– Ты только представь: пять детей, по виду совершенных азиатов с русскими именами.

– Здорово! Представляю… А как же, интересно, Катя управляется с этой оравой?

– Да когда как. Я бы сказал, с переменным успехом. Мне, во всяком случае, довелось быть свидетелем некоторых довольно неловких сцен… Хотя ты знаешь, сколько лет старшему, Ивану?.. Пятнадцать!.. В Москве дети время проводят в основном с няней.

– Что, и пятнадцатилетний Иван – тоже?

– Не знаю. Наверное, нет. Кстати, осенью родители собираются послать его в Кембридж.

– А торговля иконами, я так смотрю, не самый убыточный в мире бизнес.

– Здесь ведь не только иконы. Катя – известный в Москве психоаналитик. У нее тоже крутая клиентура.

– Что значит тоже?

– Как и у Андрея.

– Так Андрей же занимается украшением церквей. То есть храмов. Его клиенты – священники!

– Священники скорее заказчики. А чтобы расплатиться с башляевской мастерской, большинство из них прибегает к помощи спонсоров. Вот и я решил пополнить их ряды.

– Что ты решил пополнить?

– Ряды спонсоров. Заплатить за иконостас в храме во имя архангела Михаила в селе Ново-Никольское.

– Ничего себе!

– Мы сейчас едем в этот храм.

– А ты говорил: в мастерскую.

– В мастерскую – потом. Сначала в храм, к отцу Стефану Кручине.

– Надо же отец – тезка твой!.. Господи, Стив, а зачем тебе это? Такие деньги тратить на церковь… Ты извини, я просто не понимаю. Правда.

– Видишь ли, расходы такого характера – это своего рода пиар.

– Реклама?

– Я таким образом – через эти пожертвования – декларирую свой финансовый и общественный статус.

– Что это значит?

– Что у меня, во-первых, есть деньги, а во-вторых, что я их вкладываю в социально значимые проекты.

– Ты считаешь иконостас социально значимым проектом?

– По нашим временам очень даже значимым! Не секрет, что возрождение России в нашем обществе ассоциируют с возрождением православной церкви. Эта идея безумно популярна, ее на разных уровнях высказывают, и вот поэтому…

Я перебила его рассмеявшись:

– Стив, ну можешь ты не играть хотя бы передо мной? Ты так говоришь – как будто на пресс-конференции!

Он что-то ответил мне, тоже со смехом. Я не расслышала – мне показалось, что сейчас он все-таки свернет с трассы в лес. И он действительно свернул – на пыльную грунтовую дорогу, ведущую в деревню Ново-Никольское.

– Ты лучше подожди у ворот, – попросил Стив. – Я недолго.

– Как хочешь.

– Не обижайся. Просто ты так одета… как для загородной прогулки, а отец Стефан, говорят, строгих правил.

– Я подожду тебя, где ты скажешь. Но неужели мнение отца Стефана до такой степени важно для тебя?

– Не в том дело. Просто, если он будет плохо обо мне думать, все отстежки полетят псу под хвост. А у меня, как ты понимаешь, задача прямо противоположная.

Выйдя из машины, я послушно направилась к скамеечке у ограды храма, а Стив энергично зашагал вдоль серого оштукатуренного здания, которое больше смахивало на какую-нибудь средневековую купальню, или амбар, или мануфактуру – прародительницу фабрики, одним словом, на что-то из области феодального хозяйства, но было, по всей видимости, все-таки храмом во имя архангела Михаила. В этом я окончательно убедилась, заметив пристроенную к торцевой стороне здания колокольню, которую венчал пряничный, с золотыми звездами купол. Купол был очень кстати – без него колокольня ассоциировалась бы скорее с многократно увеличенной в диаметре трубой крематория.

«Похоже, обитатели Ново-Никольского не страдают от избытка эстетического чувства!» Произнеся про себя этот вердикт, я уселась на скамью у ограды храма, блаженно вытянула ноги и занялась ожиданием Стива.

«Протяну ноги в хорошие руки», – пошутил кто-то из наших за ужином в ресторане. От нечего делать я представила, как протяну мои нескончаемые ноги, обутые в серые замшевые сапоги, в руки Стиву. Сапоги, говоря между нами, лучше снять – остаться в серых капри, открывающих стройные икры и тонкие щиколотки. Но и капри ради такого случая можно было бы скинуть. Лучше просто: мои голые ноги в его потрясающей красоты руки!

