– Отличная идея, – похвалила мама инициативу, откладывая коробку с патчами и очки в сторону и поднимаясь из-за стола. – Ты допивай свой кофе. А я пойду мужчинам дам отмашку одеваться-собираться.
И, поцеловав дочь в волосы, похлопала по плечу и отправилась искать своих мужчин.
«Фух!» – мысленно вытерла пот со лба Марианна, только сейчас по-настоящему расслабившись. М-да, вспугнула ее маменька.
Нет, понятное дело, узнай она про роман дочери, ничего такого уж страшного не произошло бы, скорее всего, она бы только порадовалась от души за Марианну. Но! Мама абсолютно не умеет держать информацию и что-то скрывать и обязательно прокололась бы, спроси ее тот же Константин, например, о том, как дела у Марианны. Разумеется, мама бы не рассказала ему, но провести столь ушлого бизнесмена, как Кирт, не смогла бы ни в жизнь, тут же рассекретив роман дочери одним своим выражением лица в неумелой попытке что-то придумать и обмануть. Да и подружкам бы растрезвонила по секрету, и отцу, разумеется. А что знают двое, то знают все, особенно в наше время, где практически уже нет никакой тайны личности.
Ну, слава богу, удалось отвлечь этими патчами – вот пусть ими и занимается, изучает, находит подробную информацию в интернете, советуется со специалистами самой фирмы – вперед.
И Марьяна повторила мысленно еще разок облегченное «фух!».
На следующей неделе Марианне с Яном снова удалось встретиться в Москве только один раз – и такой это был кайф! Они, можно сказать, даже сексом толком не занимались, ну так – прямо в прихожей, быстро, страстно, горячо, потеряв в момент голову, стоило Марианне переступить порог квартиры, – от радости встречи, от того, что соскучились друг по другу за эти дни. А потом два часа говорили, говорили, вспоминая, рассказывая друг другу какие-то истории из детства, что-то про первую любовь: она про свою, еще детсадовскую, он про свою школьную. И никак не могли напиться этим разговором, этим общением, той потрясающей степенью открытости и откровенности, которую ни он, ни она не позволяли себе раньше ни с кем. И, посмеиваясь, строили планы на ночные тайные свидания в поселке.
Но в субботу…
Ян с Кириллом и Виктором Игоревичем играли в мяч на участке дома Марианны. Ну, как играли? Можно было бы сказать, что условно, если принимать во внимание то, что один из игроков передвигается на инвалидной коляске, но, к большому удивлению зрителей, следивших за игрой, – Марианны и ее мамы, – у мужчин вполне себе живенько получалось. По крайней мере Виктора Игоревича и Кирилку Яну удалось загонять более чем прилично.
Игру придумал Стаховский. Ну а кто еще. Приехал к ним в гости с двумя клюшками и надувным пластмассовым шаром средних размеров и предложил мужчинам сразиться в дворовой хоккей. Инициатива была поддержана с большим энтузиазмом. Воткнув две лопаты в землю на расстоянии трех метров друг от друга, обозначили ворота, защищать которые поставили Виктора Игоревича, назначив того вратарем.
Ян объяснил самые простецкие правила: отобрал мяч у противника, исключительно посредством клюшки, – и забивай в ворота. И всех делов-то. Кто больше забьет, тот и победитель. И началась игра.
За кого болели женщины, было совершенно непонятно, ибо кричали они и радовались одинаково всему – забитому голу, неважно кем, Яном или Кирюшкой, и не забитому, предотвращенному вратарем, поощряя того радостными криками, что, в общем-то, не имело никакого значения – поддержка «трибун» ободряла всех участников соревнования. Еще большей живости интриге игры придавала безостановочно носившаяся между игроками и мячом тявкающая от восторга собака Боня.
Мужчины и ребенок раздухарились, завелись, словили азарт и гоняли вовсю где-то больше часа, наверное, сопровождаемые осипшей уже, но не потерявшей бодрости Боней, за всю игру так и не определившейся с приоритетами своей «догонялки» – не то за мячом бегать, не то за игроками с вратарем. Гоняли бы и дальше, да только игру остановили непредвиденные обстоятельства.
Настолько непредвиденные… аж до вызывания канонической сцены «присутствующие замерли в недоумении», и настолько же неприятные всем тем, кто замер в том самом недоумении, кроме…
В калитку ворот позвонили и практически сразу затарабанили, достаточно интенсивно, громко и требовательно.
