– Верю, – остановил перечисление дел насущных Ян и конкретизировал свою просьбу: – По мне, так хоть песни пой, гуляй и веселись, главное, сообщи, когда эта компания отбудет.
– Понял, – пряча улыбку, кивнул солидно Михаил. – Сообщу.
Вот и лады. А Ян тем временем посмотрит, что у него интересного есть на господина Кирта.
Еще слушая рассказ Марианны о моральных издевательствах бывшего мужа, держащего ее в постоянном напряжении обещанием разлучить с сыном, Стаховский прикинул, что не мешало бы усложнить жизнь господину Кирту, причем настолько, чтобы тот плотненько погрузился в процесс разруливания неприятностей, посыпавшихся на него со всех сторон, не имея возможности и времени на психологические игры с бывшей женой.
Но, подумав, отказался от этой идеи, не повинуясь первому естественному порыву и честно признав, что Марианна права: как бы там ни было, а ее бывший муж при расставании жесткого абьюза бывшей жене не устраивал, гадостей и непотребства совсем уж голимого не творил, хоть и откровенно зажал весьма приличные суммы, причитавшиеся Марианне по закону, но, в общем и целом, вел себя почти вменяемо и прилично. К тому же это личное дело этих людей и их собственные жизненные уроки и вызовы, с которым они должны справляться самостоятельно.
Ладно, даже сейчас, испытав что-то сродни унижению и гадливости от короткого общения с господином Киртом, Ян не принял окончательного решения усложнить его жизнь, решив для начала поговорить с Марианной и узнать, как прошел и чем закончился визит ее бывшего мужа. Но посмотреть материалы на Константина Аркадьевича в любом случае не мешало бы.
Нет, все-таки среди бизнесменов высшего звена прослеживается тенденция к повальной самоуверенности, убежденности в собственной исключительности и недосягаемости, вседозволенности и возможности решить любую проблему на любом уровне. В большинстве случаев так оно и есть, только люди прокалываются на мелочах, к чему приводит то самое обманчивое ощущение своего превосходства и недосягаемости вершины, на которой ты обосновался, поплевывая сверху на всех, кто ниже тебя.
Работая с бизнесменами и чиновниками высшего звена, Стаховский порой откровенно поражался этой их ограничивающей недальновидности. Это же чистая подстава самого себя – недооценивать людей, их способности-возможности, и переоценивать свои достижения и возможности. Ребята, вы хоть помните, как прокололась элита вашей страны в октябре семнадцатого, будучи «слишком далекой от народа», и чем это для нее обернулось? Не, не настораживает?
Яну частенько хотелось заметить, что как-то все-таки в реальности надо бы пребывать, господа. Уж сколько их, «упавших в эту бездну», тех, кто прокалывался на моменте идентификации себя беспредельно крутым и неуязвимым.
Напомнить примеры? Или сами вспомните?
Ага, стоит переоценить свое величие – и сразу же оказываешься в очень достойном обществе таких личностей, как Юлий Цезарь и убивший его друг Брут, Клеопатра и Марк Антоний, Александр Македонский, Наполеон, и Николай Романов, и… Да до хрена их, запаришься вспоминать, вплоть до наших министров, сидящих нынче за растраты по тюрьмам, с полной конфискацией всего нажитого «непомерным трудом».
«Тщательнее надо, ребята, тщательнее…» – как говаривал великий Жванецкий. Вот тщательнее надо, ребята, в отношениях с людьми, осторожнее. С адекватным восприятием себя и своей роли в мире.
Взять хотя бы того же Кирта. Это надо быть все-таки в какой-то степени идиотом, чтобы, во-первых, променять такую женщину, как Марианна, на какую-то молодую девицу, пусть та хоть сто раз суперкрасотка с ногами от горла и упруго торчащими выпуклостями, со способностями обученной гетеры и в то же время зашибись какая продвинутая интеллектуалка.
А во-вторых, позволить себе запамятовать и пренебречь тем фактом, что готовил и вел самую крупную сделку твоего бизнеса не кто иной, как Ян Стаховский, ну пусть не зная, но определенно догадываясь, каким именно образом ведут и готовят столь масштабные договоренности на том уровне, в котором участвует еще и государство, и насколько подробная и ценная информация про будущего партнера собирается службой безопасности компании – это что, как не идиотизм, уж извините.
