Рексанна Бекнел - Валлийская колдунья

Они так явно стремились оставить ее наедине с Кливом, что Уинн чуть не рассмеялась. Но вместо этого она проглотила неприятный комок, появившийся в горле. Как можно желать и бояться одного и того же с одинаковой силой? Уинн обхватила себя за плечи, ожидая, чтобы все разошлись. Ожидая, что Клив заговорит. Ожидая наконец понять, как она поступит.

Он тоже чего-то ждал, и Уинн уловила в нем сомнение. Ему явно было не по себе, особенно если учесть, какой далекий путь ему пришлось проделать для этого разговора.

Она предполагала, что его беспокоит, как бы она вновь ему не отказала. И опять ее чуть не разобрал смех. Он боялся, что она ему откажет. Она же боялась, что согласится.

— Ты поможешь мне с лошадьми?

Уинн медленно кивнула. Она взяла протянутые им поводья трех низкорослых лошадок, стараясь не дотронуться до его пальцев. Она уже много раз убеждалась, что его прикосновения действуют на нее, как непреодолимая сила. Всепоглощающая.

Они отвели шестерых животных к огороженному участку рядом с конюшней. Только когда лошади были выпущены в загон и ворота за ними закрыты и заперты на замок, Клив повернулся к Уинн.

— Я… я приехал повидать тебя, Уинн, потому что… — он замолчал и нервно облизал губы. Затем поморщился, недовольный таким нескладным началом. — Господи, женщина, ты лишаешь меня всякого мужества.

Она взглянула ему в глаза, которые потемнели от переживаний. Это она-то лишает его мужества? Да, стоит им оказаться вместе, как они сразу глупеют.

— Я покинул Англию, Уинн. Я пришел в Уэльс, чтобы остаться. Если ты примешь меня.

Услышав это невероятное заявление, Уинн от удивления открыла рот. На секунду голова отказалась думать, и Уинн даже решила, что ее подвел слух. Но Клив продолжал, по-прежнему стоя в двух шагах от нее.

— Лорд Уильям освободил меня от помолвки с леди Эделин. Впрочем, она не очень переживала, — добавил он, криво усмехнувшись. — Я привез письма Дрюсу от нее и ее отца…

— Так ты не женился на ней? — выпалила Уинн. Из всего сказанного ее заинтересовало только это.

— Нет. И никогда на ней не женюсь, Уинн. — Он шагнул вперед, но остановился, словно борясь с самим собой. — Есть только одна женщина, на которой я хочу жениться. Есть только одна женщина, которую я хочу взять в матери своим детям.

Внутри у нее все всколыхнулось от невероятной радости, на глаза навернулись слезы, и сердце сжалось от счастья.

— Это я? — спросила она тихим дрожащим голосом. Он кивнул, не сводя с нее горящего взгляда.

— Если ты согласишься принять бедного англичанина, который может дать тебе всего несколько лошадей, несколько монет и любящее сердце.

В тот же миг она оказалась в его руках, плача, смеясь и обнимая его так, словно уже никогда не отпустит. Впрочем, она понимала, что теперь ей этого делать не придется. По ее щекам струились слезы, сердце переполняла любовь.

— Ты выйдешь за меня, дорогая? — пробормотал он возле самых ее губ. Он поцеловал ее, и все их чувства, так долго запертые, вырвались наружу. — Ты выйдешь за меня? Скажи, скажи эти слова, любовь моя. Мне нужно их услышать.

— Я выйду за тебя, Клив Фицуэрин. Я выйду за тебя и буду твоей женой. Навсегда. Я очень тебя люблю. — Последнее она произнесла, глядя прямо ему в глаза, которые излучали столько любви, что ее сердцу даже стало больно.

Он наклонил голову, чтобы снова ее поцеловать, но на этот раз она больше не сдерживалась. Она вложила в поцелуй всю свою любовь, понимая теперь, что для них не было другой судьбы. Их любовь была предопределена свыше.

До Уинн смутно донеслись хлопки и возбужденные детские крики. Она со смехом отстранилась от Клива ровно на столько, чтобы повернуть голову, и увидела трех своих пострелят. Они свешивались из окна второго этажа, и Уинн поняла, что эта троица внимательно следила за всем происходящим.

— А ты знаешь, когда мы поженимся, ты получишь в придачу многочисленное семейство.

Клив взглянул на три улыбающиеся рожицы в окне.

