Секунду или две спустя, он произнес:
– Хорошо.
Я сглотнул и прикрыл предплечьем свои глаза, пока пытался сообразить, как достаточно ясно объяснить ему причину своей вчерашней истерики. Достаточно понятную причину, которая не включала бы в себя все то уродство, что лежало под красивым фасадом,
который видела остальная часть мира, когда смотрела на меня. Ха. Если бы они только узнали правду.
– Я сожалею о том, как вел себя вчера, – я замолчал и тщательно обдумал свои дальнейшие слова, прикидывая, сколько грязного белья хотел выставить. Вынудит ли мое прошлое Эйса сбежать? Вынудит ли оно его опасаться? Понятия не имею. Но если я не открою рот и поскорее не скажу что–то, он, скорее всего, закончит со всем. – Солнышко,
ну…она застала меня врасплох. И я понимаю, что не было причин для меня, чтобы обращаться с тобой подобным образом, как это сделал я, но есть кое–что обо мне…
Мои слова застряли в горле, а я старался вытолкать их, чтобы сказать что–то, хоть что–нибудь, что сможет оправдать то, что я натворил, но ничего не выходило.
– Дилан?
Я уронил руку на свое бедро и с силой вцепился в него.
– Да?
– Ты ничего не должен мне объяснять.
Я выпрямился на диване, моментально насторожившись от этих слов.
– Я понимаю, каково это, когда нужно личное пространство, чтобы справиться с эмоциями, особенно, когда ты настолько ошарашен чем–то, как ты вчера. Если на то пошло,
то я должен извиняться перед тобой.
А? Я не мог поверить в то, что слышал. Я тут стараюсь придумать лучший способ извиниться перед этим мужчиной, за то, что обращался с ним, как с полным дерьмом, а он занялся извинениями передо мной…за что? За беспокойство?
– Было очевидно, что Солнышко сказала тебе что–то, что расстроило тебя, а вместо того, чтобы дать тебе пространство, я повел себя, как долбанный журналист, пытающийся добыть сенсацию, – он невесело рассмеялся. – Иронично, не правда ли? Впервые я захотел узнать информацию о тебе, которую ты не хотел рассказывать, и я надавил. Я вел себя, как стервятник. Полагаю, я научился этому от окружения. Печально, что это единственный пример, из которого мне пришлось подчерпнуть.
– Эйс, – я вздохнул и уронил голову на руки. Только когда я подумал, что он не может еще сильнее подходить мне, этот парень доказывал обратное. – Не мог бы ты позволить мне почувствовать себя сволочью хотя бы десять минут?
– Я на сто процентов уверен, что ты мучаешь себя всю ночь, насколько я знаю. Я
прав?
Он прав, проклятье. Но от факта, что он так хорошо меня знал, уголок моих губ дрогнул.
– Возможно.
– Мхмм, я так и подумал. Ну, у тебя есть еще десять секунд, чтобы поматерить себя, а потом придется остановиться.
Я нахмурился и посмотрел на часы на своем телефоне. Было только начало первого.
– Почему? Что произойдет через десять секунд?
Тук, тук, тук.
Моя голова дернулась к входной двери, и когда я поднялся на ноги, Эйс произнес:
– Ты откроешь дверь, пригласишь меня внутрь и пожелаешь хорошего дня.
Мой пульс зачастил от понимания, что здесь Эйс. Он стоял у моей входной двери. Он не порвал со мной и не послал меня.
Когда я посмотрел в глазок, я увидел здоровенного парня с длинными, светлыми волосами, в бейсболке и очках, который стоял на моем пороге. На нем была фланелевая рубашка поверх белой футболки и шорты, а в руке – самый большой, самый яркий букет цветов, который я видел за всю свою жизнь.
Я поднес свой телефон обратно к уху и сказал:
– Ну, не знаю. Тут какой–то парень возле моей двери с букетом. Кажется, я должен впустить его и поцеловать его, вместо пожелания доброго дня.
– Открывай дверь, Дилан, – приказ был грубоватым, и каким–то образом я понял это через глазок, что под очками взгляд Эйса, наверняка, прожигал дыру в моей входной двери. –
Я хочу поцелуй и помириться.
