружба превратилась в страсть, и король назначил своего юного фаворита сначала хранителем гардероба, потом обер-шталмейстером Франции… Наконец, он объявил м-ль де Отфор, что не желает больше видеть ее при дворе.

— Почему? — спросила девушка.

— Потому что я отдал свое сердце г-ну Сен-Мару [135].

Мари, слегка остолбеневшая — и было отчего, — уехала в Ман к своей бабушке [136].

* * *

На протяжении многих месяцев Сен-Мар пользовался самой настоящей любовью Людовика XIII, что позволило Шавиньи написать однажды Мазарини: «Никогда еще король ни к кому не относился с такой неистовой страстью».

Не следует ли из этого, что монарх, всегда равнодушный к женщинам, внезапно открыл в себе гомосексуальные наклонности?

Ни в коем случае. Людовик XIII любил Сен-Мара так же целомудренно, как в свое время Луизу деЛафайет и Мари де Отфор. Однако поверхностные наблюдатели вполне могли ошибиться, видя, как эти двое частенько напоминали влюбленную парочку. Они прогуливались под руку, читали вдвоем одну книгу, вместе варили варенье, потом неожиданно для всех начинали препираться, ссорились и не разговаривали между собой по три дня. И тогда кардиналу, полагавшему, что он уже избавился от этой неприятной обязанности, приходилось идти и мирить их.

В такие моменты оба, и король, и Сен-Мар, вели себя точно дети: они подписывали бумагу, подтверждавшую, что оба больше не сердятся… Вот пример такого «свидетельства» от 26 ноября 1639 года. Людовик XIII писал кардиналу:

«Из свидетельства, которое я вам посылаю, вы увидите, чем завершились вчерашние ваши усилия. Когда вы вмешиваетесь в какое-нибудь дело, оно не может окончиться плохо. Я шлю вам привет.

Людовик».

А вот и само свидетельство, приложенное к письму:

«Мы, нижеподписавшиеся, подтверждаем тем, кому надлежит знать, что довольны и удовлетворены друг другом и что никогда не были в большем согласии, чем пребываем сейчас. С верой в это мы подписали настоящее свидетельство.

Составлено в Сен-Жермене, 26 ноября 1639.

Людовик и по моему указанию Эффиа де Сен-Мар».

Очень скоро, впрочем, одной женщине предстояло сделать эти размолвки куда более серьезными.

Эта женщина была самой знаменитой куртизанкой того времени: ее звали Марион Делорм.

Когда в Сен-Жермен-ан-Ле все мирно спали, Сен-Мар бесшумно выскользнул из замка, проник в конюшню, вскочил на коня и галопом направился в Париж. «Он часто совершал эти короткие и никому не известные выезды, — рассказывает Монгла, — всегда опасаясь, как бы об этом не узнал король; у него не оставалось ни часа для сна, так как он был обязан каждый день находиться при короле. Эта обязанность в сочетании с работой, которой от него требовала каждую ночь мадемуазель, лишали его сил до такой степени, что он по большей части был в плохом настроении и заставлял короля думать, что фавориту скучно с ним, все это вело к ссорам, в которых кардиналу приходилось постоянно играть роль посредника».

Но однажды Людовик XIII узнал, что у его фаворита есть любовница. Король едва не заболел.

Ришелье, которому немедленно об этом доложили, был ошеломлен. Связь Сен-Мара с женщиной могла иметь весьма неприятные политические последствия. На протяжении пяти месяцев король предпринимал серьезные усилия для завоевания провинции Артуа (бывшей в то время испанским владением) и лично руководил военными операциями. Им уже были захвачены Эзден, Мезьер, Ивуа, Сен-Кентен. Но Аррас, столица провинции, еще сопротивлялся, и жестокие бои продолжались, Ришелье, знавший ранимость и ревнивый нрав короля, тут же понял, что есть серьезная опасность потерпеть военное поражение, если только Сен-Мар не порвет со своей куртизанкой. Поэтому кардинал пригласил Марион Делорм к себе, а так как он не знал другого способа прекратить ее связь с фаворитом, то ради блага государства сам стал ее любовником.