— На другое я не согласен. Мне иногда даже казалось, — задумчиво добавил он, — что все пятеро приложили руку к этому делу. — Он снова взглянул на Уинн. — Я даже подумывал, не сделать ли мне предложение в их присутствии. Знаю, они бы одобрили.

— Так почему ты не сделал это раньше, пока они не ушли к Гуинедд?

Руки Клива медленно скользнули вверх, к ее плечам. Темные глаза светились сердечной теплотой. Когда он заговорил, голос его был серьезен.

— Я не был уверен в твоем ответе. Но если бы ты все-таки дала согласие, мне хотелось, чтобы ты это сделала по доброй воле. Потому что ты сама решила стать моей женой, и тебя на это никто не толкал. Я хотел убедиться, что ты принимаешь мое предложение только потому, что любишь.

На глаза Уинн опять навернулись слезы.

— Я люблю тебя… по многим причинам. Одна из них — это то, что из тебя получится хороший отец моим детям. И тем, что есть, и тем, что будут. — Она улыбнулась, переполненная любовью, рвущейся наружу. — Но будь я одна-одинешенька или матерью сотни ребятишек, я все равно хотела бы иметь мужем только тебя.

Он притянул ее к себе, и она охотно прильнула к нему, прижавшись лицом к его груди, закрыла глаза и, слушая биение сердца, просто растворилась в его близости, ощущении тепла и особого запаха, к которому примешался запах пыли и конского пота.

— Как скоро мы сможем организовать церемонию? — пробормотал он, уткнувшись ей в волосы. — Я сгораю от нетерпения дать друг другу клятву. — Для убедительности он слегка пошевелился, позволив ей ощутить доказательство своего нетерпения. — У тебя ведь нет господина? У кого я должен просить разрешения? — Он приподнял ее лицо, и она увидела, что он хмурится. — Я надеюсь, не будет никакого затруднения из-за того, что я англичанин?

Уинн улыбнулась, глядя в это родное красивое лицо, и провела пальцем по его нижней губе.

— Мы сможем пожениться, как только найдем священника. Мне не у кого спрашивать разрешения. Лес принадлежит мне, он переходит по наследству по женской линии моего семейства.

Вначале на его лице отразилось только облегчение. Затем, когда до него дошел полный смысл сказанного, оно сменилось таким изумлением, что Уинн громко расхохоталась, весело и счастливо.

— Женись на мне, сэр Клив Фицуэрин, и станешь лордом Кливом. — Она крепко поцеловала его в губы. — Мой дорогой лорд Раднор.

Однако когда она еще раз потянулась к его губам, Клив слегка отстранил ее.

— Почему ты мне не сказала об этом давным-давно? Почему не сказала в тот раз, когда мы были в домике? Если бы я знал, что у тебя есть земли, то не было бы этих последних мучительных недель…

Он замолчал под ее пристальным взглядом, целую минуту они смотрели друг другу в глаза. Потом он вздохнул и коснулся лбом ее лба, тогда она почувствовала, что он наконец все понял.

— Ты хотела, чтобы меня привела к тебе только любовь, — ответил он на собственный вопрос, тихо и проникновенно. — Так и вышло, Уинн. Ты мне нужна только потому, что я люблю тебя, и больше меня ничто не интересует.

Уинн кивнула со слезами на глазах.

— И ты мне нужен только потому, что я люблю тебя.

Восходящее солнце ярко вспыхнуло сквозь туман и позолотило далекие вершины Черной Горы. Уинн потянулась и зевнула, потом облокотилась на деревянный подоконник, опустила подбородок на ладонь и довольно вздохнула. Она улыбнулась, когда теплая рука скользнула под тяжелые спутанные за ночь волосы и привычно легла на ее затылок.

— Скоро они будут здесь, — пробормотал Клив, целуя ее возле уха.

— Я чувствую их приближение, — призналась она, радуясь, что он так верно уловил ее настроение. — Рис и Мэдок, лорд Уильям, Эделин и Дрюс приедут сегодня. Возможно, этим утром.

Она прислонилась спиной к его широкой груди, и он обнял ее за талию. Несколько долгих тихих минут они просто смотрели во двор, наблюдая, как солнце отгоняет ночные тени. По двору торопливо прошла Кук, ее с надеждой преследовали два цыпленка. Щенок Бронуэн, превратившийся в неуклюжего, но очаровательного пса, сонно перебирая лапами, вполсилы погнался за раздраженной птицей. Утро вступало в свои права, и оно несло с собой, как решила Уинн, самый чудесный день.