Хилари Уайльд - В поисках любви

Она рассмеялась:

– Мне двадцать три.

– Кто бы мог подумать? Что вы здесь делаете?

– В отпуске. На две недели.

– Всего-то? Ну, ничего, это же целых четырнадцать дней.

Сью кивнула. Четырнадцать дней… Интересно, сколько будет отсутствовать Энтони Берджес? Предположим, он не вернется даже через две недели. Сможет ли Хью продлить ее пребывание на острове? Теперь, оказавшись так близко к цели, Сью была полна решимости встретиться с Энтони Берджесом во что бы то ни стало.

– Хотите поплавать? – спросил Фергюс.

Сью удивленно уставилась на него. Она была так погружена в свои мысли, что совсем забыла об актере.

– Мне еще нужно написать письмо, – поспешно ответила она.

Фергюс кивнул:

– Ладно. Я подожду на пляже напротив вашего шале, и вы сможете присоединиться ко мне, когда закончите. Хорошо?

– Хорошо, – ответила Сью. Что еще могла она сказать?

– Как быстро пролетела неделя, – печально сказал Фергюс Бадделей, лежа на нагретом солнцем песке.

– Неделя? – с испугом очнулась задремавшая было Сью. – Правда, неделя?

Семь из ее четырнадцати драгоценных дней улетели, а Энтони Берджес все еще не появлялся. Фергюс хихикнул:

– Я рад, что вы потрясены так же, как и я, Сью. Понравилась вам эта неделя?

– Очень! Она была просто восхитительной, – искренне, но как-то безжизненно ответила девушка.

Фергюс делал все, что было в его силах, чтобы пребывание на острове было приятным для Сью. Но она постоянно помнила о цели своего приезда на Сейшелы и не теряла времени зря. За эти семь дней ей удалось составить гораздо более реальное и, увы, не слишком обнадеживающее представление об Энтони Берджесе.

Что, если он так и не появится, пока она здесь? Все деньги будут потрачены впустую… Все надежды на будущее исчезнут безвозвратно. И только один человек способен ей помочь.

Сью встала:

– Я только что вспомнила, что должна написать письмо.

Фергюс печально улыбнулся:

– Почему я не удержал свой большой рот на замке? Увидимся перед ужином. Если, конечно, – добавил он с легким сарказмом, – вы успеете к тому времени закончить свое любовное послание.

Это вовсе не… – начала Сью, но вовремя остановилась. Пусть Фергюс думает, что у нее в Лондоне остался бойфренд и что ее письма на самом деле являются любовными посланиями. Слишком влюбчивым оказался актер, и ей пришлось выдумать этого бойфренда, чтобы немного остудить его пыл. Он был подавлен этим и заинтригован, но прекрасно понимал, что большая разница в возрасте не дает ему шанса победить в качестве друга-любовника, как он это назвал. Теперь, когда Фергюс знал, что Сью любит другого мужчину, отношение его изменилось, а их дружба стала еще более приятной.

Сью быстро шла по горячему песку. Пальмовые листья нежно шелестели под дуновением легкого бриза. Она немедленно должна написать Хью. Пусть постарается продлить ее пребывание здесь.

В шале было восхитительно прохладно. Сью удобно устроилась на кровати и начала писать. Она довольно часто писала Хью, и если Фергюс задавал ей вопросы о ее очередном исчезновении, у нее всегда была готова отговорка. Кроме того, ей нравилось писать Хью. Теперь ей казалось странным, что с тех пор, как отбыл в Канаду дядя Уоррен, она редко с ним встречалась. Хью, конечно, оставался с ней на связи, но только в официальной манере, интересовался, как она поживает, спрашивал, не нужна ли его помощь. И вот теперь, после нескольких суматошных недель подготовки к ее отъезду, Хью стал ее настоящим другом, тем, кто ее понимает. И Сью старалась описать ему красоту острова, песка и лагуны и огромные волны, бьющиеся о рифы. Она рассказывала ему о путешествии с Фергюсом по острову на телеге, запряженной волами, старалась нарисовать красочный портрет обаятельного актера с эксцентричными манерами, способного часами говорить о своей работе. И еще она написала Хью, что Фергюс оказался большим поклонником Энтони Берджеса.

– Я знаю, – сказал он как-то Сью, – некоторые считают Энтони слишком жестоким. Но он таким и должен быть, при его-то богатстве. Он напряженно трудится и делает практически невозможное, так что вправе ожидать и от других такого же отношения к делу и раздражаться, если они обманут его ожидания. У него нет времени на слабости. Он восхищается упорными трудягами. И лично я люблю этого парня, хотя и редко его вижу. Он имеет мозги и использует их. Он сделал из этого острова пример для подражания. И не только он извлекает из острова деньги, но и люди, которые на него работают. Он удерживает значительную часть их заработка и инвестирует в остров, а они получают проценты и, следовательно, имеют свой интерес в том, чтобы все здесь шло гладко. Потом они получат гораздо большие пенсии, чем могут дать другие фирмы.

Однажды Фергюс устроил Сью экскурсию по ферме.

– Здесь выращивают самые прекрасные овощи и фрукты, – заметил он. – Есть даже теплица и оранжерея. Каждому овощу и фрукту – своя среда обитания. Еще не встречали молодого Кетчкарта? Это он управляет фермой Берджеса.

