— Именно это я и хотел сказать, — согласился с ней муж, довольный тем, что она поправила его в той же мере, как и он тем, что подтрунивал над ней. — Мы ничего не боимся. Ведите нас вперед.
И они пошли. На пути им встречались рабочие с верфи — спотыкаясь, они брели домой после посещения пивных, — проститутки, пытавшиеся подцепить моряков, которые вернулись после долгого плавания; дети, бегущие за повозками в надежде, что от тряски из кузова свалится что-нибудь полезное. Она стушевалась бы в подобной обстановке, если бы до сих пор оставалась респектабельной. И очень многого не заметила бы.
У нее часто забилось сердце, когда под ногами брусчатку мостовой сменили доски массивного причала со складами, конторами и всегда царящей здесь суматохой. Впереди жались друг к другу готовые к отплытию эмигранты, ожидая, когда лодки доставят их на один из пароходов, которые стояли на рейде. Держа мисс Мирквуд на руках и ведя за собой двух старших Мирквудов, она протолкалась через эту небольшую толпу и резко повернула направо, к конторе, которая и была ее целью. Дверь была открыта, и она, остановившись на пороге, заглянула внутрь.
Ее муж без сюртука, с завернутыми до локтей рукавами рубашки стоял возле стола, расположенного напротив двери, и, опершись на крышку, внимательно читал какой-то документ.
Справа от него стоял мужчина — она узнала в нем первого помощника капитана — и что-то объяснял ему, а он кивал с тем властным видом, который выработался у него, когда он командовал своими солдатами на континенте. Он поднял голову, чтобы задать собеседнику какой-то вопрос, и тут увидел ее и улыбнулся.
От его улыбки, поистине мужской, несовершенной, но преисполненной характера, у нее внутри все затрепетало и ожило, как цветы под тропическим солнцем.
Она точно так же расцвела от его улыбки в то утро на Примроуз-Хилл, когда поняла, что он решил оставить Эдварда в живых. Она бы сама прикончила Эдварда, если бы он проявил трусость и ответил на милосердие метким выстрелом, однако ей не понадобилось этого делать. Что-то перевернулось в душе Эдварда, во всяком случае, на тот короткий миг, когда он выстрелил в землю и сердито заявил, что пистолет ни на что не годен и из этой дешевки невозможно попасть в цель. Вот так действовал на людей ее муж.
— Привела благородных господ поглазеть на тех, кто трудится в поте лица, зарабатывая себе на хлеб, да? — Он вышел из-за стола. «Один момент», — говорил его жест, адресованный моряку. — Надо бы взимать плату за вход. Шесть пенсов или первенец. — Мисс Мирквуд уже тянула к нему ручки. Он забрал ее у Лидии и усадил к себе на плечи. — Что скажешь, Фуллер?
Мистер Фуллер, сидевший за другим столом у стены с окнами, поспешил встать.
— Порядком в своих гроссбухах я обязан миссис Блэкшир. Она вправе приводить сюда любых гостей по своему усмотрению. — Фуллер поклонился Мирквудам.
Он познакомился с ними на торжественном завтраке в честь бракосочетания. А что касается гроссбухов, тут он явно преувеличивал.
Ей все еще не верилось в свое счастье, оно казалось ей изящной и хрупкой музыкальной шкатулкой, которая вдруг оказалась в руках неуклюжего ребенка. Однако она в полной мере ощущала это счастье, видела в нем приз, который им с Уиллом чудом удалось выиграть. Или здание, которое они построили собственными руками из груды ошибок и злоключений.
Впредь на плечах ее мужа будут сидеть только чужие дети. Они должны жить скромно, в квартале торговцев, на небольшой доход от того, что осталось от их выигрышей, и на его жалованье. Их круг общения будет очень узок. И все же, имея большие познания в том, что такое счастье и беда, она понимала: судьба щедро одарила их.
— Мы не будем вам мешать. — Она прошла в контору, где чувствовала себя как дома. — Мистер и миссис Мирквуд заехали к нам, чтобы пригласить нас на ужин. Я сказала, что отнесу тебе приглашение, и они решили пойти со мной.
— Замечательно. — Он снова одарил ее улыбкой, от которой запела ее душа. — Дайте мне минутку, чтобы закончить с делами, и я вам тут все покажу. — Одной рукой придерживая племянницу на плечах, он снова заговорил с моряком.
Даже несколько часов спустя он все еще с гордостью и удовольствием вспоминал о том, как не пожелавшие разрывать с ним отношения родственники восхищались его успехами. Утолив один голод шестью блюдами во время ужина на Брук-стрит, а другой — только отчасти, он лежал в кровати и буквально излучал счастье. Казалось, от него вот-вот посыплются искры и подожгут простыню.
— Лидия, — произнес он. — Миссис Блэкшир. — Он выждал несколько мгновений, пока слова растворятся в воздухе, и повернулся к ней. — Ты ведь знаешь, что у меня есть основания не верить в благожелательность судьбы.
— Знаю. У меня тоже. — Она повела кончиками пальцев по небритой щеке.
— Тогда как мы все это объясним? Как ты все объяснишь? — Он ласкал ее не прикасаясь, голосом, ароматом лавровишневой воды, верой в ее здравый смысл. — Что мы нашли друг друга! Что из всех эпох наши души выбрали именно эту для рождения, что мы оба родились в Англии! А ведь могло получиться так, что я родился бы во Франции, а ты — в Китае.
— И что мы оба дожили до зрелости.
— Именно. Это немалое достижение. — Теперь он ласкал ее еще и рукой. — Что различные обстоятельства, одно за другим, привели нас в один и тот же игорный клуб.
— И что ты не шарахнулся от меня в первый же вечер, когда я ободрала тебя как липку.
— И это тоже верно. — Он усмехнулся. — Вероятность того, что мы с тобой окажемся в этой кровати, будем счастливы тем, что у нас есть, была ничтожно-мала. И все же мы вместе. Как это понимать?
— Ну, не настолько мала, чтобы ее нельзя было подсчитать. Если мы возьмем, например, количество людей, живущих в настоящий момент в каждой стране мира, и если соотнесем это с примерным количеством людей, когда-либо живших на земле… — Но ответ был неправильным. Она поняла это, но не потому что изменилось его выражение — он смотрел на нее так же ласково, — а потому что правильный ответ нашелся сам собой, точный и недвусмысленный.
— Нам повезло, — сказала она, причем нив коей мере не покривила душой. — Думаю, мы должны объяснить все это удачей.