Ежу понятно: самой давным-давно пора разруливать ситуацию! Довольно тянуть – ждать, мямлить, ходить вокруг да около! Надо просто взять и протянуть ноги. Благодаря этому моему жесту мы вернемся в точку, которую принудительно покинули год назад. В точку любви, полного понимания и безмятежного счастья.

Мне стало весело: сложнейшая в мире проблема обретала вдруг самое непритязательное решение. Простое и единственно верное. Вообще-то по жизни я привыкла рассуждать критически, но сейчас мне трудно было усомниться в предстоящем успехе. Что-то мешало. Может быть, апрельское солнышко и предательски звенящий весенний воздух? Не знаю…

От столь интересных и полезных размышлений меня отвлек пронзительный женский крик.

– Тысячу! Это на всех тысячу дали! Ну-ка давай сюда! Чево это…

– Да какую тысячу?! Полтинник…

Я обернулась и увидела Стива, возвращающегося назад вдоль серого здания. У него был усталый, немного расстроенный вид. Забыв о предосторожностях, я поспешила ему навстречу.

– Стив! Дорогой! Ты из-за чего-то расстроен?

– Иди к машине, Алена. Обсудим по пути.

Алена! Давно он так не называл меня. Я еще раз украдкой взглянула на Стива.

…Хорошо бы не только ноги, но руки, и шею. Спрятать лицо у него в ладонях, и пусть он иногда наклоняется и целует меня в затылок. А я буду сидеть замерев…

– Хочешь, я поведу машину? Мне кажется, ты устал.

– Я не устал.

– Огорчился?

– Немного.

– А с какой стати, позволь узнать, ты жертвуешь тысячи деревенским нищим? – Не дожидаясь специального приглашения, я шлепнулась на водительское место. – Уж не думаешь ли ты, что и об этом красивом жесте станут писать в средствах массовой информации?

– Алла, осторожнее! Сама видишь, какие здесь дороги… Да не жертвовал я никаких тысяч! Им вообще деньги жертвовать грех – напьются, бедняги. До положения риз налакаются.

– А как насчет отца Стефана? Он соблаговолил принять пожертвования? Или его смутил твой нравственный облик? А может, физический?

– Да нет, вроде пока ничего…

Действительно, оказалось, что Стив не первый желающий оказать материальную помощь отцу Стефану Кручине, настоятелю храма во имя архангела Михаила. До него порывались многие. Только отец Стефан не ленился и всякий раз наводил справки о гипотетических спонсорах. И получал неутешительные ответы. Криминальное прошлое, бегство от налогов, причастность к теневой экономике и громким политическим скандалам, сомнительные связи… А последний спонсор – предприниматель из близлежащего городка, – еще хуже – дерзнул иметь собственное представление об образе архангела Михаила. Бизнесмен в пух и прах раскритиковал икону, созданную башляевскими богомазами. Те обиделись. Отец Стефан оказался между двух огней и без иконостаса.

– Обо мне он уже кое-что выяснил. Так и сказал: кое-что, но не до конца.

– А что, он думает, будет в конце?! – неподдельно возмутилась я.

– Что-нибудь из вышеперечисленного. Или все вместе сразу.

– Ну давай рассуждать по порядку. Криминального прошлого у тебя нет точно. Про сомнительные связи… не знаю. Ничего сказать не могу.

– Смотря что называть сомнительными связями. Я уверен, что сомнительным он счел бы твой внешний вид.

– Штаны до колен?

– И розовую куртку… И рыжие волосы. – Стив медленно провел рукой по моим волосам.

Я удачно сориентировалась и свернула в лес.

Глава 4

До сих пор не могу понять, как это у меня получилось…

Он не рвал на мне куртку, не путался в моих застежках и «молниях». В нем не было и следа хищной мужской ненасытности, которая так запала мне при нашем последнем свидании год назад. Моя идея скинуть сапоги и протянуть ноги в его прекрасные во всех отношениях руки, увы, так и осталась идеей. Похоже, мои ноги интересовали его не слишком. Стив продолжал гладить мои волосы, подолгу элегически грустно смотрел в глаза и лишь слегка касался губами губ…

Так он обращался со мной только после больницы. Я ведь не захотела добровольно возвращать деньги за офис, и тогда Славик решил действовать силовыми методами. Став объектом приложения грубой мужской силы, я загремела в клинику с сотрясением мозга и переломом ключицы. И вот когда я из этой клиники выписалась, Стив прибежал каяться и искать примирения.