Наверняка же Кирт предполагал, что собирается на него и компромат в том числе, и та информация, о которой он старался забыть, как о страшном сне, в том числе и о деяниях, упоминание о которых постарался уничтожить. Ну да, в наше-то время и уничтожить информацию. Серьезно? Ты «уничтожил» и довольнехонький живешь себе спокойно дальше в полной иллюзии своей безопасности, а мы нашли, добыли, раскопали, собрали и тоже вполне себе довольнехоньки тем раскладом, что ты пребываешь в этих своих иллюзиях.
И что? Увидел бывшего партнера в инвалидной коляске, оценил его не самый навороченный прикид, вспомнил, что давно не слышал упоминания его имени в деловых кругах и высоких сферах, – и что-то там в тебе дурное взыграло и ты позволил себе проявить неприкрытое хамство и брезгливость, оскорбляя человека, не задумываясь о последствиях.
То есть господин Кирт настолько не сечет поляны? Вот настолько?
Что позволяет себе забыть о том, какой именно информацией о нем обладал когда-то Ян и какие порочащие его документы мог держать в руках?
Нет, понятное дело, что служба безопасности очень четко соблюдала протоколы и следила за тем, чтобы никакая инфа не выходила за стены компании. Для особо секретных документов и засекреченной информации имелась комната, оборудованная спецтехникой, не позволявшей вести в ней прослушку и съемку, в которой находился отдельный сервер, не имеющий выход и доступ к интернету, и много еще какого технического оборудования секретного предназначения. Проверяли даже топ-менеджеров на предмет возможного шпионажа, не позволяя тем выносить из здания ни одного документа, досконально изучая все носители и гаджеты работников всех рангов при любом покидании здания главного офиса. Вот такая вот глобальная оборона от возможных информационных «протечек». Оно и понятно, как говорится: «Где бабло, там и камуфло» – святая заповедь любого серьезного бизнеса.
Но Стаховский обладал прекрасной памятью, еще во времена службы в компании специальными тренингами и упражнениями доведенной до состояния великолепной и исключительной. А к памяти прилагалось творческое мышление ученого человека и блестящего программиста, поэтому информацию, которая ему была интересна и нужна, он имел на своем домашнем сервере, из которого им лично были удалены все схемы в платах, дающие возможность несанкционированного, принудительного подключения к интернету, прослушки и видеошпионажа, как и на всех компьютерах, подключенных к нему.
Вот на всякий случай. Непонятно какой, но вот так. А потому что он не герой и не ангел, а продуманный, расчетливый коммерсант. А люди богатые-властные имеют неприятную черту характера: давить, шантажировать, использовать других людей, стоит только тем учуять запах возможной прибыли, политической выгоды или выигрыша. И еще никому не мешало иметь козырь в рукаве против таких вот игроков. С волками жить… ну понятно.
Имел Ян такую черту характера – подстраховываться. Так что о многих и многих тяжеловесах бизнеса и политики имелся у Стаховского свой информационный пакет и даже кое-какая документация на бумажных носителях. И надо сказать, эта его «подстраховка» как нельзя пришлась весьма кстати и уже помогла в некоторых делах. Потому как продуманным он остался, а коммерсантом уже нет. Так что пригодилась информация-то, не подумайте чего плохого – в исключительно праведных делах. Хотя… как посмотреть, конечно.
И все-таки, справившись с первой своей негативной реакцией на выказывание открытого оскорбления и презрения в свой адрес господином Киртом и очистив сознание от болезненных эмоций, Стаховский не поспешил с ответными действиями, постановив принять окончательное решение после разговора с Марианной.
И чтобы отвлечься от размышлений о том, как там сейчас приходится Марьяне, и не поддаться желанию рвануть к ней, поддержать, защитить, Стаховский погрузился в текущую работу – надо было срочно дописать программу для одной интересной конторы и таки посмотреть материалы на Кирта.
В тот момент, когда с нескрываемой презрительной брезгливостью Константин назвал Яна Стаховского лузером, «не человеком, а каким-то обмылком», в мозгу Марианны словно щелкнуло что-то, лишая ее оставшихся иллюзий по поводу Кирта, и она вдруг явственно ощутила настолько сильную неприязнь к бывшему мужу и глубочайшее отторжение его, что потребовалась вся сила воли, на которую она была способна, все ее мужество и самоконтроль, чтобы удержаться от выказывания своего истинного отношения к этому человеку и поддерживать легкую беседу в рамках светскости.