– Да, – шепнула она.
Люди Мердока были видны повсюду. Дрейк быстро подсчитал количество врагов – их было чуть больше дюжины. Не выпуская руки Эверил, Дрейк помчался к воротам. Неожиданно раздавшийся крик возвестил, что их заметили. Подручные Мердока кинулись вдогонку. Один из них выскочил из-за деревьев и, замахнувшись длинным кинжалом бросился на Дрейка. Тот едва успел увернуться. Эверил вскрикнула, но Дрейк рванулся дальше, увлекая ее за собой. Теперь уже вся шайка Мердока устремилась за ними. Предводитель возглавлял погоню. Взбежав по склону, Дрейк и Эверил проскочили через узкую щель в сломанных воротах и вырвались на свободу.
– Эверил, любовь моя, держись! – крикнул он ей в ухо, но вместо ответа она привалилась к нему.
Дрейк обхватил ее за талию и ощутил под пальцами липкую влагу. Кровь?! Он в ужасе поднес руку к лицу. Теплая кровь покрывала его ладонь. Внутренности Дрейка обожгло огнем, когда он понял, что воин, метивший в него, задел Эверил.
Он отказывался верить своим глазам. Нет! Эверил не может умереть. Он не допустит этого, будь он трижды проклят! Истекая потом, Дрейк остановился возле неприметной расщелины, где прятал лодку. Дрожащими руками он опустил Эверил на мягкую землю и с ужасом отметил смертельную бледность ее лица. При виде темного пятна, расплывавшегося на ее платье, ему сделалось дурно.
Он выругался, сознавая, что если не выберется с острова как можно скорее, то может проститься с надеждой спасти Эверил от смерти.
– Эверил? Ты слышишь меня? – В его голосе слышалась паника.
– Больно, – хрипло произнесла она, приподняв ресницы. – Жжет.
Грудь Дрейка свело от боли сострадания.
– Не шевелись, – выдохнул он. Ее глаза снова закрылись.
Сыпля проклятиями, Дрейк молниеносно раздвинул кустарник, расшвырял камни, прикрывавшие вход в пещеру, вытащил крохотное суденышко и столкнул его в воду. Весла лежали внутри. Быстро оглядевшись, он не увидел поблизости ни одного судна из тех, на которых приплыл Мердок.
Бегом вернувшись к жене, Дрейк подхватил ее на руки и ринулся назад к лодке. Едва он успел уложить ее на дно и оттолкнуться от берега, как на скале – той самой, где Эверил поведала ему о своих страхах, – появился Мердок. Он разразился яростным криком. Позади него толпились его подручные. Но Дрейк не расслышал угроз сводного брата. Все его внимание было поглощено женой. Насколько серьезно она ранена?
Дрейк крепко зажмурился, стараясь подавить боль и чувство вины. Его самоуверенность и упрямство могут стоить жизни этой отважной женщине. Он должен был предвидеть хитрость Мердока и отправить Эверил в безопасное место сразу же, как они поженились.
Но он возжелал, чтобы она была рядом с ним. Он жаждал ее, нуждался в ней, как задыхающийся человек нуждается в глотке воздуха. И теперь она расплачивается за его эгоизм, за его неспособность, обуздать свои желания. В один миг Дрейк познал гнев, беспомощность, мучительный страх и готовность заключить сделку с Богом – все те чувства, которые терзали его отца, когда он стоял у смертного одра Дайры.
Неужели эта нестерпимая пытка и есть та самая любовь, о которой толковала Эверил?
Дрейк сорвал с себя рубашку и разорвал лиф ее платья. Длинная рана сочилась кровью. Ее рваные края тянулись вдоль ребер Эверил. Дрейк приложил рубашку к ране и слегка прижал ее. Затем снова схватился за весла и принялся лихорадочно грести, то и дело поглядывая на Эверил. Она выглядела такой хрупкой, такой болезненно бледной, что казалась прозрачной. Кровь Христова, если она поправится, он будет оберегать ее как зеницу ока. Любой ценой он защитит Эверил от последствий его рискованного предприятия, от его безрассудной страсти. И если это означает, что он никогда больше не увидит ее, так тому и быть. Это его долг. И он его исполнит.
За тремя жуткими днями, что они провели у Гибсонов, последовала неделя мучительного путешествия, отмеченная лихорадкой Эверил и страхом Дрейка, опасавшегося за ее жизнь.
Спешившись, Дрейк распрямил налитое свинцовой усталостью тело. Эверил мирно спала в простой телеге, которую он приобрел, как только они добрались до большой земли.