Увлеченные начавшейся с края «поля» атакой Кирюшки на ворота, мужчины проигнорировали настойчивый стук, женщины же вопросительно переглянулись, недоумевая, кого это там столь нервного могло принести. И Марианна, неопределенно пожав плечами, мол, «бог его знает – пойду проверю», пошла открывать.
– Ну здравствуйте, – раздался от калитки окрашенный нарочито добродушными, явно наигранными нотками знакомый всем присутствующим голос. – Гостей принимаете?
И от этого искусственно-бодрого голоса на какое-то мгновение на участке перед домом замерло любое движение, словно время остановилось, заморозив все вокруг: Кирюха сбился с бега, встав на месте, и уставился на гостя нежданного, Виктор Игоревич распрямился во весь рост из вратарской стойки, напряженно глядя в ту же сторону, Елена Александровна, непроизвольным, неосмысленным жестом сцепив ладошки, прижала их в волнении к груди, и Стаховский, резко развернув коляску, смотрел в ту же сторону. Даже собака Боня, почувствовав что-то неладное, заткнулась в один миг, плюхнулась на задницу, коротко тявкнула и уставилась туда же, куда смотрели и все замершие люди.
– Ну так в гости-то пустите? – хохотнул, мягко сдвигая в сторону Марианну и по-хозяйски вступая на участок, господин Кирт.
– Папа! – закричал восторженно Кирюшка, бросил клюшку и побежал навстречу отцу, раскидывая на бегу ручки для объятий: – Ты приехал! Ура!
Константин подхватил подбежавшего сына на руки, прижал к себе, поцеловал в щечку и снова прижал, окинув всех присутствующих цепким, изучающим взглядом из-за плечика Кирилла, задержав чуть дольше, чем на остальных, свой сканирующий взор на лице Стаховского.
– Ну проходи, – запоздало пригласила Марианна, «отмерев».
– Пройду, – добродушно принял предложение Кирт, объяснив свое появление, не нуждающееся в объяснении, ну так, скорее для проформы: – Мы тут с ребятами, – кивком указал он на своего помощника и двоих охранников, незаметно, под шумок просочившихся следом за хозяином на участок, – проезжали мимо. Я решил, надо заехать, раз уж мы тут оказались. Давно ведь хотел посмотреть, что за дом ты купила и как вы тут обустроились.
– У нас очень хороший дом, папочка! – звеня радостным голоском, доложил отцу Кирюшка и рассмеялся весело. – Мы с дядь Яном и дедушкой в хоккей-футбол играем! – посвятил уж и во все остальные важные дела он. – И Боня с нами играла!
– И кто победил? – на сей раз вперив совершенно откровенно изучающий взгляд в Яна, спросил господин Кирт.
– Я! – горделиво хлопнул себя ладошкой в грудь Кирюшка и залился радостным смехом.
– Молодец! – похвалил его отец, опуская на дорожку, взял за ручку и направился к Стаховскому.
– Добрый день, Константин Аркадьевич, – ровным, сдержанно-дружеским тоном поздоровался Стаховский.
– Здравствуйте, Ян, – проигнорировав отчество и определив тем самым свое отношение к человеку, обозначил его узнавание Кирт и спросил отстраненно-нейтральным тоном о единственном моменте, который интересовал его в данный момент относительно этого человека: – Вы гость Марианны Викторовны?
– Не совсем, – не удовлетворил его интереса Ян, улыбнувшись одним уголком губ.
Заметно раздражившись явно намеренно уклончивым ответом и ожидая поясняющего продолжения, Кирт буравил Яна неприязненным взглядом, в котором в какой-то момент промелькнула плохо скрываемая брезгливость, сменившаяся совсем уж явственным недоумением: почему эта «тля человеческая» позволяет себе с ним разговаривать на равных, да еще и держаться с такой непринужденностью? С ним!
– Марианна Викторовна, – отвернувшись от Кирта, обратился Ян к хозяйкам, – Елена Александровна, – чинно поклонился он дамам, – у вас гости, посему вынужден откланяться, всего доброго. – И только после этого, снова повернувшись к Константину, попрощался и с ним, доброжелательно и открыто улыбнувшись: – Всего доброго и вам, Константин Аркадьевич. – И махнул рукой мужчинам семейства: – Виктор Игоревич, Кирилл, пока.
И, объехав так и продолжавшего стоять Константина, направил каталку через калитку на улицу, мимо расступившихся перед ним охранников господина Кирта и дальше, дальше – мимо черной иномарки премиум-класса и джипа сопровождения, у которого стояли еще два охранника, вдоль по улице в направлении своего дома.