– Я знаю только мисс Кетчкарт, – призналась Сью.

Фергюс бросил на нее проницательный взгляд и улыбнулся:

– Некоторым женщинам она нравится. Вы ничего не заметили, моя дорогая? Она надеется однажды выйти замуж за Энтони.

Урсула Кетчкарт? – Сью не смогла скрыть своего удивления и внутренне содрогнулась. Представить себе бедных маленьких детей Барри с такой холодной и злой женщиной, как Урсула Кетчкарт, в качестве их приемной матери было совершенно невозможно. Этого не должно случиться!

– У нее нет никакой надежды, – весело продолжал Фергюс. – Энтони имеет возможность тщательно выбирать. Именно поэтому множество амбициозных матерей привозят сюда своих красавиц дочек. – Он хихикнул. – Миссис Хансон и ее дочь Гризельда, например. Они пытались подцепить меня, но потерпели неудачу, теперь убивают время в ожидании приезда Энтони.

Фергюс как-то странно взглянул на нее, и Сью покраснела. Она вспомнила, что тоже ждет Берджеса – только совсем по другой причине.

Она писала Хью и о профессоре Сете Напье, высоком, седовласом и рассеянном пожилом человеке, который обычно сидел один, как будто потерявшись в прошлом, но оказался прекрасным собеседником и очень интересно рассказывал Сью об истории Сейшелов. Была здесь еще милая маленькая мисс Люси Инман, улыбчивая и очень спокойная, вопреки своей инвалидности, из-за которой она передвигалась с большим трудом. Люси испытывала сильную неприязнь к мисс Кетчкарт и считала, что та приносит больше вреда, нежели пользы.

– Мистер Берджес такой славный, такой обходительный, – говорила мисс Инман, когда они сидели как-то вечером на террасе. – И таким же был молодой мистер Росс.

У Сью перехватило дыхание.

– Вы знали Россов? Я много слышала о них.

– О да, моя дорогая. Барри был хорошим парнем. Боюсь, жена его так и не повзрослела, вела себя, бедняжка, как подросток. – Мисс Инман тихо хихикнула. – Как будто она должна была постоянно что-то доказывать.

«Доказывать свою способность украсть очередного мужчину», – с горечью подумала Сью, но ничего не сказала.

– Теперь здесь мисс Кетчкарт, – продолжала мисс Инман. – Она может быть такой грубой! Я это знаю. И я не привыкла, чтобы меня называли лгуньей, моя дорогая. Я уверена, что в моем шале я видела именно крысу, – печально закончила она.

Другие тоже рассказывали Сью о Берджесе, но никто не упоминал ни о каком скандале с Россами. По-видимому, мисс Кетчкарт была права – упоминать о них было запрещено.

Теперь, когда Сью начала писать очередное письмо Хью в своем шале, прислушиваясь к отдаленному шуму волн, разбивавшихся о коралловые рифы, она думала: как странно, что все видели Берджеса по-разному. Некоторые его обожали, некоторые возмущались, одни завидовали, другие называли его черствым и неприятным. Но, каким бы он ни был на самом деле, одно было очевидным – его порядочность и властность.

Сью часто репетировала, что ему скажет, но все еще не решила, как лучше подступиться к нему. Она предпочла бы сказать правду, рассказать о своем одиночестве, о том, что, кроме детей Барри, у нее никого в этом мире не осталось. Но впечатлит ли ее рассказ мистера Берджеса?

«Его по-прежнему здесь нет, Хью, и я начинаю беспокоиться, – писала она. – Дни летят так быстро, и отпуск у меня получился замечательный, но это совсем не то, на что я рассчитывала. Я знаю, что малыши здесь. Мисс Инман видела их, и они ее сильно встревожили – настолько тихи были оба. Она говорит, что это совершенно неестественно для маленьких детей. Я согласна. Они живут в доме на острове, но нам не позволено к нему приближаться. Я бродила однажды по берегу с Фергюсом, и мы наткнулись на огромный щит с предупреждением: „Пожалуйста, уважайте мое желание уединения“. Не перестаю удивляться, почему он держит детей в заключении. И мисс Инман со мной согласна. Она сказала, что у них хорошая няня, но не говорит по-английски. Здесь трудно найти англоговорящую. Хью, разве можно так относиться к детям своей сестры? Должно быть, он совершенно бессердечный человек. Хью, ты мог бы продлить мое пребывание здесь? Я теперь просто обязана остаться и сделать хоть одну попытку. Никогда себе не прощу, если уеду отсюда и оставлю этих бедных малышей на произвол судьбы. Как ты знаешь, я сирота, и мне самой прекрасно знакомо чувство полного одиночества, чувство, что ты не принадлежишь никому и никто тебя не любит. Я не хочу, чтобы дети Барри выросли с подобным чувством. У меня так много нерастраченной любви, которую я могу отдать им…» На этом месте Сью с ужасом обнаружила, что плачет. Она прижала к глазам носовой платок и часто заморгала. Как сказал Хью, слезами проблему не решить. Она закончила письмо уже более спокойно: «Я знаю, что всегда могу на тебя положиться. Хью, ты поможешь мне? Если расходы окажутся больше той суммы, которой я могу располагать, я рассчитаюсь с тобой, как только получу зарплату».