В течение этих бесконечных дней он ни на шаг не отходил от Эверил. Ухаживал за ней, обеспечивал всем необходимым и молился о ее выздоровлении. По ночам он держал ее за руку, протирал влажной тряпицей ее лицо и давал себе клятвы, что никогда больше не подвергнет се жизнь опасности. Хотя и знал, что, оставаясь рядом с ним, она рискует каждую секунду.
Дрейк не забывал поглядывать через плечо. Ведь Мердок и его подручные наверняка шли по его следу. Но к счастью Дрейка, они беспрепятственно достигли своей цели, лежавшей на юге, в Йоркшире.
И вот теперь он стоял перед Хартвич-Холлом, глядя сквозь утреннюю дымку на каменную громаду крепости. Казалось, что стены замка излучали мир, которого ему так не хватало. Дрейк сделал глубокий вдох, впитывая эту безмятежную атмосферу. Когда-то он мечтал о такой жизни, в которой нет места корысти, злобе и зависти. Однако судьба распорядилась иначе, направив его по пути мести. Поэтому глупо мечтать о том, чего никогда не будет. Сегодня он простится со своей женой, положив конец угрозе, нависшей над ее жизнью.
Не желая больше размышлять на эту тему, Дрейк огляделся. Увитые плющом каменные стены и яркие цветы, пестревшие вокруг замка, напомнили ему о бабушке Матильде. Упокой Господи ее душу.
Именно она подарила ему материнскую ласку, совершенно несвойственную Дайре. Бабушка причитала над его исцарапанными коленками, журила за детские проказы и радовалась его успехам. В отличие от его матери она никогда не стремилась быть в центре внимания и не требовала поклонения. Трудно было найти столь разных людей, как Матильда и ее дочь.
Печальная улыбка тронула губы Дрейка. Прошло три года, как ее не стало, но он по-прежнему скучал по Матильде, всегда готовой выслушать внука и помочь мудрым советом. Эверил, прожившая без матери одиннадцать лет, наверняка оценила бы душевную щедрость его бабушки.
Эверил!
Дрейк подхватил на руки спящую супругу. Теплая и сонная, она невнятно спросила:
– Что ты делаешь?
За минувшие десять дней Дрейк не раз задавался этим вопросом, хотя и знал: он покидает ее. Как и обещал.
– Мы здесь остановимся. Спи, – проглотив ком в горле, ответил он.
Веки ее слегка приподнялись, ошеломив его изумрудным сиянием глаз.
– Где мы?
– У друзей.
Устало кивнув, Эверил прикрыла ладошкой рот и зевнула. Глаза ее медленно закрылись. Доверчиво склонив голову ему на плечо, она снова задремала. Ее детские повадки трогали Дрейка до глубины души. Нежным жестом руки он убрал с ее лица золотистый завиток, задержавшись пальцами на мягкой щеке, наконец-то окрасившейся здоровым румянцем.
Подавив вздох, Дрейк медленно, словно по зыбучим пескам, двинулся к замку. Сердце его томительно ныло. Он крепче прижал к себе Эверил. Неужели им суждено расстаться? В этой ситуации должен победить здравый смысл. Удерживать Эверил при себе значило бы подвергнуть ее еще большей опасности, а свое сердце – еще большему страданию. Он не мог рисковать ни тем, ни другим.
Дрейк подошел к надвратной башне. Стражник без лишних слов позволил ему войти в узкий проход, упиравшийся в массивные ворота, еще закрытые на ночь. Два вооруженных до зубов воина, охранявших вход, пропустили Дрейка через боковую калитку. Спустя считанные мгновения они оказались во дворе замка. Навстречу им спешил юный паж. Даже предрассветные сумерки не могли скрыть приветливой улыбки, озарявшей его лицо. Интересно, был ли он, Дрейк, таким же непосредственным и наивным на пути к рыцарской премудрости?
– Сэр Дрейк, добро пожаловать. Вы приехали навестить своего деда? – учтиво спросил мальчик.
Его бойкий взгляд не обошел вниманием Эверил, безвольно лежавшую в руках Дрейка.
– Да.
– Сюда, пожалуйста. Я доложу ему о вашем прибытии.
Дрейк последовал за мальчиком мимо пивоварни и столярной мастерской, где, несмотря на столь ранний час, уже кипела работа. Люди провожали Дрейка любопытными взглядами. Они свернули в сад и зашагали по ступенькам, которые вели к величественной башне. Дрейк споткнулся, Эверил приподняла голову и тут же снова опустила ее, успокоенная его нежным шепотом.
Оставив их в пышно убранном главном зале, мальчик поднялся по освещенной факелами лестнице, прилепившейся к массивной стене из серого камня, и исчез, из виду. Не прошло и нескольких минут, как юный паж вернулся.