Юлия Динэра - В огне

– Спасибо. М-мне нужно идти, извините. – Мямлю, как влюбленная в старшеклашку пятиклассница. Ухожу. Почти убегаю. Что он делает? Здесь. Со мной. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я надеялась, мы никогда не встретимся больше, что все, что было останется в Латвии. Его русский стал намного лучше, как мне показалось, почти нет акцента. Я любила этот акцент. Он пробуждал во мне самые потаенные грязные мысли и желания.

Значит ли это, что он давно в России? Господи, я не выдержу еще одной встречи. Мне все еще больно. Больно и стыдно. Перед мамой, перед самой собой. Я приказала, что не стану себя жалеть, но вот снова это делаю.

10 февраля 2014

– Думаешь, что ты выше меня? Я не достойна тебя, да?

– Что? – Адриан выходит из душа, взлохмачивая полотенцем мокрые волосы. Вижу, как двигаются мышцы массивной груди, опускаю взгляд ниже, полотенце сидит так низко на его бедрах, что я сглатываю. Мы были вместе всю ночь, затем уснули в одной кровати, и больше не касались друг друга. Он не позволяет. Мама вернется из Риги уже сегодня. Не могу так больше. Нужно что-то делать.

– Расскажем все маме, сегодня. – Говорю, голос дрожит, потому что совершенно не имею представления, как собираюсь сказать ей о том, что ее мужчина спит со мной каждый раз, когда ее нет.

Адриан вскидывает брови к верху.

– О чем же, ты собираешься ей рассказать, любовь моя?

– Не называй меня так! – Швыряю в него подушку, злюсь. Ненавижу, когда он так делает, называет меня словами, которые не имеют никакого значения. Я не хочу слушать вранье. Для него может быть это все забава, для меня – нет.

– Прими душ и успокойся. – Бросает подушку на мою большую белоснежную кровать. Я закутываюсь в простынь и иду в ванную, Адриан останавливает меня своим телом.

– Дай пройти. – Он намного выше меня, и я не поднимаю голову, чтобы взглянуть в его холодные глаза, пялюсь на его вздымающуюся грудь, кубики пресса, до которых так и хочется дотронуться хотя бы кончиком пальца.

– Я что-то там не видел?

– Хм? – Наконец поднимаю голову. Он злится, но глаза играют, играют со мной. Мне не весело. Кивает на простынь, которую я придерживаю рукой. По реакции сильно сжимаю кусок ткани в кулаке.

– Отпусти руку, детка.

Смотрю. Он всегда командует. Могу я хотя бы раз ему сопротивляться? Еще сильнее сжимаю кулак, пытаюсь пройти вперед, но снова врезаюсь в твердое тело Адриана. Он ухмыляется, стискиваю зубы, мужчина одним движением руки сбрасывает полотенце со своих бедер, мое дыхание учащается, я вспоминаю, как совсем недавно его руки обжигали мою кожу, как он был во мне, и я почти кричала от боли и наслаждения. Не могу сопротивляться, когда его губы касаются моей шеи, опрокидываю голову назад, закатываю глаза, когда язык Адриана прорисовывает линию до мочки моего уха. Рука расслабляется сама собой, простынь скользит по телу и падает на пол, слышу легкий приглушенный смешок.

– Тебе.. нужно остановиться..

– Остановиться? – Бросает мне вызов. Прижимается ко мне всем телом, я буквально задыхаюсь, когда его рука касается внутренней части моего бедра.

– Да. – На выдохе, громче, чем я хотела.

– Ты уверена? – Издевается, как всегда. Хочу закричать на него, начать топать ногами, как ребенок. Не могу ничего сделать. Ничего не значу для него, он любит только мое тело, как, может, и всех других женщин, о которых я не знаю, как моей мамы. Мама.

– Пожалуйста. – Снова этот жалкий умоляющий голос. Я не хочу, чтобы он отпускал меня, не хочу, чтобы поцелуи заканчивались, но еще больше хочу, чтобы Адриан наконец заметил меня, решился на что-то большее, понял что значит для меня. Ему все неважно. Я просто развлечение и постоянно заставляю себя думать об этом, принять наконец как одну единственную правду.

– Labi.

Он отступает, оглядывает меня с ног до головы, не скрывая ухмылку, я стаю обнаженная посреди комнаты, тяжело дышу. Мужчина хватает с пола полотенце, относит в ванную, затем возвращается, одевается и уходит. Хорошо, значит? Просто взять и уйти, как обычно, в духе Адриана Вестардо. Сегодня приезжает мама из командировки, я больше не нужна, моя роль на этом закончена.