Боже мой, можно подумать я бы смог или захотел противостоять этому хоть когда–
нибудь. Завершив вызов, я отодвинул задвижку на двери, и когда открыл ее, все напряжение,
которое, казалось, скопилось во мне, ослабло, потому что Эйс был здесь. Он действительно был здесь, стоял передо мной. В смешной маскировке и все такое.
– Входи, – сказал я и отступил в сторону, когда он вошел.
Когда Эйс оказался внутри, а я запер дверь, я повернулся и увидел, как он снял очки,
но не парик и ужасную фланель. Возможно, он не планировал оставаться, в конце концов.
– Это тебе, – произнес он, вручая мне яркий букет желтых, сиреневых и розовых цветов. Они были забавными и красивыми, и Эйс выглядел так неловко, когда дарил их мне,
из–за чего это жест ценился еще больше. Я забрал их и зарылся носом в красочные лепестки.
Когда я поднял свой взгляд над композицией, я заметил бледный румянец, который вспыхнул на его щеках, как будто он был доволен моей реакцией.
– Спасибо, – прошептал я, растроганный тем, что он решил сделать что–то такое милое, как принести мне цветы. Кто ж знал, что Эйс Локк такой чертов романтик? – Они красивые.
– Я не был уверен, что тебе понравится…
– Мне нравится, – ответил я, надеясь, что убедил его. А затем я шагнул ближе к нему и опустил цветы. Я положил руку на его грудь и смотрел прямо в его глаза, когда произносил:
– Прости меня за то, как я обращался с тобой вчера.
Эйс открыл рот, чтобы ответить, но я покачал головой и приложил палец к его губам.
– Я не должен был срываться на тебе. Ты просто волновался и пытался понять, что происходит. Но…
Эйс обхватил мое запястье и сократил оставшееся расстояние между нами, а потом поцеловал меня в лоб, проклятье, он перешел от неуверенности к нежности в мгновение ока,
от чего мои эмоции вышли из–под контроля.
– Ты не был готов. Я должен уважать это.
Я поднял на него взгляд, и мягкое выражение его глаз заставило меня безудержно пронестись от увлеченности этим мужчиной к опасной близости к слову, которое я всегда не решался использовать. Но вместо того, чтобы признать это, я подергал за длинную прядь светлых волос.
– Знаешь, как бы я не любил саму идею ролевых игр, я мог бы придумать костюмчик получше, если ты хочешь принарядиться для меня.
Эйс усмехнулся, на что я и нацеливался, ослабляя серьезность момента.
– Ты–то можешь, да?
– О, да, я мог бы даже описать все это в каком–нибудь дневнике. «Десятка Лучших
Образов Эйса Локка».
Одна из бровей Эйса взлетела.
– Образов?
– Угу, ну знаешь. Те, которые я призываю в своей голове, чтобы возбудиться.
Эйс взял своей рукой мой подбородок и прижался коротким поцелуем к моим губам. А
потом сказал:
– И сколько бы увлекательным твой дневник не был, я бы предпочел, чтобы ты сам рассказал мне о них.
– Ооо, ну, это тоже можно устроить. Но сначала избавимся от этого парика.
– Вообще–то, – произнес он, отпуская меня. – Сначала, тебе нужно пойти и собрать сумку для ночевки.
– Что?
– Сумку для ночевки. Ты должен пойти и собрать ее.
Я прищурился и скрестил руки поверх своей груди.
– Зачем?
– Не твое дело.
– Эмм, если я собираю сумку для ночевки, думаю, это означает, что это мое дело, не считаешь? Я не провожу ночь с незнакомцами в незнакомых местах. Каким человеком ты меня считаешь?
– На следующие сорок восемь часов и, надеюсь, на долгое время после этого ты будешь моим мужчиной. А теперь иди, прими душ, собери сумку и сделай все это…быстро.
– Ухх…слишком властный?
Эйс сверкнул ухмылкой, которая была такой офигенно захватывающей, что я практически растекся лужицей прямо тут, у его ног.
– Если ты согласишься, то я планирую показать тебе, каким властным я могу быть.