И как они встретились, обнялись и застыли в этих объятиях. И не было в тот миг на земле никого счастливей их двоих, и не существовало ничего, кроме этой их беспредельной, огромной, безусловной любви друг к другу.
И каким надо быть му…ком, чтобы пытаться разлучить этих людей, оторвать ребенка от матери, лишить его той единственной абсолютной, высочайшей материнской любви, понимания и единения, лишить детского счастья в угоду своим амбициям, и удовлетворению своего больного эго, и жажде наказать женщину, посмевшую противостоять его желаниям и прихотям.
Да сейчас. А по сусалам?
Что, не прилетало давно? Зазвездились, господин Кирт, – круче нас только звезды, выше только Эверест.
Нет, понятно, что в своей прошлой жизни Стаховский тоже был не бело-пушистым мальчиком из церковного хора, а циничным, на пафосе и понтах, знавшим себе цену мужиком. Но это неизбежно, когда ты живешь и работаешь на уровне VIP, в пространстве определенного лакшери, в окружении людей из высшего звена политики, экономики и бизнеса, встречаешься не реже раза в месяц на переговорах с замминистрами разных стран, а часто и с самими министрами. Ты принимаешь правила и становишься таким, как диктует и ожидает от тебя определенный уровень тусовки, особенно когда большая ее часть – это потенциальные клиенты-партнеры твоей компании.
Все это понятно, но, слава богу, Яна всегда было кому «заземлить» и спустить с небес на землю, периодически встряхивая его пафосные мозги и напоминая об истинных жизненных ценностях и приоритетах. Его прекрасная, адекватная семья, родители, бабуля, особенно дед Ян Борисович, резковатый в своих прямолинейных оценках, да и брат с сестрой. Ну, и данное Яну базовое воспитание не позволяло планочке-то западать излишне, все в рамках нормальных погрешностей.
Но речь сейчас не о нем, а о человеке, готовом, потакая своему капризу, сломать жизнь и психику родному сыну, а заодно и нескольким близким ребенку людям. А это, знаете ли, уже за гранью и вне понимания Стаховского. Да и как ни крути, а с любой точки зрения такое дело никуда не годится. Как там у классика? «Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал». Кажется, так.
Ну так ничего, господин Кирт, мы объясним и растолкуем, на кого вы наехали, а по ходу, раз вы совестью не пользуетесь, заставим вас родину любить. Уважать и сильно побаиваться. Удовлетворим, так сказать, запрос на справедливость, и, что-то подсказывало Стаховскому, запрос не только его одного.
Ян никогда не совершал в своей жизни ничего героически-показательного, ну в том смысле, что не служил в спецназе и ОМОНе, не работал в МЧС, не спасал утопающих, не отбивал девушку от хулиганов и тому подобное – не довелось, да и не собирался начинать и пробовать.
Как раз наоборот, для тех планов по принуждению к гуманизму зарвавшегося господина Кирта, которые задумал Стаховский, требовались деяния тихие, частично не совсем чтобы законные, но во многом, между прочим, на благо государства. Даже в очень многом, а посему – закон не пищеварение, можно иногда и нарушить в целях восстановления справедливости. Если слова исчерпаны, то, как говорят киллеры, работаем удаленно.
И хакер там, не хакер, в чем Яна подозревала с самого начала Марианна, но не стоит забывать, что Красную Шапочку, на минуточку, спасли браконьеры, так что, в принципе, важен конечный результат, а не форма его достижения.
Ладно, это все лирика, а реалии…
А вот реалии Стаховского неожиданно сильно подивили. Просмотрев все документы и наработки, которые имелись у него на Кирта, и изучив всю, какую смог накопать за столь короткий срок, информацию по нынешним, текущим делам и бизнесу Константина Аркадьевича, Ян сделал порадовавшие его выводы: оказалось, что за последние пять лет бизнес Кирта сильно просел. Поучаствовав в нескольких неудачных проектах и вложившись в изначально убыточную схему, тот потерял довольно приличный процент своего капитала, да и имидж слегка подпортил, не послушав советов грамотных финансистов и позарившись на обещанные большие прибыли.
Ну это ладно, с кем не бывает, бизнес дело такое – где-то выигрываешь, где-то проигрываешь, важно соблюдать баланс в делах и не проваливаться слишком низко.