20 марта 2017

Почти убегаю с кладбища. Отец скрылся из виду, словно я чужой человек, даже не поздоровался, просто уехал. Не могу поверить, что видела его, он держал мою руку и смотрел в мои глаза, хоть даже не видел их за темными очками. Действительно ли Адриан не узнал меня? Может, прикинулся, что не узнал. В его духе, не замечать меня. Возможно, забыл, как я выгляжу. Идиотская голова, не могу выкинуть весь мусор из нее.

Еду домой, руки дрожат, стараюсь не превышать скорость, но желание поскорее встретится с папой, заставляет сильнее жать на газ.

Застаю отца в кабинете, громко распахиваю дверь, он даже не поднимает голову, чтобы взглянуть на меня, ковыряется в своих бумагах, хмурит брови.

– Пап.

– Не сейчас, Алина.

Когда если не сейчас? Он постоянно чем-то занят, на меня никогда нет времени, только знает, как распоряжаться моей жизнью, но никогда не спросит меня саму о чем-либо. Мама уехала в Латвию, я еще в школе училась, меня воспитывала прислуга, а отец только команды отдавал, если видел что, что-либо не так. Мне не хватало его внимания, ни в детстве, ни сейчас.

– Чертов Петерсон. – Бормочет отец, сжимая руками голову.

– Что прикажешь делать, отец? – Спрашиваю я с толикой иронии в голосе.

– Все не имеет смысла! – Он пинает ногой стул, тот с грохотом отлетает в сторону. – Откуда я мог знать, что эта мразь сдохнет! Мы должны были подписать договор через год после вашей свадьбы.

Я почему-то чувствую вину, испытываю стыд, хотя не должна.

– И ничего нельзя сделать? – Тихо спрашиваю. Папа отрешенно смотрит на меня.

– Все достается его племяннику. У этого мерзавца больше нет никого. По гребаному закону, ты не имеешь право ни на что.

Мне и не нужно, но я знаю, что нужно отцу. Он хотел вернуть сорок процентов семейной фирмы, которые потерял несколько лет назад.

– Что.. мне делать?

– Делать то, что скажет его прихвостень. Он все решает. Я читал ваш с Петерсоном контракт.

– Мне опять придется спать с кем-то? – Голос подводит и немного срывается. Я всегда стараюсь держать эмоции при себе, особенно перед отцом, не хочу раскисать, казаться слабой, но я не хочу, чтобы мой единственный родитель отрекся от меня или смотрел так, словно я самое большое разочарование в его жизни. Мне ведь ничего не стоит? Работник я никудышный. Я ничего не умею делать. Достойно. Правильно. И все же, я устала. В прошлом году мне пришлось переспать с представителем машиностроительной компании, с которой у нас срывался договор. Я всего лишь пришла на встречу, чтобы заключить соглашение, мужчина пошел на попятные, а мне нужно было это заключение, все решала я, и он. Сама виновата, нужно было работать лучше. Если бы я сказала отцу, что мы теряем договор, он бы меня убил.

Что-то меняется в папиных глазах, холод уходит, появляется что-то вроде понимания и может даже, сожаления, он подходит ко мне и кладет руки на плечи, его серые глаза заглядывают в мои.

– Потерпи немного, ладно? Мы не знаем, чего захочет сопляк Петерсона, просто потерпи, скоро все изменится.

Изменится ли? Да или нет, но слова отца как всегда дают мне надежду.

– Я возвращаюсь домой? – Спрашиваю, потому что не уверена, что скажет папа, хотя это и мой дом тоже.

– Пока, да. – Кивает. – Думаю, да. – Возвращается к разбросанным по столу бумагам.

– Я заберу кое-какие вещи из того дома, по пути заеду в магазин. Купить тебе что-нибудь? Могу заехать в твой любимый ресторан и заказать нам пасту, поужинаем вместе.

– Нет, извини, милая, столько всего.. столько.. Поужинай одна, пригласи подруг. – Снова не смотрит на меня, я горько киваю и сглатываю ком.

– Хорошо.

У меня нет подруг. Была Лиза Кудрина из отдела продаж, но я давно не видела ее, так как не появлялась на работе в связи со своей новой должностью: «Подстилка Александра Петерсона».

21 Марта 2014

На часах восемь утра и я встала пораньше, чтобы помочь маме, которая опаздывала в издательство. Включив на своем телефоне зарубежную попсу, которую я слушаю пока никто не слышит, я напевая знакомую мне мелодию, направилась на кухню, замираю в дверях, быстрым движением руки вырубаю музыку. Адриан сидит на стуле, пьет, должно быть, кофе черный без сахара, как обычно. Аромат разносится по всему помещению, аромат кофе, аромат этого мужчины, который даже не смотрит на меня. Отступаю назад, понимая, что совершенно в нелепом виде: спальная майка и трусики-шорты, на голове кавардак. Упс. Возвращаюсь в комнату, натягиваю джинсы и черную футболку, быстро расчесываю волосы. Не думала, что он появится здесь в такую рань, надеялась успеть к девяти.