А Кирт как раз как-то опасно низко опустился. Впрочем, если Константин Аркадьевич позволяет себе с таким пренебрежением относиться к носителю секретной информации о его финансах и делах в лице Стаховского, открыто оскорбляя его, то сей факт удивления не вызывает. Это надо сильно как-то зазвездиться, чтобы забыть об элементарной осторожности.
Хотя… то, что он Яна не воспринимает как потенциально возможного разоблачителя, неудивительно, рассуждения типа: что тот может, не работая в компании. Повторимся: опасное заблуждение. Но объяснимое.
А вот то, что господин Кирт за последние три года, после глубокого проседания, вынудившего его даже продавать кое-какие важные активы, чтобы закрыть самые опасные направления, не провел ни одной сколько бы то ни было серьезной сделки и инвестиции, при этом как-то умудрившись немного приподняться и не слететь в штопор, было непонятно и как-то попахивало… Тем, что нужно было Яну.
Понятное дело, что у любого сколько бы то ни было весомого бизнесмена имеется в истории его дел масса сомнительных сделок и финансовых схем, за которые при желании можно ухватиться и потянуть-вытянуть много чего «оплачиваемого отдельным пакетом за умолчание». Но ситуация с бизнесом господина Кирта требовала особой осторожности, поскольку тот был участником в нескольких серьезных государственных проектах. Так что без форсажа в этом направлении, а вот в других – сколько угодно прихватывайте за «вымя» сего господина, государство только спасибо скажет, получая инструменты и возможности более активно влиять на финансового тяжеловеса. Государство тоже бизнесмен и прекрасно умеет продавливать свои интересы, в какой-то степени будучи рэкетиром, а как вы думали.
Так что, накопав один весьма заинтересовавший его момент, Стаховский ожидаемо обрадовался и вместе с тем удивился – он натолкнулся на несколько отдельных договоров, которые, к слову сказать, были тщательно засекречены. Речь шла о поставке канадской фирме программного продукта, описывающего работу и эксплуатацию маломощных турбин, производимых некой небольшой частной компанией по авторским разработкам никому не известного конструктора.
Так, а почему только программный продукт, а сами турбины что, по фонарю, никому не сдались? Интересно. И что это за конструктор такой – неведома зверушка без званий и регалий и каких-либо иных разработок? И почему Канада?
И, ухватившись за эту непонятку, Ян принялся раскручивать и отслеживать все сделки по этим мистическим турбинам… и такого накопал! Как там нынче говорится, чтоб конкретно и без мата, – пипец?
Вот он самый. Белый-белый. Но мат в данном случае куда как предпочтительнее и более информативней.
И Стаховский полез копать дальше.
Совсем ранним утром, без четверти пять, проведя чуть меньше двух суток погруженным в инет, вскрыв до «потрохов» все дела и схемы господина Кирта, устало откинувшись на спинку рабочего кресла, Ян Стаховский сильно призадумался, глядя на результат своей работы, сведенный в определенную схемку, висевшую на экране его компа.
И было ему о чем столь глубоко призадуматься. Такой момент оказался… весьма непростой, мягко скажем.
Вопрос крутого выбора. М-да.
Выбор он отложил. Проспал три часа, проснулся по будильнику, долго отмокал в душе, плотно позавтракал и отправился прогуляться, в том смысле, что прокатиться, по поселку. До леса, через край поля, где проходило по колее его кресло, выбрался на проселочную дорогу и, сделав большой круг, выехал на дальнюю поселковую улицу.
Ему надо было подумать. Крепко подумать.
К моменту возвращения домой Стаховский, четко разложив все по пунктам в голове, обдумав до мельчайших деталей, принял решение. Пролистав свой органайзер, нашел между его страниц квадратик плотного полиграфического картона визитки, на которой были оттиснуты лаконично только имя-отчество и номер стационарного телефона. И ничего более.
Пять с половиной лет назад, как только Ян вернулся из санатория, в котором прошел последний курс реабилитации и восстановления и был признан целым консилиумом медиков совершенно здоровым, ему позвонил, да не просто так, а по видеосвязи, один из директоров его бывшей компании и, поинтересовавшись, не ради приличия, а всерьез, состоянием здоровья бывшего сотрудника, оповестил в виде просьбы-приказа, что с Яном хочет встретиться один человек для серьезной беседы. Назвал имя-отчество человека и подчеркнул, что лично настойчиво рекомендует встретиться и пообщаться с этим гражданином.